А когда был этот концерт? спросила она.
Я назвал год и даже месяц.
Так я ж тоже была на этом концерте! Значит, мы с Вами уже однажды встречались, только не обратили друг на друга внимания? произнесла Пианистка.
Получается так! сказал я с некоторым удивлением. А может, и эта наша встреча является неслучайной? Кому-то угодно свести нас вместе еще раз?
Возможно, но только для того, чтобы Вы послушали уже мою игру.
Будем считать, что это так.
А разве можно считать как-то иначе? спросила она.
Все может быть. Время покажет, ответил я уклончиво.
И вдруг заметил, что ее лицо сразу стало грустным, расстроенным. К сожалению, я тогда еще не знал, в чем тут дело. Немного помолчав, она спросила:
А кого еще из пианистов Вы уже слушали?
Я перечислил фамилии ленинградских и московских знаменитостей, и она похвалила меня за выбор исполнителей.
А чем Вы занимаетесь в консерватории? спросил я.
Я преподаватель по классу фортепьяно. Но одновременно занимаюсь и концертной деятельностью.
Поэтому в санатории Вы и репетировали?
В общем-то да.
И я стал нагло Вам мешать?
А я Вас заметила только тогда, когда Вы подарили мне свое стихотворение.
И именно это предотвратило Ваш гнев?
Ну до чего ж Вы, Евгений, сообразительны!
Так я ж Вам сказал, что не являюсь глупым человеком!
В свою очередь, хитро посмотрев ей в глаза и как бы смущаясь, я произнес:
А можно Вам, Татьяна Васильевна, задать провокационный вопрос?
Попробуйте!
Когда я впервые увидел Вас в санатории, то у меня сложилось впечатление, что Вы приехали сюда только лечиться и работать. Развлечение в Ваши планы явно не входило. Поэтому Вы всегда были одеты буднично, неброско. Но когда Вы пришли в зал в последний раз, то выглядели очень эффектно. Изумительно красивые платье, сумочка, босоножки и голубая лента на пучке волос сделали Вас необыкновенно привлекательной. Скажите, почему все эти вещи оказались у Вас с собой? Вы рассчитывали, что они могут Вам пригодиться?
Этому есть простое объяснение. Когда в прошлый раз я лечилась в этом санатории и обратилась к заведующей актовым залом за разрешением играть на фортепьяно, то она сказала, что не возражает, но при условии, что я дам один концерт для отдыхающих. Пришлось согласиться. Но, к сожалению, у меня не оказалось ничего приличного из одежды и обуви, и пришлось играть в не совсем концертном наряде. Поэтому, собираясь в этот же санаторий сейчас, я решила на всякий случай захватить что-нибудь приличное. Везти сюда концертное платье я не решилась, а все остальное не очень подходило для такого случая. Но я вспомнила, что где-то хранится наряд, в котором я была при заключении брака. Вот я его и захватила.
Понятно. А то я думал, что Вы ожидали встретить в санатории своего сказочного принца, сказал я, улыбаясь.
Это Вы имеете в виду себя? сказала Татьяна Васильевна также с улыбкой.
Ну что Вы! Какой из меня сказочный принц. Я обычный человек.
Только Вы почему-то в своем поэтическом послании назвали себя принцем. Как прикажете это понимать?
Так это ж я так в шутку себя назвал. Надо ж было как-то у Вас вызвать улыбку.
В таком случае считаю, что дала Вам исчерпывающий ответ на волнующий Вас вопрос.
А вот и нет! Если б Вы сказали, что было предчувствие встретить в санатории именно меня и при этом выглядеть красиво, тогда б я был удовлетворен Вашим ответом. А так получается, что Ваш наряд никакого отношения ко мне не имел. Меня это обижает, заявил я с суровым видом.
Пианистка поняла шутливый тон сказанной фразы и заявила:
А Вы, я вижу, большой провокатор? Захотели из меня выбить сердечные признания? Не выйдет у Вас ничего!
А жаль! Мне так хотелось услышать искренние признания в своих чувствах именно от такой женщины, как Вы! Ну да хватит шутить, сказал я. Я Вас, часом, не обидел? Да нет. Все нормально.
Так, подшучивая друг над другом, мы не спеша дошли до автобусной остановки. На ней уже собрались отъезжающие вместе с провожающими. И можно было видеть трогательные сцены расставания подружившихся, а, может быть, и полюбивших друг друга людей. Мы с Пианисткой с цветами в ее руках вопросов не вызывали, так как нас вместе видели впервые. Вскоре должен был прийти автобус, и поэтому я вручил свое послание Татьяне Васильевне. Она с удивлением взяла его и положила в сумочку.
Подошел автобус. Как только открылась дверь, я сразу занял для Пианистки первое место. Все отъезжающие зашли в автобус, кроме нас. Надо было прощаться. Вдруг Пианистка приблизилась ко мне и быстро поцеловала в щеку. Потом так же быстро вошла в автобус. Для меня этот поцелуй был столь неожиданным и волнительным, что я тут же почувствовал, как мое лицо стало заливаться краской. Мы неотрывно смотрели друг на друга. А когда дверь автобуса закрылась, и он стал отъезжать, я заметил, что Пианистка достала из своей сумочки платок и стала им промокать щеки. Я с трудом сдерживал свои слезы и стоял в оцепенении, не ощущая своего тела и земли под ногами. Было такое чувство, что от меня что-то отделилось и полетело вслед за отъезжающим автобусом. Он уже скрылся за поворотом, а я все не мог тронуться с места. Из состояния оцепенения меня вывел мужской голос: