Ленка попала туда дошкольницей: родителей лишили прав, мамка с папкой пили сильно. Леру же в батор привезли уже подростком, когда она осиротела во второй раз. Оказывается, и так бывает.
Мама Леры сама была детдомовской. Отца девочка не видела никогда, вдвоём жили. Вдруг мама заболела и умерла. Очень быстро. Соседи говорили: «Сгорела!» Но Лера знала: не огонь маму убил, не было огня, был рак. Он жил внутри маминого тела и пил кровь по капле. В гробу мамочка лежала бледная, на себя непохожая. Красивая, как Снежная Королева. Старушки-соседки шептались: «Бескровная! Только губки синие!»
Во второй класс Лера пошла уже в детдоме родных-то не было, кто б в семью взял.
На счастье, отыскалась мамина близкая подружка, Лерина крёстная. Мужа у неё не было, деток тоже. Но не отдавала ей крестницу опека, пока та не соберёт кучу документов. Но крёстная упрямая была, справилась быстро. Лера и привыкнуть к детдому не успела. Через месяц крёстная приехала с бумагой, что она опекун, и увезла Леру к себе в деревню.
Семь лет самые счастливые годы прожила Лера вдвоём с крёстной в маленьком домишке на берегу Сороти. Но однажды летом пришла беда, откуда не ждали: крестная утонула. Во второй раз осталась Лера сиротой. И оказалась опять в баторе.
Если бы не Ленка, неизвестно, как бы всё сложилась. Не просто привыкать к детдомовской жизни, если тебе 15, и ты «домашняя» насквозь. Ленка не давала новенькую в обиду, сглаживала острые углы своим авторитетом.
После выпуска подружки поступили в разные питерские колледжи. Каждый день были на связи, но вот виделись не часто. Но сегодня вечером их свела предстоящая встреча Леры с родителями «жениха». Так, уважительным тоном, с высоко поднятым указательным пальцем, называла Ленка молодого человека, с которым подружка уже полгода была, как пишут в статусе ВК, в отношениях.
Ленку ситуация с двумя парами родителей поразила. Не складывались никак пазлы. Все её знакомые разводились шумно, с оскорблениями, если не с мордобоем, мамки-разведёнки не давали отцам с детьми встречаться, кляли бывших на чём свет стоит. А тут ну сами посудите. Как это? Мама Сергея когда-то развелась с отцом, вышла замуж за другого. Папа женился тоже. И стали они между собой дружить, та пара и эта. Праздники праздновать вместе, в будни встречаться, помогать друг другу. Родственники типа. У папиной жены сын Сашка, ровесник Сергея, так они друг друга родными братьями считают. Так и зовут друг друга бразер. Короче-Санта-Барбара настоящая!
Завтра сразу позвонишь, расскажешь, что это за раритеты такие, мамы-папы эти! на прощание блеснула Ленка новым словом, узнанном на семинаре по музейному делу. И девчонки обнялись крепко-крепко, до хруста косточек, до визга. Как раньше. В баторе. Батор это от «инкубатор», то есть все одинаковые, так с войны детдом в их городке называли.
Анна
Женщина, вы на следующей выходите?
А? Да нет! Я я вас выпущу!
Голос соседа отвлёк Анну от размышлений.
Завтра наконец они увидят девочку, в которую, как в море с аквалангом, погружён сын. То, что он любит эту Леру, Анна знала точно, потому что отношения у неё с сыном дай Бог каждому. Не скрывал Сережка ничего. Наверное, потому, что мама слушала, не допрашивая, не поучала и не наставляла. Как-то сын пришёл домой поздно. Улыбка как у дурачка, глаза светятся, и сразу, с порога:
Я с такой девчонкой сейчас встретился! Она такая ну, не знаю, таких не бывает, правда. Только мам она детдомовская.
Анна взлохматила сыну волосы и вздохнула:
Этo неважнo. Если девочка заставляет тебя так глупо улыбаться с самoгo первoгo дня, не теряй её, сын!
Анна хорошо помнила первую любовь. Они с Вадимом полюбили друг друга с первого взгляда. Были вместе с первого курса, на третьем поженились, на последнем родили сына. Вадим делал курсовые за двоих, Ане даже не пришлось брать академку. После выпуска они, молодые специалисты с двумя дипломами, двумя чемоданами и одним Серёжкой в коляске отбыли из северной столицы на север. Как пелось в песне: «За туманом и за запахом тайги». Устроились. Сначала в общежитии жили, потом квартирку получили муж был на хорошем счету. Как сынок подрос отдали в ясли, вышла на работу и она. Всё как у всех. Работали, сын рос, в 1 класс пошёл.
А потом
Когда Анна вспоминала этап жизни, который больше всего хотела забыть, чувствовала, как краснеет. Просто помешательство какое-то: случайная симпатия вылилась в безумную страсть. Она так ей тогда показалось полюбила другого. И тут же призналась в этом мужу. Потому что не имел права быть нечестным тот, кто ни в чём не виноват. Она не хотела изворачиваться или лгать и из-за сына. Знала: ребёнку не до уроков, если за стенкой два одинаково любимых человека орут друг на друга.
Но муж не стал кричать и ругаться. Хорошо зная свою Аню, он понял, что стал не нужен, и ушёл. Тогда он принял единственно правильное решение: лучше уйти, если перестал чувствовать любовь к себе и потерял ценность совместной жизни.
Вадим подал на развод и уехал назад в Ленинград. Развёлся с нею. Но не с сыном. Серёжа все каникулы проводил с папой в его новой семье.
В отличие от Анны, у которой бурный роман закончился в одночасье, как только влюблённые попробовали жить вместе, её бывший вскоре женился на вдове. Они подошли друг другу по темпераменту, и, хоть сошлись, что называется, от горя, скоро убедились в правильности пословицы «Не по хорошему мил, а по милу хорош!». Серёжка даже подружился с сыном папиной жены Ларисы. Сашка, Ларисин сын, тоже звал Серёжкиного отца папой.
Пять долгих лет ложилась Анна спать в холодную постель, принимала одиночество как наказание за опрометчивый поступок. А потом ответила взаимностью Пете, коллеге по работе, который завербовался на север после развода с женой. Ещё через год они поженились. Удивительно, но для Серёжи, тогда подростка, Пётр стал авторитетом.
Воспоминания прервала фраза из динамика:
Гатчинское шоссе, следующая остановка Красногородская улица.
Анна вскочила и поспешила к выходу, сердясь на себя за то, что за мыслями чуть не попустила свою остановку.
Лариса
Вадим, ты хорошо запаковал персики? И вино? Я погладила твою любимую рубашку. Надо быть при параде, товарищ будущий свёкр!
Добившись утвердительных «Да!» и «Да!» от засыпающего мужа, Лариса отправилась в ванную.
Под бегущую водичку думалось хорошо. Завтра Серёжка приведёт девочку знакомиться. Сперва думали пусть к нам приведёт, но Аня сказала, что у них ремонт позже делали, значит, встреча будет на Красногородской. Ну, да, так правильно. Вот, сначала Серёжкину девочку оценим, а там и Сашка, глядишь, со своей пассией познакомит.
Лариса плохо помнила время, когда они, две жены Вадима, не пересекались. Даже когда бывшая приезжала в отпуск, и Серёжа жил с отцом. Но чётко, как на фото, проявился момент первой встречи.
Июнь, начало летних каникул. Долгий такой звонок в дверь, непрекращающийся. Открыла, а на пороге женщина. Очень красивая и очень растрёпанная. И плачет. Нет, рыдает, и про Вадима спрашивает. В первую минуту в плачущей не узнала Вадимову бывшую, хотя не раз видела на фото. А когда догадалась, кто перед ней и услышала, что произошло, тоже заревела, затянула в квартиру и крепко обняла Аню, серую от горя.
Аня сбивчиво, перескакивая с одного на другое, рассказала, что Серёжка попал в инфекционку, температура под сорок, подозрение на менингококковую инфекцию. Лариса тут же принялась звонить мужу на работу, а потом отпаивать всхлипывающую, как ребёнок, Аню чаем с коньяком.
Позже, когда состояние Серёжи стабилизировалось, они сидели на кухне втроём, Лариса, Вадим и Аня, допивали начатый коньяк и звонили в Мурманск Аниному мужу, который тоже не находил себе места.
Так болезнь ребенка и борьба за его здоровье сблизила четверых взрослых, которым он был не безразличен.
Как говорится, нет худа без добра. С той поры они много времени проводили вместе, летом ездили отдыхать вшестером на Рижское взморье и на юг. А после переезда Ани с Петром в теперь уже Питер, не Ленинград, стали дружить семьями. Вадим помог мужу бывшей жены устроиться на работу в его фирму, и оба «отца» нашли там подработку и для студентов Серёжки и Сашки.
Некоторые новые знакомые, узнав о степени их родства, назвали их отношения из ряда вон выходящими и недоумевали: как можно дружить со своими бывшими? Но Лариса точно знала: не только можно, но и нужно! Важно быть счастливыми, а не идеальными
Сергей
Сергей звонил другу:
Знаешь, сегодня вечером я покажу Леру всем сразу! Решили посидеть на Красногородской. Хотя папа с Ларисой были не против у себя накрыть стол выше лавок. Сначала Лерка выпала в осадок, когда я про двух мам и двух пап рассказал, даже Ленку свою на совет вызвала, но потом успокоилась. Уверен, всё пройдёт отлично. А про колечко я только папе сказал.
А главное знаешь, что? На свадьбе никто даже не догадается, что невеста сирота, ведь в ЗАГСе на первом ряду родителей будет сидеть четверо, как у всех.
НЕТРАДИЦИОННЫЙ СПОСОБ СНЯТИЯ БОЛИ
Ой, мамочки!
Резь в желудке аж в глазах темно. Ни с того, ни с сего. На отравление не похоже не ела с вечера, утром не успела: соседка прибежала и упросила срочно отвезти в областной центр.
Влетела и затараторила:
У тебя выходной сегодня? Ну, отсыпной? Отвези в Псков! Мы быстро туда обратно! Ну пожалуйста, пожаалуйста, пожааалуйста! умоляющие глаза кота из мультика про Шрека и руки в молитвенном жесте, копия известного смайла, перекрыли мне путь к отступлению.
Итог: спустя час я в чужом городе, в незнакомом месте. Спутница моя улетела по делам, часа два её точно не будет. Сижу, согнувшись, за рулём в позе эмбриона и вспоминаю, что такое схватки. Как прихватит, бьюсь головой об руль. Стучу лбом, как дятел клювом. Это ненадолго отвлекает. Боль накатывает волнами, будто изнутри кто куском битого стекла по кишкам проходится. Розочкой
Нет, ждать облегчения глупо надо найти ближайшую аптеку. Выбираюсь, закусив губу опять прихватило. Закрываю машину и зыркаю по сторонам: какая улица, где номер на доме? Какой-нибудь ориентир, чтоб забить в Яндекс-карту и путь к аптеке простроить. А, вот дом с табличкой.
Адрес вбиваю одной правой, левая живот поглаживает, в котором то и дело взрываются гранаты. Мелкие, но, зараза, болючие. Помните карамельки такие шипучие во рту постреливают? Только там от взрывов прикольно, а тут фигово.
А, вот я где.
До аптеки совсем недалеко. Перейти дорогу, и по правой стороне через несколько домов аптека «Будь здоров!»
Буду, буду, только бы дойти!
Иду, поглаживаю рукой многострадальный тощий животик, а глаз с телефона не спускаю, чтоб дома проще пересчитывать. По зебре в толпе протопала, теперь налево. Повернула, и
АААААААААААААААААА! лечу в преисподнюю и слышу свой крик. Меня кто-то проклял? Я что, проваливаюсь сквозь землю?
Не успеваю додумать мысль, слышу такое же «АААААААААААА!» только мужским испуганным басом. Истошный, леденящий душу крик рвётся снизу, из ямы, куда я лечу, как Алиса из известной книжки.
Вроде ноги нашли опору. Тут же отталкиваюсь автоматически от твёрдой кочки правой, если верить школьному физкультурнику, толчковой ногой, и пулей лечу вверх, не успевая ничего понять.
Двумя руками судорожно сжимаю телефон держусь за него, как за соломинку.
Это текст набирать долго, а произошло всё за секунды. Непостижимый, замысловатый, вычурный кульбит я совершила за несколько мгновений, не прекращая ора. В унисон со мной орал снизу, из-под земли, испуганный мужик.
Вдруг кто-то сильный схватил меня под мышки. Я даже рыпнуться не успела, как оказалась на скамейке в скверике. Смотрю, прохожие скапливаются вокруг скамьи, и все с испуганными лицами:
Девушка, вы в порядке? Где болит?
И тут я понимаю, что у меня не болит НИГДЕ!
То есть абсолютно!
Желудок поправился!
Без обезбаливающего!
И я начинаю хохотать. До икоты, до слёз!
Сказать от смеха ничего не могу. Машу рукой с телефоном, а глазами на открытый люк показываю. Мне не хватает воздуха, чтоб между смехом объяснить, что всё хорошо.
Пожилой, но очень сильный мужчина, по выправке сразу понятно бывший военный, что вытащил меня из открытого люка и приволок на скамейку, начинает хохотать тоже. Мы ржём с ним на пару, потом по очереди, и люди, что сперва стояли и смотрели на нас с удивлением, начинают расходиться. Понимают нам хорошо вместе.
Минуты три прошло, пока я просмеялась, рассказываю спасителю свою историю:
Я не смотрела под ноги и провалилась в приоткрытый люк. Ногой на приоткрытую крышку наступила, она крышку вниз нажала, щёлочку увеличила. И я, прямо как письмо в почтовый ящик, полетела под землю. Чё, вес-то бараний, как мама говорила. А почему так вышло-то? У меня живот прихватило, и я аптеку искала, шла на своей волне: вся в животе и в телефоне. А в это время под землёй дядька в оранжевой каске, которую моя нога приняла за кочку, что-то ремонтировал. Фиг знает, что он подумал
Представляете его чувства? Мужик ковыряется в проводах телефонных, неполадку ищет, сосредоточенный весь, знает, что он под землёй «адын, савсэм адын», и вдруг к нему на голову кто-то падает!
А это я солдатиком в люк нырнула, только не головой вперед, а ногами. Он-то не ожидал, что под землёй можно с кем-то сконнектиться. Короче, заорали оба. Точней, я задала тональность, а он вступил через секунду. Дуэт получился офигенный, зрители аплодировали.
Потом вы уже знаете. Вы мимо шли и меня на скамейку, на скамейку запасных утащили.
Тут я опять начала хохотать, вспомнив страшный крик бедного ремонтника. Внимательно слушавший меня спасатель тоже рассмеялся, захлопав огромными ладошками по коленям.
Спасибо вам, я сама бы на дрожащих ногах не дошла бы до скамейки. А вы видели? Тот мужик из люка, который пулей за мной вылетел, куда побежал?
Домой, думаю. Душ принять и бельё поменять. Ещё бы, не каждый день ему как снег на голову, падает женщина!
И мы опять рассмеялись.
Когда я слышу про нетрадиционные способы снятия боли, вспоминаю этот. И пословицу про клин, который вышибают клином.
СИНДРОМ ПОХВАЛЕННЫХ КОЛГОТОК
Я замёрзла. У меня, как у героя Мягкова из «Иронии судьбы», ботиночки на тонкой подошве. Я сильно хотела в туалет, под плед и горячего чаю с карельским бальзамом. Именно в таком порядке.
Но я не могла вот так взять и уйти. Бросить её посреди улицы. Она за меня держалась, как утопающий за соломинку.
В прямом смысле.
Вцепилась в мой рукав в начале разговора, чтобы привлечь внимание, да так его и не отпустила. Как сейчас вижу маленькая цепкая рука в белой шерстяной варежке. Между зачёсом и началом рукава видавшей виды шубки покрасневшая полоска голой руки. Я хорошо рассмотрела детали, потому что в глаза смотреть не могла..
Помните настоящие шерстяные варежки, если их бросить сушиться на горячую батарею, превращаются в узкие «валенки»? Вот такой, скукоженной и вылинявшей, выглядела Ирина, моя старая знакомая.
Оказывается, на днях она осталась одна. Ну, как одна С дочкой Маришкой. А муж обожаемый Павлушка ушёл жить к другой женщине.
Особенная манера разговора сплошь и рядом слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами это единственное, что бесило меня в ней. Она и себя называла не иначе как Иришкой.
А так была Ирина доброй, работящей и вроде неглупой женщиной.
Я постаралась спрятать в недра обмотанного вокруг шеи снуда лицо, оставив на виду только глаза, и стала тихонько обдувать горячим воздухом замёрзший кончик носа. Не забывала при этом кивать, мол, слушаю и понимаю, ага-ага-ага