Саня, ты как?
Да вроде живой. Только сильно устал. А что такая суета здесь наблюдается? Что-то случилось?
Ну, во-первых, тэбэ «большое спасибо». Вчера после вашего возвращения и твоих баек многие категорически отказались идти дальше и запросились домой, а во-вторых, вернулись альпинисты. Погода наверху совсем испортилась, они решили переждать непогоду здесь, а затем снова повторить попытку.
А как наша Соня? поинтересовался я.
Вчера было хуже. А сегодня уже спрашивала о тебе.
Так я-то тут причем?
Причем ни при чем, а вон она уже с палкой идет к нам.
Я оглянулся и увидел нашу раненую и не только в ногу девицу. Она медленно доковыляла до нас, опираясь на неизвестно откуда взявшуюся на такой высоте инвалидную палку.
Мальчики, здравствуйте! улыбнулась она.
Привет, девочки! попытался сострить я.
Но Соня не обиделась, а только еще раз улыбнулась.
Спасибо вам, что стащили меня вниз.
Мы с Казбеком покраснели, как два рака и уставились на нашего заморыша.
Да мы ничего. Рады были помочь. Да и вообще мямлил суровый Казбек.
«Вот, дьявол! Ну что за девчонка. Вогнала в краску жителя гор, да и меня любителя портвейна», подумал я, а вслух произнес:
Нам тебя еще до гостиницы нести.
Можете не переживать. Мне помогут земляки из Ставрополя. Они решили вернуться, Соня побледнела от досады, резко повернулась, чуть не рухнув в грязь, но устояла на ноге и уже гораздо шустрее поплелась к группе товарищей из южного региона.
Саня, ну что ты за балда! проговорил Казбек, такая дэвчонка к тэбэ липнет, а ты как жэрэбэц нэ объезженный.
Ну, ты сравнил.
А тут и сравнивать нэчего. Балда и все, и он направился к другим проводникам, которые готовили группы к спуску.
Я почесал свою репу, которая еще с утра была головой, и задумался. В то время я действительно был дикий, да и сейчас немногим лучше, и все мои отношения с девчонками сводились к дерганью за косу, а высший знак внимания легкий пендель ногой по красивой упругой попке.
«Нужно что-то менять» решил я, «что я как колхозник, в самом деле».
Но одно дело сказать себе, и совсем другое что-то изменить в своей жизни. Через полчаса группа в количестве человек тридцать уже была готова спускаться вниз. У «Приюта одиннадцати» остались только альпинисты и еще несколько смельчаков, которые были уверены в своих силах и располагали временем, чтобы переждать непогоду.
За время спуска ничего существенного не произошло, все благополучно достигли гостиницы «Азау». Только в пути делали лишние остановки, чтобы дать передохнуть ребятам, которые тащили Соню. Она пару раз зыркала на меня своими янтарно-табачными глазами, но так ничего и не сказала. Я тоже молчал, но было почему-то стыдно.
«Ну, я же тащил ее вниз от скал Пастухова и дальше, не ругал и не бухтел. Ну, чего она на меня взъелась?»
Понять женщин мне не дано. Чем ближе мы подходили к гостинице, тем дышать становилось легче. Наконец внизу замаячил долгожданный корпус. Группа из Ставрополя, оказывается, тоже остановилась в гостинице «Азау». Они сдали Соню местному доктору и разбрелись по номерам. Наши инструкторы попросили сдать казенный инвентарь и вечером собраться в холле гостиницы для награждения.
Казбек, а кого награждать-то будут? не понял я.
Да всех, кто принимал участие в восхождении.
Так ведь мы не дошли до вершины. Чего же нас награждать?
Вы сделали попытку. Достойно себя вели, а ты к тому же помогал больному товарищу.
Какому больному товарищу? не понял я.
Ты, в самом деле, такой тормоз или прикидываешься? разозлился Казбек. Соню кто тащил?
Ах, Соню! я почувствовал, как у меня сводит зубы от воспоминаний.
Кстати, ты узнал, как она?
Ребята, сдали ее врачу в гостинице.
А ты ее проведал после осмотра?
А на фига? не понял я.
Казбек только махнул рукой и потащил сданное нами барахло на склад. Я развернулся на 180 градусов и направился в свой номер.
«Ну что они ко мне привязались с этой Сонькой? Помоги ей, узнай, как она и т.д. и т.п.» злился я. «Сами бы узнавали»
Я свалился на свою кровать. Пружины подо мной жалобно скрипнули, и задница коснулась пола. Кто помнит, какие были кровати в совдеповских гостиницах, меня поймет. Это гамак, только на пружинах. Можно сломать и искривить себе все части тела, но тогда для меня это было ложе царицы Клеопатры. Минут через пять я уже спал крепким сном. Разбудил меня мой новый сосед по комнате.
Пора вставать на ужин. Говорят, награждение какое-то будет. Ты случайно не знаешь, в чем дело?
Тебя как зовут? спросил я, потягиваюсь.
Дима. Дмитрий, проговорил парень.
На вид он был едва ли старше меня.
А я Саня. Приятно познакомиться. А награждать меня будут!
Как тебя? не понял Дмитрий, а за что?
Да я и сам не пойму за что. Точнее тех, кто сделал попытку подняться на Эльбрус. Но погода была плохая, и группа вынуждена была вернуться.
И как там, в горах? глаза у Димы загорелись, я ведь тоже сюда приехал, чтобы подняться на вершину.
Холодно, голодно, нечем дышать и страшно, честно признался я.
Дима округлил и без того похожие на грецкие орехи глаза.
Да что ты! только и смог выдохнуть он.
Я рывком поднялся с кровати и уставился в засиженное мухами зеркало.
«Да, красавчик. Нечего сказать. Не бритый, ввалившиеся глаза и тусклый взгляд» подумал про себя я.
Ну, пойдем, подкрепимся, предложил я Дмитрию.
В холле явно что-то происходило. Народ сновал туда-сюда, Казбек бегал и спрашивал у всех фамилии. На меня ноль внимания. Наконец раздался громкий голос администратора гостиницы.
Всем проживающим в гостинице «Азау» построиться в холле.
В те времена народу дважды не надо было повторять такие слова как «построиться». Еще в памяти старшего поколения сохранились воспоминания о лагерях и ссылках. И передались, что называется с молоком матери, такие понятия, как дисциплина, послушание и страх перед начальством или администрацией любого ранга.
Проживающие откликнулись на приказ собраться в холле и минут через двадцать уже все стояли по стойке смирно в ожидании «приговора». Но расстреливать и отсылать на рудники, слава Богу, никого не стали, а принялись зачитывать фамилии и имена людей, кто сделал попытку подняться на вершину. Указали и отметили всех, кто хоть немного поднялся вместе с нами в горы. Даже не забыли бухариков, которые после первой остановки повернули обратно. Действительно приятно, что местная администрация организовала для нас такой праздник. Были вручены грамоты и значки. Уже сейчас и не вспомню, что было там написано, но, наверное, «покорителю вершины», или «участник восхождения на Эльбрус». В голове всплыло далекое детство в пионерском лагере, когда я выиграл соревнования по плаванию, мне вручили значок «Умею плавать 100 метров». Я им так гордился, что даже нацепил на школьную форму, когда кончились летние каникулы. Потом, конечно, потерял в одной из потасовок на переменке. Но тут от приятных воспоминаний меня отвлекли громкие выкрики моей фамилии. Это Казбек надрывно орал мое имя:
Дьячков Александр, Дьячков Александр!
От неожиданности я даже растерялся, а потом, с ни с того, ни с чего, крикнул:
Я!
Народ весело засмеялся.
Саня, подойди сюда, не отставал проводник.
Я растолкал народ и подошел к группе администрации.
Особо хочется отметить Дьячкова Александра, который не бросил товарища, и помог дойти до лагеря Остапчук Соне, которая повредила ногу при восхождении.
Толпа захлопала и зашумела. От нее отделилась эта назойливая Остапчук Соня, доковыляла до меня, приподнялась на одну цыпочку и чмокнула меня в щеку. Я чуть не умер на месте. Народ еще больше загудел и зааплодировал. Я готов был провалиться сквозь землю, но пришлось говорить какие-то слова благодарности. Мне вручили памятные значки и грамоту и, наконец, отстали. Наградили и других ребят, кто стаскивал Соньку с горы, но поцеловала она только меня. Потом был праздничный ужин в столовой гостиницы, рассказы ребят, которым удалось побывать на Эльбрусе. Соня сидела за столом со своими земляками. Я осмелел и подошел к ним. Мы познакомились. Они оказались милыми и веселыми ребятами. Уже вечером я вышел в фойе гостиницы полюбоваться заходом солнца, и рядом оказалась Соня.
Красиво, только и сказал я.
Очень, ответила Соня и взяла меня под руку.
Может быть, ей было тяжело стоять на одной ноге, а может, она просто хотела прикоснуться ко мне, я не знаю, но я обнял ее и поцеловал. Она ответила мне, жарко впившись в губы. Мы стояли, обнявшись, и смотрели, как последние лучи солнца скрываются за снежными вершинами. У нас впереди была еще целая неделя. Со мной Соня не боялась темноты в гостиничном номере, и мы не расставались ни на минуту. Нога ее потихоньку заживала, а мои приключения в Приэльбрусье не закончились.
В один из дней Казбек предложил мне подняться вместе с ним на высоту снегов и посмотреть, как катаются на горных лыжах спортсмены. По моим представлениям я уже давно был таким спортсменом, поскольку у себя в Ленинграде, мы с компанией, набрав дешевого портвейна, частенько ездили в Кавголово и катались с гор. Кто помнит, были такие детские лыжи, сантиметров сорок-пятьдесят в длину, назывались «Зайчики», на них был изображен довольно симпатичный зверек. Так вот, мы пришпандоривали к нашим валенкам эти чудо-лыжи и сигали вниз с горы.
Подъемников тогда не было и в помине, поэтому в гору забирались сами. Но я пошел дальше остальных. В комиссионном магазине купил деревянные лыжи для прыжков с трамплина. Они были в два раза выше меня. Отрезал половину, приладил жесткое крепление, но тут возникла еще одна проблема. Мои валенки никак не хотели держаться в этих креплениях. Пришлось еще дополнительно купить туристические ботинки 46 размера, других просто не было, в нос напихать разных тряпок, чтобы не сваливались с ноги и вперед на гору. Но проблемы на этом не закончились. Если у обычных лыж пятка поднималась, и было удобно ехать по снегу, нога держалась за счет ремней из кожзаменителя, то в моем случае приходилось снимать их и тащить на себе. Путь от электрички до ближайшей горы был не близким, но зато я съезжал вниз, как Бог, и все мне завидовали, кроме меня самого. Лыжи были крайне тяжелыми и неудобными, не то, что «Зайчики» у моих друзей.
Так что про горнолыжный спуск я знал не понаслышке. Так мне тогда казалось. Мы добрались до первого бугеля. Там ребята цеплялись за трос и поднимались наверх. Одетые в одни купальные костюмы и плавки они гордо скользили вниз. Ну что я рыжий. Я тоже разделся и остался в одних красивых трусах марки «Красный текстильщик». Казбек с сомнением покачал головой:
Саня, может не стоит?
Ну, вы понимаете, что я ему ответил. На меня нацепили оборудование, дали две палки в руки и подвели к подъемнику. Минут пять я пытался пристегнуться, но безуспешно. Ребята мне помогли, и вот я уже гордо ежась от холодного ветра, в труселях поднимаюсь на вершину горы. Мне бы тогда немного подумать головой, а не задним местом, чем я обычно думаю по жизни и тихонько спуститься вниз. Так нет. Я забрался на вершину и отклячив задницу ринулся вниз, помогая себе палками. Долетел хорошо, разбиться о скалы мне помешал снегоукладчик, который неожиданно встал у меня на пути. Сворачивать я не умел, поэтому пришлось падать на бок. Вот так я и летел прямо в лоб красному металлическому коню. Остановился у гусеницы. Хорошо, что ратрак просто стоял на месте. Вся правая сторона была содрана до крови, включая лицо. Одна такая белая, красивая, а вторая как у вареного рака. В трусах снег, во рту лед и лыжи черте где. Засунул руку в трусы и обомлел. Члена не было!
«Оторвался!» подумал я и чуть не заплакал, «такой молодой и без письки!!!».
Я чуть не зарыдал. Оттянул резинку подальше, чтобы рассмотреть. Может быть, удастся пришить. И о радость, член оказался на месте, только стал очень маленьким от холода. Рука холодная и в паху снег, вот я и не нашел сначала у себя в трусах ничего. Ко мне подкатили остальные. Ржут как лошади, а у меня от боли слезы на глазах, но они так задорно смеялись, что и я, в конце концов, улыбнулся. Жив и, слава Богу. Об этом инциденте, я думаю, помнят и сейчас.
Сонька выхаживала меня, как могла. По молодости такие ссадины заживают быстро. Вот мы так и лечили друг друга. Народ в гостинице не давал нам проходу. Все норовили приколоть или подшутить, но все по-доброму, без злости.
Но вот и настало время расставаться. По запланированному маршруту мне предстояло двигать в Нальчик, а моя Соня улетала в Ставрополь домой. Я выпросил у администрации разрешение сесть в машину, которая отправлялась в Минеральные воды по каким-то гостиничным делам. Машина грузовая, мы сидели в кузове, прижавшись, друг к другу, и не говорили ни слова. Я болтать умел только на людях, а Соня боялась расплакаться. От нее пахло парным молоком и солнцем. Этот запах я запомнил навсегда. В аэропорту купил ей несколько огромных персиков у бабуськи и желтые хризантемы. Времени у нас оставалось совсем не много. Я обнимал ее и боялся отпустить, а она преданно смотрела мне в глаза. Наконец объявили посадку. В те времена народ еще не знал, что такое терроризм, не было необходимости снимать вонючую обувь и допивать всю жидкость, чтоб не досталась врагам, поэтому регистрация проходила быстро.
Я люблю тебя, прошептала мне в ухо Соня, напиши мне.
Я чмокнул ее в щеку и отпустил, она, не оглядываясь, поплелась в сторону самолета. Махнув на прощание рукой в ее сторону, я развернулся и пошел на привокзальную площадь, где меня должна была забрать машина.
Мы долго с ней переписывались, но расстояние и суета городской жизни постепенно смыла ее образ из моей памяти, но осталась, так называемая родовая травма. С тех пор мой любимый запах это запах парного молока и солнца, любимый цвет желтый, а любимые цветы желтые хризантемы. Я не знаю, кто выдумал, что желтый цвет, цвет разлуки. Желтый цвет это цвет солнца, цвет надежды и счастья
Вот такие воспоминания нахлынули на меня после фильма о горах и альпинистах, пока мы ехали к нашим друзьям, где нас ждал еще один просмотр, только теперь уже документального, любительского кино. Конечно, он сильно отличался от лихого горного боевика под названием «Вертикальный предел», но некоторое впечатление все же оставил.
У нас есть друзья в Непале. Они русские и занимаются организацией горного туризма и серьезными восхождениями. Живут в Катманду, комментировал свой фильм Миша, они и помогли нам с прокладкой маршрута и выборе мест для посещения.
Миша с Леной прилетели в Катманду, столицу Непала, вообще без подготовки маршрута. В аэропорту взяли такси и попросили отвезти в местное туристическое агентство, которое занимается организацией треков. После недолгих разговоров их направили к русским менеджерам, которые к тому же оказались из Питера. Так и произошло знакомство.
Тогда я еще не знал, что вскоре сам с ними познакомлюсь и довольно близко. Некоторая приятная тревога коснулась сердца. Так у меня всегда происходит, когда что-то очень сильно западает в душу, но окончательно еще не оформилось в мечту или в порыв.
Мы распрощались с нашими друзьями и отправились домой.
Малыш, что ты обо всем этом думаешь? спросил я у Лены.
Ничего, я спать хочу, был краткий ответ.
Ленка у меня девушка практичная и не ведется на мои душевные сантименты. Но для себя я решил вернуться к разговору о поездке в Непал.
Спустя полгода, я уже много знал о Непале и Индии. О восхождениях и трудностях проживания, о погоде и питании, о столице Дели и реке Ганг, об Эвересте и Анапурне и т.д. и т.п. Я связался по Интернету с ребятами в Катманду, получил от них несколько полезных советов, и был готов еще раз капнуть Ленке на мозги про поездку в Непал. На удивление, она быстро согласилась и почти не ворчала, что за ней частенько водится.
За билетами отправился в Центральную кассу на Невском проспекте. С чего начать я не знал, но решил выглядеть солидно, поэтому и нарядился, как на презентацию.