«Чертово везение, Лешик, еще бы неделя или на край месяц и все, кранты. Уголовники окончательно прикончили бы тебя. Фролов оказался мировым мужиком, у него сейчас сын летехой в Афгане, видно проникся он ко мне. По всем раскладам отпускать меня не должны были. Десять лет строгача за тяжелое ранение офицера КГБ, да еще и на боевых действиях. Так они написали хотя ранил я его, в жирную ляжку. По всем юридическим раскладам, это вышка. Андропова уже нет, а то бы все, хана, Леха. Кто же из моих гвардейцев стрельнул в того офицера? Я даже фамилии его не знаю. Сержант Лисицын, младший сержант Кошкин, или рядовой Смертин? Последний мог, он товарищ с характером и фамилия соответствует. Где они сейчас? Мои парни, наверно улетели уже с Афгана? А вдруг Фролов нарушил инструкции и меня выпустил под общий бардак с амнистией? По раскладу чекистов выйти я из зоны не должен был, ну никак. В этом случае меня вновь изловят и под любым предлогом закроют Плевать, сейчас к маме, к отцу. Заставил я их поволноваться, придурок, патриот. Говорила мамка, иди сынок в университет, ан нет, поперся в десантное училище. Что теперь? Звания уже нет, все с нуля. Голова на месте, будем думать, да, голова?»
В родном дворе Алексей Бельмов был уже к полудню 9 июня. У подъезда гуляют знакомые голуби, ничего не изменилось, все по-тихому разрушается. На пороге его встретил отец и разрыдался, словно больной ребенок. Он крепко держал сына за голову и все плакал и плакал, скулил как старый волк. Бельмов младший стоял спокойно и не шевелился, только осторожно гладил отца по седой взъерошенной голове и взмокшей спине. Минут через десять отец взял себя в руки и осторожно спросил сына:
Убежал, шельмец? Как же ты смог? Ну ни чего, я тебя спрячу, черти не найдут
Нет, батя, отпустили Амнистию придумали про мою шкуру. Точнее, начальник зоны проявил инициативу.
Ох, а я уж прикидывал, где тебя спрятать.
Кто же его знает, может, и одумаются, гниды, опять придут. А где мама?
Мама? А, твоя мама, так она за хлебом пошла. Все ходит, ходит, то в военкомат пойдет, про тебя разузнать, то прокурору письмо отнесет. Ей говорят, мол, сын ваш сидит по особо опасной статье, а она все одно, ходит. Совсем на голову плоха становится, но крепкая так-то. Сейчас придет она
Я пойду на встречу, отец
Нет! Вдруг она увидит тебя и в обморок упадет. Сиди дома! Я тебе что сказал? Слушайся шельмец, а то ремень живо сниму, рассмеялся отец через слезу.
Папка, ты что? удивился Алексей.
Сиди дома! Посмотри на кого ты похож, сразу видать из тюрьмы! Тебя же мусора вмиг сгребут и в «воронок» передадут. Не ходи, я сказал. Живо в ванну, я тебе соли дам. У меня морская есть, еще ты покупал перед Афганистаном. Так и лежит, тебя ждет. Вот ведь дела, я с ней разговаривал, просил, чтобы ты вернулся. Вот ведь, заговорил я соль получается, Лешка?..
А водка есть, батя? Тяжко совсем без водки, кровь загустела так, что еле соображаю
Понимаю тебя, сейчас схожу, по стакану хряпнем, сынок, а я матери навстречу пойду засуетился отец.
Бинт еще купи и зеленку
Бинт? А, ну, конечно Да все дома есть, все так и лежит годами
А, аквариум, батя?..
Ты что, какой уж по нашей жизни аквариум? Вместе с твоими карасями я вылил в наш пруд, на волю отпустил и карасиков, и золотых рыбок туда же, и сомов.
Правильно Хотя сомики-то африканские были
Да Бог с ними, Алешка, они живучие, как эти, как их, душманы ваши
Это да, жить любят, рассмеялся Бельмов младший.
Сын подчинился отцу и отправился принимать ванну с морской солью. Удивительно, но бока ныли уже намного меньше. Он сбросил окровавленные бинты на пол и залез в теплую голубую воду. Хорошо, что родители не увидят этого. Закрыл глаза. Страх его не проходил, ему все казалось, что уже ночью за ним могут прийти люди из милиции или КГБ и забрать обратно в зону, но теперь уже упрятать далеко в Сибири или где-то в Заполярье. Он слышал, что там есть зоны для беглых и особо буйных мужиков, вечные, до второго пришествия Бога. Соль начала приятно раздражать поврежденную кожу, но вылезать из ванны не хотелось. От соли вреда не будет, наоборот, как на молодой собаке раны затянутся
Тебе спину пошаркать, сын? крикнул отец и заглянул к нему.
Не, потом, папка, потом.
У тебя вся вода в ванной красная? Били тебя, пытали, изуверы? отец снова чуть не заплакал.
Не бойся отец, я только подрался с урками Меня не пытали, на счет этого там все оказалось в порядке.
Вот чистая майка, рубашка, брюки, все вещи твои. Вот и бинты, и зеленка. Дождались хозяина. Бинты старые сложи в пакет, я отнесу на мусорку. Чтобы моя жена и твоя мать ничего этого не видела, давай по-быстрому
Отлично, отец, просто шик и красота, рассмеялся Бельмов.
У меня водка хорошая есть и пельмени по случаю дня Советской Армии купил. Только вот и не открывал еще. Будешь, тяпнем?
Буду, папка, надо отметить мой дембель, а то что-то я и вправду проголодался, ответил Алексей и погрузился с головой в соленую воду.
Потом он три минуты стоял под ледяной водой, пока кожа уже не перестала так кровить. Скоро пришла мама. Слезы, смех, радость и жизнь вернулась в старую квартиру.
Прошла неделя. 16 июня 1987, зона особого режима для осужденных бывших офицеров и прапорщиков армии и флота. В кабинете начальника зоны полковника Фролова сидел перед окном, сухо нахмурившись и рассматривая зеков, подметающих еловыми ветками строевой плац, человек в штатском. Он пил горячий чай из граненого стакана, как и положено поставленного в мельхиоровый подстаканник с портретами «Вождей народов».
Итак, вы, полковник Фролов Сергей Михайлович, правильно? Правильно! сам спросил и сам себе ответил мужчина в штатском.
Да. Я вас прекрасно слышу, спрашивайте, чего вам надо
Спрошу, еще как спрошу! Как вы могли догадаться, я из комитета. Приехал только что из Москвы.
Да, тут много ваших бывших клиентов Что-то случилось, что это вы без звонка? Место забронировать себе решили?
Без звонка, говорите? Так это, некогда звонить-то было! Тут у вас такое происходит!
У меня? Такое? Помилуйте, товарищ, на моей зоне, как в Багдаде, все спокойно.
Шутник, самоучка? Подстаканник у вас антикварный, не подарите мне в коллекцию?
Вещь казенная, не могу-с Что стряслось? напрягся Фролов. У меня полный марафет и порядок. Урки сидят по хатам, как куры на насестах. Вон, второй отряд плац метет, это летчики и вертолетчики бывшие. Была бы моя воля, всех бы их отпустил. Их дома дети ждут!
Подождут, на то они и дети
Я не понял, вам что, времени своего не жалко? Вы не ошиблись адресом?
Урки ваши, нам не интересны! В натуре, блин подгорелый
Здесь гость сделал огромную паузу. Он встал и принялся ходить по комнате и рассматривать картины, развешанные на стенах, потом прошел к окну, смотрел в зону несколько минут, наблюдал за пауком, бегающим по оконному стеклу, улыбнулся, не раскрывая рта, продолжил говорить в окно:
Хорошо ходят, бывшие офицеришки, вот что значит выправка Советская!
Да, они молодцы у меня, службу знают, надеются, наверное, в армию вернуться
Молодцы Ладно, у меня другой клиент. Кто же это вам приказал, милостивый государь?
Чего приказал? Что нужно, по пунктам, у меня нет времени на ваши дворцовые интриги! зло отрезал начальник зоны.
Ха, выпустить особо опасного преступника?.. Так кто? Батенька мой
Что это за тон? Преступников не выпускаю, не имею такой привычки, хотя, паханы частенько чемоданы с деньгами пытаются мне принести. Не так воспитан, пардон!
Ой! Не валяйте дурака, дорогой полковник! Я вам что, барышня-институтка, малолетка на первом балу? Наташа Ростова? Я ведь про урку Бельмова базар держу! А? Очень меня интересует!? Чей же приказ вы так прытко исполнили?
Кончайте базарить по фене. Вы не умеете, к чему этот цирк? Я выполнил приказ.
Да, ну и?..
Шесть, нет, семь дней назад, точнее, восемь, был звонок из местного Горкома партии. Это вам не шутки, как вы должны понимать. Скинули мне приказ. Дали разнарядку выпустить сорок бывших воинов-интернационалистов. Алексей Борисович Бельмов весь последний год был на хорошем счету, замечаний не имел, ни одного. Я все выполнил. Сегодня крайние десять человек поедут на волю. Хватит мучать мужиков.
Хорошо! Очень хорошо! Где же этот чертов Бельмов? Сегодня хотите его, того? Не надо! Дайте-ка мне список глянуть.
Пожалуйста. Тут прапорщики и сверхсрочники бывшие. Офицеров я уже
Так, так, на букву «Б»! Белоголовцев, Брагин, Бурмистров, Бугратион, надо же Бэкем, Бяковкин Постойте, Бельмова в этих списках нет. Это очень хорошо Приведите мне его.
Бельмов в лазарете, уголовники его всего поцарапали. Лежит, не встает, хладнокровно ответил Фролов.
Дайте мне его документы, живо!
Хорошо. Вот как раз в шкафу были
Так, хорошо Но, позвольте, тут стоит штамп, что он выпущен на свободу неделю тому назад.
Как, не может такого быть? округлил глаза Фролов.
Ты ча, пыль зоновская, падло, шутки со мной шутить удумал?
Подождите-ка? Точно, я перепутал его с другим заключенным А, Бельмов, да, отпущен, в точности как здесь и указано Я же говорю, у меня все по линеечке
Сволочь старая, кишки выпущу! заорал гость.
А полномочия у тебя есть? Я ведь при исполнении. Удостоверение ты мне свое не предъявил, я вправе применить табельное оружие. Пух и готово! Умирает заяц мой
Знаете, что? Полковник!..
Что?.. Чего я еще не знаю, жестко спросил Фролов.
Вы отзовете свое разрешение на освобождение и скажете, что он вас запутал и обманул. Мы вернем его обратно, правда, уже в такую зону, где ему не будут ноги облизывать, как Иисусу Христу!
В смысле, как это отзову разрешение? нахмурился Фролов.
Отзовешь, полкан, и все! Или в морду, хочешь? офицер КГБ выставил вперед здоровенный кулак и направил его к левому глазу Фролова.
Как вас там по званию? едва сдерживая гнев, спросил полковник.
Майор я! Майор Вячеслав Клюнгер, собака!
Ага, так вот, майор Клюнгер Слава! Я, мастер спорта СССР по боксу, честный полкан и таких как ты, дебилов, не боюсь! Насмотрелся за жизнь. Меня самого приглашали в твою контору. Многие меня знают, и я многих. Смотри, Клюнгер, тут тайга длинная и темная Ночи холодные, а волки голодные. Даже очки сожрут, не срыгнут
Ого!? Угрожаете?.. Мне?.. Я ведь при исполнении
Вышел на хер! Я тоже в своем кабинете! Вы мне только что угрожали! О местных достопримечательностях повествую. Тут природа, а грибов тьма. Ягоды, клюква, брусника Трупы в болотах Поезжайте-ка вы в Москву и займитесь настоящей работой.
Так что будем делать? тихо спросил майор.
Что? Я еще что-то делать должен? Сымать штаны и бегать, улыбнулся Фролов.
Значит, товарища Чебрикова тоже не боитесь?
Я и Андропова как-то не очень шугался. Он мне часы наградные подарил, во! Полковник выставил вперед запястье левой руки с золотыми часами командирскими, красиво снял их с руки и поднес к круглым очкам майора.
Чего еще суете мне? «От Председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова за безупречную службу майору Фролову» Черт!
Эти простые позолоченные часы с памятной надписью на тыльной стороне от самого покойного председателя КГБ, а потом руководителя СССР Юрия Андропова ввели майора в новое оцепенение, из которого он пытался выйти минут семь. Судя по его взгляду, он увидел не надпись на металлическом круге, а отражение самого покойного председателя всесильного чрезвычайного комитета, а вместе с ним и срез ствола пистолета ТТ. Вид у него стал жалковатый и даже какой-то пространный, словно майор уже давно страдал болезнью Альцгеймера.
Может, чаю? У меня есть и шоколадные конфеты, наконец предложил Фролов.
Не нужно уже Вы поймите, Бельмов убил, то есть, ранил офицера КГБ во время боевых действий. Это особо опасное деяние против властей. Десять лет ему дали и то благодаря Горбачеву! А вы его раз и через годик на свободу?
Согласно приказу. Отвяжитесь от него, там дело белыми нитками пошито
Вот список людей, которых нельзя было отпускать! Видите, Бельмов здесь первым указан. Как у вас со зрением?..
Не виноват он. Я настоящих уголовников знаю, а этот, этот чистый. Сфабриковали дело-то ваши следователи, вот так Как еще не расстреляли парня?
Как вы думаете, куда он направится? наивно и примирительно спросил назвавшийся Клюнгер.
А черт его знает? усмехнулся Фролов.
С вами не о чем говорить, вы засиделись на своей должности! Прощайте
Счастливого пути, господин Клюнгер! Может, и засиделся я, на пенсию пора.
Я вашей выходки просто так не оставлю! Я все рапортом доложу своему начальству.
Тебя выгонят с работы, майор. Побираться будешь по помойкам и уже без удостоверения. Помяни мое слово. Ты мне угрожал расправой и еще фамилию фальшивую назвал. Иди, гуляй, пока не стемнело, или в зоне заночуешь? У меня шконка свободная есть в камере с людоедами. Они если узнают кто ты, мне смешно представить, что они с тобой делать будут. И в полной тишине, они профессионалы.
Я майор Валентин Варов, запомни меня, полковник! Хорошенько запомни наш разговор.
Помяни мое слово, ох и упадет тебе кирпич на голову. Что ты злой такой?
Все, у меня более вопросов к вам нет. Прощайте
Вам откроют ворота, не хворайте.
21 июня 1987. Москва. После семейного ужина в дверь квартиры Бельмовых неожиданно позвонили.
Отец, а кто это к нам?
Не знаю, сынок. Я никого не приглашал
На всякий случай, скажи, что я уехал. Что-то мне не спокойно, тихо сказал Алексей и решил переждать незваный визит в маленькой комнате.
Понял тебя сын, спокойно. Кто там?..
Свои, послышалось за дверью.
Кто такие свои? Кого там черти?.. крикнул Бельмов старший через дверь.
Откройте, Борис Иннокентьевич. Я к вашему сыну, на минуту
Не понял?.. Его освободили, но он тут не проживает, ответил отец, не открывая двери.
Так вот я и говорю, его же освободили. Я орден его принес за Афганистан и медаль «За Отвагу». Я из военкомата, майор Васин моя фамилия
Васин? Так это, сын мой уехал давно. Погостил день и того
Откройте, только распишитесь в получении медали и ордена, и я уйду, грустно закончил просьбу Васин.
Ладно, раз уж такое дело. Какие там еще награды?..
Отец осторожно открыл дверь и впустил лысоватого пожилого мужчину лет семидесяти. Гость добродушно улыбнулся и стал снимать потрепанную курточку.
Вы знаете, я ведь Алешу помню с семнадцати лет, еще когда готовил его документы для поступления в Рязанское десантное. Сейчас давно уже в отставке, так иногда помогаю, выполняю разные поручения, типа свадебного генерала
Проходите за стол, как вас зовут? успокоился отец.
Васин Николай Семенович, инвалид военной службы, защищал Даманский, был в Египте советником, там и ранили. До сих пор нога болит, видно кость осколок все же задел
Присаживайтесь, мой сын не виноват в том, что на него навешали. Это все происки людей из кагебе.
Возможно, вы и правы, Алеша он всегда за справедливость был. Я написал на него отличную характеристику и несколько раз отправлял ее военному прокурору, потом в зону. Если он в городе, об этом никто не узнает. Клянусь честью офицера! Мне так хотелось его повидать, он мне как сын. Вы, может быть, не в курсе, что мой сын тоже был лейтенантом и сгорел в танке в Афганистане. Будут они прокляты, кто придумал туда влезть
Алексей слышал весь разговор из соседней комнаты и решил выйти.
Здравствуйте, Николай Семенович, огромное вам спасибо за характеристику, присланную в зону. Мы вместе ее читали с начальником. Собственно, после нее он ко мне изменил отношение, в лучшую сторону.
Леша? Значит, ты дома! расцвел майор запаса. Подойди, обниму тебя!
Не плачьте Николай Семенович, не плачьте
Старик встал, крепко обнял Бельмова, снова присел и вытер носовым платком лицо от горючих слез.
Я понимаю, такая судьба, значит, у моего сына, погибнуть в угоду чужих интересов в далекой и жестокой стране. Я вот пока служил, три ранения получил, жив остался, а сын в третьем бою сгорел вместе с экипажем своего танка
Помянем героя, предложил отец Алексея.
А подбил их танк мальчишка, пацан лет тринадцати, потом разведчики танкового полка сделали из него решето. Я ведь что тут подумал, мальчик тот, в чем был виноват? Разве в том, что пошел защищать от вооруженных чужаков свой кишлак, перевал, долину, где провел всю свою маленькую жизнь. Подбил он танк из Советского эрпэге, того, что продали мы когда-то в Египет. Ну а Египтяне продали этот эрпэге, как и тысячи других в Афганистан. Получается, что наших ребят там убивают из Советского оружия? Моего сына обманули, заставили воевать против Афганского населения! Иногда я хочу мести. Тупой и слепой жажду мести! Но не знаю я, кому должен мстить? Разве что всем генералам, которые планировали операции в Афганистане, не считаясь с солдатскими потерями? Мрази, отпетые мрази! Я вот что, хочу разработать математический алгоритм мести, потом найти тех людей и рассчитаться с ними С каждым, чтобы они ползали на коленках и сами в себя