Внутренний собеседник не ответил, но и веры ему не было. Гроу только что называл себя прежним именем. Энже Рамилан Священное, ушедшее в тень имя. Он сможет вернуть его, только когда сомкнет руки на шее дяди и выдавит из него признание.
Пол дрогнул и качнулся. Заскрипели плохо смазанные колеса. Гроу понял, что лежит в движущейся повозке и разлепил веки. Взгляд встретился с плывущей темнотой. Он ничего не смог увидеть из-за плотной льняной ткани, закрывшей от посторонних глаз его и знакомые тюки с элраятским товаром. По складкам ткани пробежали блики от солнца.
Он вспомнил, как перевернул стол, обороняясь от трех крепких наемников, и по полу растеклась медовуха. А рядом корчился и хрипел Красный Жерт, пачкая ковер бордовой кровью. Воспоминания не объясняли нынешнее положение, разве что головорезы одержали верх. Но почему в таком случае он еще не болтается на веревке? И где Хэдж? Где сумка с едой?
Последняя мысль вытолкнула все остальные. Он мог перенести все, но не голод. Дух голода безупречный убийца, он много раз видел его работу, уважал и не забывал приносить ему дары.
Почувствовав, что память встала в оборону, Гроу отступил и прислушался. Если, кроме лошади, тянущей повозку, и извозчика, кто-то был рядом, то вели себя похитители очень тихо. Сосредоточившись, он различил шаркающую поступь еще одного коня. А значит, обоз не сопровождал большой отряд и ехал он по пустой дороге. Гроу осторожно пошевелил затекшими руками и попробовал покрутить кистями. Обидчики связали надежно. Стянули с него перчатки, а между запястий проложили ткань. И кто в Черной Меже мог так о нем позаботиться? Разве что Гроу связал себя сам.
Упершись щекой в пыльное дно повозки, он попытался выплюнуть кляп. Конечно, не для разговора: беседовать с извозчиком было опасно. Но сейчас в его арсенале оставались только зубы, и выбирать не приходилось. Челюсти заныли, на лбу от усилий выступил пот. Кляп тоже оказался закреплен на совесть.
Телегу тряхнуло, справа послышались глухие звуки, словно перекатилось несколько камней в накренившейся бочке. «Свечи», понял Гроу. Из земель иноверцев Хэдж захватил для вионских храмовников пару сотен свечей. Вот только запасаться надо было не дарами, а хорошими клинками. Воск и заморский шелк сейчас казались особенно бесполезными.
Гроу уперся затылком в шершавое дно телеги и перевалился на другой бок. Ноги тоже были разуты и связаны. К горлу подступила тошнота. Он с трудом проглотил вязкую слюну и отдышался. На ум пришла запись в будующей летописи: «Принц прошел через каторгу, несколько раз избежал смерти, но в итоге захлебнулся в повозке собственной блевотиной»
Гроу хмыкнул и согнул ноги. Он решил сползти вниз и вывалиться из повозки. А что потом? Эту мысль он отбросил.
Справа донеслись звон сбруи и лошадиное фырканье.
Стойте! мужской голос звучал устало, но спокойно и уверенно. Так мог обратиться к извозчику постовой или всадник, стерегущий дороги. Патрульных рыцарей в Вионе называли доры, так как им полагался короткий меч дорнак.
Гроу замер вместе с повозкой.
Что везете?
Товар.
Он узнал хриплый голос Медведя и вгрызся зубами в кляп. В жилах закипела кровь, а к горлу подкатила желчь.
Послышался еще один, молодой голос:
Что-то выглядите вы, э-эм, помято, господа?!
Погоди Первый помедлил и спросил, медленно цедя слова: Что за товар, Медведь? И где ты раздобыл эту клячу?
Слушайте, я две ночи не спал. Дайте проехать.
Не торопись, старший заговорил быстрее и тише. Передай сэру Красному, что пеня удваивается. Да-да. Решили, бароны подарили вам земли? Помяни мое слово, скоро ваши башки́ будут висеть на оружейной башне. Ну что набычился? Не слыхал о псах, покалечивших рыбаков в Лунной гавани? Нет? А всадников-грифоносцев не встречал ночью, пока честно трудился? Ты думаешь, я спал? Сидел в сторожевой, смотрел, как к воротам люд тянется, вопя то «иноверцы напали», то «разбойники захватили бухту!» Вы там, в вонючей Меже, очумели все?
Я ничего не слышал, родом клянусь. А чернь им много не надо, волк на горе завоет к войне готовиться. Про пеню передам.
Не торопись, говорю. К вечеру дороги перекрывают. Так что, куда бы вас ни несло, поворачивайте.
Перекрывают? Медведь осип. С чего вдруг?
Праздник Троих, бездушник! зазвенел молодой голос Уважайте, если не своих, то хотя бы наших предков и не показывайтесь в городе. Слышишь, Медведь, держитесь на расстоянии семи полетов стрелы от города и священных капищ!
Погоди, дор. Гроу услышал хриплый голос Хэджа и затаил дыхание. Ишь, какой болтливый. Вас из философских школ, что ли, теперь набирают? Мы и везем воск в храм на праздник. Славного покоя вашим и нашим предкам, кстати.
Э-э-э воск? в голосе юноши прозвучало удивление. Повозку тряхнуло.
Ну да, голос Хэджа прозвучал над головой, и Гроу услышал шуршание совсем близко, там, где стояли бочки. Вот, нюхай, чистый мед. Держи, девице подаришь.
Ну и ну. Вы? И в храм? В голосе второго мужчины прозвучало раздражение. Скорей свинья пойдет в баню. Не похоже на свечу это, не бери, Арон. И пахнет как какая-то ересь. А ну показывайте, что в повозке.
Гроу почувствовал движение ткани и сжался. Покров дернули, и он, хлопнув на ветру, слетел. Глаза резануло солнце. Щурясь, он увидел вытянутое лицо рыцаря, украшенное седыми, пышными усами. Густые брови дора взлетели вверх:
Это что за пес?! А, Олд?
Наш товарищ.
Услышав голос Хэджа, Гроу приподнялся и замычал.
Барон помог выплюнуть кляп:
Давай, оживай. Ночью пил, как караван верблюдов, он перевел взгляд на дора: а когда вино плещется у кадыка, всякий дуреет, верно? Ну, что молчишь, смутьян? Скажешь рыцарю чего-нибудь, или тебя здесь оставить?
Гроу сел на колени и закачался, как младенец. Голова закружилась, а челюсти, уставшие от кляпа, не желали шевелиться. Желудок скорчился, он наклонился к краю повозки и выплюнул горькую желчь.
Да что за день? Рыцарь погладил усы и отступил. С ним поравнялся юноша с карими блестящими глазами. Гроу дал ему не больше, чем себе. Но по всему было видно, что юнец никогда не принимал участия ни в чем, рискованнее охоты на белок. Молодой стражник скривился:
Опусти глаза, бесправник! Дальше поедешь в кандалах.
Погодите, Медведь спрыгнул с повозки и протянул усатому золотой перстень. Вот, за беспорядок, Гроу узнал украшение Красного Жерта: Мы в бухту, а не в город, Медведь вложил перстень в ладонь рыцаря и указал на Гроу, а этого хотите забирайте, только дайте груз отвезти. Еще одно там за нами может несколько человек из Межи ехать, вот им в бухту не нужно
Удивительный ты человек, Медведь, усатый сунул украшение в мешочек на поясе, его глаза заблестели. Вроде понятливый, и отец был славным грумом. Открыл бы харчевню, детей наделал. А так Смотрите, в город не суйтесь и дружка своего, того, спрячьте. Только не под городскими стенами! Не хватало мне еще
Гроу скрипнул зубами, челюсти ответили болезненным спазмом.
Ложись, пьянь! Медведь толкнул его в грудь и набросил ткань. Повозка качнулась, щелкнули поводья, и лошадь тяжело взялась с места.
Выждав, Гроу перевернулся на бок и дернул веревки. Скрученный джут затрещал, но не поддался.
Хэдж? голос сорвался.
Лежи тихо. Впереди люди. Химеры низа, выколите мне глаза, кого я только что увидел? Седой и молодой, Хэдж вспомнил веселую сагу о двух непутевых воинах, проспавших отступление и потерявшихся во вражеских землях, если бы не гербы на пряжках, вылитые шуты. Родные земли я узнаю, а где прежние люди? Воистину, каков лидер, таков и народ. Пайрон наверняка закрылся в замке и не кажет носа он всегда панически боялся рахо.
В замке отсиживается не только герцог, но и вся знать, угрюмо фыркнул Медведь. Нету прежнего Виона, барон, скоро ты соскучишься по элраятам и станешь искать корабль. Только все боятся элраятов и далеко в море не выходят.
Последнее Гроу не удивило. Элраяты согласились везти их в земли кровников, только когда узнали, что водные границы герцогства остались без защиты. Кто-то распространил слухи, что рахо разорили священные земли и ослабили рыцарский орден. В прежние времена ни один элраятский капитан не рискнул бы отправить судно в земли кровников даже за караван верблюдов, навьюченных золотом.
Услышав пение селянок и звук дудочки, Гроу напрягся он не мог понять, где едет повозка. В детстве он часто покидал крепость вместе с отцом и выезжал в карете через город прямиком к священному озеру или гавани. К счастью, рахо никогда не появлялись у святых капищ и моря, иначе его путешествия ограничились бы походами на городские ярмарки.
Основные дороги выложили бутом еще в правление деда Гроу, и охраняли их знатные рыцари высшего ордена. Но сейчас они ехали окольными путями: меж двух невысоких холмов по земляной дороге. Телега то и дело подскакивала на мелких рытвинах.
Голоса отдалились. Их сменил скрип, ткань снова приподнялась, и Хэдж поднес к лицу Гроу деревянную баклагу:
Глотнешь?
В нос ударил запах пива, он показался мерзким. Гроу сморщился:
Развяжи.
Взгляд вроде осмысленный, присмотрелся барон. Песнь Домерона задом наперед расскажешь?
Песнь содержала две тысячи строк. А барон выглядел как мертвец, пришедший по зову потомков. Гроу заметил на его скуле порез и припухлость. Память выплюнула смутный фрагмент, как волна выбрасывает на берег комок грязных водорослей: все тот же дом в Черной Меже. Вот Хэдж схватил стул и припер им скалящегося воина к стене. А Медведь, оказавшийся на пути у Гроу, с криком бросился к окну, загребая под себя лежащую на полу волчью шкуру, но не смог протиснуться в узкую раму.
Воспоминания прервал испуганный рык Олда:
Хэдж, нет! Не знаю, кто это или что но тронешь его, клянусь, я тебя вас обоих выкину из повозки.
Клятвы твои немногого стоят, Хэдж вытащил нож. Подумай, много у тебя перстней? Или теперь в Вионе заведено связанных людей с собой таскать?
Я в себе владею собой, язык у Гроу еле шевелился.
О владении собой мы еще поговорим, Хэдж достал кинжал с загнутым лезвием и качнул головой.
Гроу развернулся, подставляя кисти. Барон вспорол верхний узел и опустился на бочку.
Освободившись, Гроу закрутил кистями. Плечи запульсировали и налились тяжестью, на коже остались красные полосы от веревок. Костяшки выглядели так, словно он пытался пробить кулаком чужие ребра и добраться до сердца. А может, так и было.
Как мы выбрались?
Я так скажу Кажется, в Вионе появился человек кровожаднее Красного Жерта Хэдж с силой потер глаза, зажмурился и подставил изможденное лицо солнцу.
Гроу заметил, как Медведь положил под руку топор. Этот жест ему не понравился. Развязав ноги, он нашел сапоги между двух ящиков со специями. Теперь от них пахло перцем и корицей. Справившись с ремнями на голени, Гроу задержал взгляд на уродливом коне. Животное загребало копытами и мерно качало несуразно большой головой.
Все-таки славно, что Хэдж успел прихватить коня и груз, интересно, как разбойники отпустили их живыми и на кой бес с ними увязался Медведь. Но начать он решил с более насущного вопроса:
Зачем нам в бухту?
Между бровей у Хэджа пролегла морщина:
Там есть понятливые купцы. Сбросим товар, если предки допустят, и оценим обстановку. Об остальном я не готов сейчас говорить.
Еще и каторжник, буркнул Медведь, упершись взглядом в двух перекрещенных змей на правом запястье Гроу. Клеймо каторжника на загоревшей коже смотрелось особенно впечатляюще. Змеи казались почти белыми и объемными.
Хэдж пошарил в поясной сумке и протянул Гроу перчатки, а после кивнул на холмы справа:
Олд, за той седловиной поселок был с харчевней, где понимающие хозяева, «Три дуба». Она цела? Я злой и голодный. Эх, вот за морем умные бабы, они никогда не пристанут к мужчине с разговорами, если тот ничего не ел. Нам всем стоит у них поучиться. Говори, Медведь, цела харчевня или нет?
Ей-то что будет? Это нас вздернут или бароны, или наемники. Вы не понимаете, что натворили? Какой шум поднимется теперь из-за смерти Жерта?
Умер и умер, Гроу вскинул подбородок. А ты зачем потащился с нами?
Я тебя, беса, привез к Жерту. Кто будет разбираться, умышленно или нет? прорычал Медведь и выругался.
Вот именно, ты привел нас на бойню. Напомни, почему я оставил тебя в живых? Голос захрипел, Гроу кашлянул в кулак. Скулы вспыхнули от боли, и ораторствовать все еще было сложно.
Я привел туда, где вас, осел, не схватили бы доры. На свою башку
Господа, вклинился Хэдж, умолкните. Дайте подумать.
Гроу сжал губы. Нужно попасть во дворец, срочно. Устроить бучу, воззвать к рыцарям, воспользоваться тайными ходами, что угодно Такой план казался единственно верным. Наконец-то он посмотрит в глаза дяде и протолкнет все его долговязое тело через золотой обруч короны. Благо, в священных землях герцогов короновали, и им полагались все атрибуты правителей. И почему Пайрона можно убить только один раз?
Мышцы зачесались, Гроу не мог больше ждать.
Нужно в крепость. Он прямо посмотрел на Хэджа. Барону не требовалось объяснять зачем. И тебе тоже. Забудь про товар, у нас нет времени.
В крепость? Медведь злобно усмехнулся. Ну попробуй, умник, там любят беглых каторжан, косящих под элраятов. Только барона не ввязывай.
Так, господа, В осанке Хэджа появилась баронская стать. Но в следующее мгновение он поморщился и ссутулился. Остановимся в «Трех Дубах». Прихвостни Красного в село не пойдут, верно? А нам нужно помыться, побриться, опохмелиться. И необязательно в этом порядке. Остальное решим, когда снова почувствуем себя людьми.
* * *
Гроу никогда не бывал в харчевнях. За морем простые люди ели под навесами, прямо на пыльных улочках. А в сезон песчаных бурь или, как говорили сами элраяты, сухих дождей, все ютились по маленьким глиняным лачугам. Таков был указ императора, опасавшегося скопления людей разных сословий и каст в одном месте. И Гроу, успевший застать десяток кровопролитных восстаний, понимал их правителя. У иноверцев в жилах текла горячая кровь. Они считали, что их прародители вышли из чрева вулкана.
Вионцы же, положившие род от вольных земледельцев и паломников, пришедших в священные земли в поисках истин, были спокойны и вдумчивы. Гроу запомнил слова учителя по военной науке: «Возьмите на вооружение, принц, люди в Вионе по большей мере ленивы. Их сложно заставить воевать. А собрав в поход, убедить поднять оружие. Из десяти лучников у робкого командира будут стрелять только пять, и двое из них поверх вражеских макушек. Если бы не рахо, вынуждающие герцогов содержать рыцарские ордены, и не наши одаренные оружейники, мы бы уже давно жили под элраятами».
Тогда Гроу только начинал погружаться в науку править и не мог понять, отчего это вояка так сокрушается. Вион не военный лагерь, он священен и находится под защитой душ великих первопредков. Люди во все времена приезжали в герцогство за исцелением. Гроу чувствовал на плечах ответственность и готовился протягивать руки каждому нуждающемуся. Так поступал отец.
Гроу вспомнил, как Дэй безбоязненно останавливался в селах, заходил в харчевни и заводил дружеские беседы с простолюдинами. Понимал ли отец, как опасны бывают селяне? Вряд ли. Побывав по обе стороны, Гроу подозревал, что, надев корону, станет общаться с бедняками только через городской совет.
За холмами показались деревянные закопченные хижины без окон. За ними открылись рубленые крепкие дома с резными ставнями. На оконных наличниках красовались деревянные ястребы священные птицы Виона. Село вытянулось вдоль узкой, но шумной речушки Прялки. Запахло хлебом, навозом и свежескошенной травой. На плодовых деревьях только начали разворачиваться листья. У Гроу заболели глаза. За годы скитаний он отвык от зелени. Империя элраятов пролегала между двух великих пустынь, они вытягивали из земель все силы. Всматриваясь в пепельные барханы, он говорил себе, что на родине много садов, но воспоминания потеряли краски. Гроу завертел головой, сравнивая открывающиеся виды с размытыми образами из детства.