Для начала, сказал Буфалье, я предупреждаю всех здесь присутствующих о необходимости строгого сохранения в тайне информации, которую нам предстоит обсудить. В связи с этим хочу добавить, что все, кто останется сейчас в зале, примерно на неделю будут существенно ограничены в своих контактах с лицами, находящимися в настоящий момент вне зала. Эти контакты будут возможны только по разрешению, полученному от меня или уполномоченного мною лица. Тех коллег, которые не уверены в своей способности работать в таком режиме, попрошу уйти.
Месье Буфалье, послышался голос из дальнего угла зала, вы нас уже не только заинтриговали, но и запугали. Неужели всё так серьёзно?
Мистер Дженкинс, уверяю вас, что в вашей жизни ничего более серьёзного не было и не будет.
Американский физик Роберт Дженкинс был одним из немногих близких к Буфалье учёных, работающих в ЦЕРНе. Поэтому одна только продемонстрированная Дженкинсом неосведомлённость о сути предстоящего обсуждения ещё более насторожила собравшихся.
Выждав ровно минуту, Буфалье оглядел зал. Никто даже не собирался уходить. Шушуканья затихали. Установилась напряжённая тишина.
Господа, я рад, что никто из вас не покинул этот зал и тем самым мы все здесь присутствующие выразили готовность разделить труд и ответственность в решении возникшей проблемы. Для начала попрошу всех выключить аппаратуру, имеющую средства связи, и сложить её в стоящие у ваших кресел корзины. На лежащих в корзинах листах бумаги надо написать ваши фамилии и номера телефонов или адреса в Интернете, по которым мы сообщим вашим близким информацию о вашем новом положении. На этом же листке можно оставить текст сообщения, которое вы хотели бы передать вашим близким. Предупреждаю, этот текст обязательно подвергнется цензуре. Через четыре минуты я продолжу.
Буфалье отошёл от трибуны и присел около стоявшего рядом стола, с которого взял стакан и бутылку минеральной воды.
Собравшиеся в зале снова засуетились. Из сумок и карманов различные ультрасовременные изделия информационных[ технологий стали перекладываться в пластмассовые корзины. Кто-то просил одолжить авторучку, комментируя это тем, что уже несколько лет пользуется только клавишами, «мышками» или сенсорами.
Экспериментальные исследования на адронном коллайдере по предложенной Холодовым теме, которые начались сегодня утром, на предварительных обсуждениях ни у кого не вызвали замечаний по безопасности. Даже Дженкинс, который в частном разговоре с Холодовым сказал, что такую мелочь возможно и не стоило тащить на коллайдер, голосовал «за». В конце того разговора он бросил странную фразу, которая тогда несколько удивила Холодова, а сейчас выглядела ужасающе пророческой. Уже сообщив, что очень спешит на встречу с «одной невообразимо сексуальной сотрудницей архива ЦЕРНА» он улыбнулся и сказал: «Впрочем, наш мир, как плохой хрусталь, такой хрупкий, что даже мелочь может разбить его вдребезги.»
Сначала казалось, что ошиблась измерительная система. Только после нескольких проверок выяснилось, что действительно стартовал процесс, похожий на образование «чёрной дыры», но пока на микроуровне. Даже после выявления этого потрясшего всех участвовавших в эксперименте факта, ещё пару часов назад казалось, что к концу текущего дня проблема будет решена. До прихода на совещание Холодов сообщил жене, что сегодня на несколько часов задержится на работе. О возможности недельной задержки он с ней не говорил. Теперь, понимая, что представился, вероятно, последний в жизни случай для передачи весточки Светлане, Холодов пытался составить для неё и сына короткое, но ёмкое сообщение.
Прошло ещё четыре минуты. Буфалье снова стоял за трибуной.
Джентльмены, начал он на английском, как вы все знаете, сегодня мы попытались осуществить один из наших плановых экспериментов на адронном коллайдере. Этот эксперимент мы были вынуждены прекратить едва начав. Официальная причина неисправность в электрике одного из разгонных устройств, и об этом уже сообщают мировые СМИ. Истинная причина остановки эксперимента в другом.
Голос у говорившего неожиданно захрипел и он снова взялся за предусмотрительно захваченные со стола стакан и бутылку с минеральной водой. Холодову даже показалось, что в стерильной тишине зала стал слышен дребезжащий звук от соприкосновения стеклянного стакана с бутылкой.
Ввиду пока не установленной причины, но скорее всего из-за сбоя в программном обеспечении системы управления, скорость разгона частиц значительно превысила плановое значение и довольно быстро дошла до предельно возможной для нашего коллайдера величины. Защитная система остановила разгон с опозданием. Частицы успели столкнуться. После остановки коллайдера мы стали анализировать последствия случившегося и обнаружили, что получили антиматерию, которая стала вступать в процесс аннигиляции с окружающим нас веществом. После вызванного аннигиляцией первого микровзрыва снова образовалась антиматерия, которая вновь вступила в аннигиляцию и дальше процесс зациклился. При этом в каждом новом цикле участвует большее количество антиматерии, чем в предыдущем. До сих пор многие полагали, что количество антиматерии имеет тенденцию к сокращению по сравнению с количеством обычной материи. Создаётся впечатление, что сегодня мы запустили обратный процесс Практически искусственно в лабораторных условиях дан старт процессу автогенерации антиматерии, в ходе которого окружающий нас мир перерабатывается в антимир при постоянно возрастающей силе взрывов. Возможно, что это начало процесса образования «чёрной дыры». Положительны здесь лишь два фактора: мощность взрывов пока ничтожна и процесс почему-то изрядно растянут во времени. В итоге мы можем воспользоваться этой растяжкой, чтобы спасти
Буфалье на мгновение замолчал, вытер выступивший на лбу пот и продолжил, спасти, я не преувеличиваю, наш мир.
ПРОШЛОЕ АНТОНИНЫ
Антонина Сенникова, в девичестве Гвоздева, не была красавицей. Точнее, она никогда не была красавицей. А если ещё точнее, то она, по мнению подруг, даже в молодые годы была почти уродиной. Впрочем, некоторых из подружек это обстоятельство вполне устраивало, поскольку рядом с ней в разных компаниях, например, на деревенских танцах даже очень неказистые девушки смотрелись вполне прилично.
То, что квадратные голова и туловище, соединённое с короткими ногами, не являются общепринятыми эталонами красоты, Антонина поняла ещё в двенадцать лет и тогда же выплакала все положенные по этому поводу девичьи слёзы. С тех пор со слезами было покончено навсегда. Пробиваться в жизни решено было своим трудом и умом.
В школу Антонина всегда ходила как на праздник потому, что там её за трудолюбие и хорошие оценки уважали одноклассники и учителя. Соседи даже говорили, что «Тонька растёт ни в мать ни в отца, а в заезжего, толкового молодца». Но оставаться после школы жить в деревне она не хотела. В родительском доме часты были гости с вином и водкой. Застолья нередко кончались ссорами, от которых в маленьком, неустроенном доме скрыться было негде, и поэтому запах алкоголя Антонина не любила с детства. Устроить свою семейную жизнь даже в их большой деревне, она считала невозможным, поскольку на неё здесь и по пьянке не обращали внимания, а редкие не уехавшие в города малопьющие молодые люди для неё были вовсе недосягаемы.
После окончания школы Антонина решила стать бухгалтером и поехала в Москву поступать в Финансовую Академию на бесплатное отделение. В тот момент это было единственное известное Антонине учебное заведение, готовившее бухгалтеров. Несмотря на школьные успехи, все экзамены она сдавала только на тройки. Когда Антонина забирала свои документы из приёмной комиссии, то интеллигентная пожилая дама сказала, что готовиться надо было с московскими репетиторами, а не полагаться на знания от деревенских учителей. Дама дала телефоны репетиторов по разным предметам и назвала примерную стоимость их услуг.
Когда будешь звонить, скажи, что от Регины Васильевны, добавила дама.
Антонина поблагодарила Регину Васильевну за сочувствие и поняла, что, если снова будет пытаться поступить в институт в следующем году, то для оплаты репетиторов надо много заработать.
По окончании приёмных экзаменов пришлось покинуть бесплатное место в студенческом общежитии и поселиться в гостинице. При вселении Антонина быстро подсчитала, что после оплаты двух суток проживания в этой сравнительно дешёвой по московским меркам гостинице деньги останутся только на обратный проезд до дома, на телефонные звонки работодателям и на поездки по городу. Приобретение одной бутылки молока и батона хлеба становилось возможным только при экономии на московском транспорте или телефоне.
Два дня Антонина звонила и ездила к разным работодателям. Заманчивых предложений трудоустройства, сулящих пачки денег людям даже без специального образования, в Москве в то время было много. Но каждый раз оказывалось, что сначала надо что-то заплатить, что-то купить, кого-то ещё привлечь к этой работе, а уж потом приступить непосредственно к самой работе, о которой во время предварительных собеседований практически ничего не сообщалось. Поскольку деньги на возвращение домой решено было не тратить на другие цели, то о предварительных оплатах для трудоустройства можно было не беспокоиться.
Упорный поиск работы всё-таки дал результат. Удача улыбнулась как раз, когда вечером второго дня, выписавшись из гостиницы, с маленьким рюкзаком за плечами она от Сельскохозяйственной улицы шла к Ярославскому вокзалу, чтобы сесть на поезд. По дороге старалась не смотреть туда, где продавалось съестное. На полпути её застал летний ливень. Ближайшее подходящее для укрытия место оказалось под козырьком сторожевой будки у входа на стройплощадку строящегося жилого дома. Здесь уже пережидал дождь толстый седой мужчина. Антонина, как только забежала под козырёк, так сразу и спросила его о наличии вакансий на стройке. Мужчина оказался прорабом, по имени Кирилл Александрович. Он сказал, что на стройке есть несколько вакансий и согласился принять Антонину разнорабочим. Надо сказать, что голос у Антонины был довольно низкого для девушки тембра, поэтому поначалу прораб подумал, что перед ним крепкий парнишка в спортивной куртке, брюках и кроссовках. Распознав, что перед ним не Антон, а Антонина, махнул рукой и сказал: «Ладно, чёрт с тобой, раз договорились, то приходи завтра. Будешь маляром или учётчицей».
С тех пор прошло почти двадцать лет. За это время Антонина была и маляром, и учётчицей, и поварихой, и, наконец, окончив платные курсы, стала бухгалтером. Поступать в институт было всё как-то не с руки: сначала матери, при совсем спившемся отце, надо было помогать вырастить младших брата и сестру, а потом не захотелось бросать работу, кроме которой ничего интересного в жизни и не было. Впрочем, она регулярно занималась самообразованием: читала книги по строительству, бухгалтерии, бизнесу, освоила работу на компьютере.
Жить приходилось и в строительных вагончиках и в разных общежитиях. Потом, когда стала хорошо зарабатывать, начала снимать комнаты поближе к своей очередной стройке. Антонина за эти годы так и не привыкла к длительным поездкам на заполненном людьми московском общественном транспорте. Особенно тяжело было в метро, где в часы пик летом к толпам людей прибавлялась ещё и духота. Если новая стройка оказывалась далеко, то и Антонина меняла своё место жительства. В последние годы такая жилищная ситуация тяготила всё больше.
На работе Антонину ценили. Она привыкла подавлять в себе мысли о женихах, о семейной жизни. Во многом благодаря этому её голова была свободна для освоения необходимых на стройке знаний и выполнения производственных задач. Выполняла она эти задачи вполне успешно. Привыкшая к деревенскому труду, Антонина могла иногда и на стройке участвовать в тяжёлых работах наравне с мужчинами.
Она быстро вошла в состав небольшой практически постоянной по составу группы строителей, которая, закончив одну московскую стройку, кочевала на другую. На каждый строительный объект нанимались многочисленные временные рабочие от обычно малоквалифицированных таджиков и африканских студентов до профессиональных строителей из Украины и бывшей Югославии. Но группа всегда оставалась ядром любого коллектива. Антонина быстро сдружилась с членами группы и, даже, с членами их семей. В голове у неё содержалась не только масса необходимой для строительных работ информации, но и даты рождений, данные о членах семей коллег по работе, об их здоровье и многое другое, столь же полезное в жизни. Антонина навещала больных, устраивала детей членов группы в детские садики, а летом, уезжавшие в отпуск, ей на попечение частенько оставляли собак, кошек и цветы. За годы пребывания в группе она из «новичка» постепенно превратилась в «своего парня», затем стала «старослужащей» и теперь приближалась к позиции «неформального лидера». Теперешний формальный и неформальный лидер группы, Кирилл Александрович, собирался на пенсию, что всех очень беспокоило.
Сначала группа числилась в какой-то государственной строительной организации, с очень трудно произносимым названием. Затем с окончательной победой капитализма все оказались в составе некоего акционерного общества, которое вскоре распалось, а остатки его имущества и коллектива, включая упомянутую группу, купило другое акционерное общество. И так на протяжении девяностых годов работодатели менялись несколько раз, к чему опытные строители сумели привыкнуть. Просто кто-то в каптёрке как бы невзначай сообщал, что «Тоньку опять продали с нами впридачу». И дальше шёл разговор на другие более важные темы.
Один из таких работодателей, хорошо заработав, на радостях устроил корпоративный банкет, на котором, находясь в подпитии средней тяжести, прилюдно по рекомендации Кирилла Александровича за трудовые успехи подарил Антонине небольшую однокомнатную квартиру на первом этаже старого панельного дома. Тут же на банкете «пока не рассосалось» Кирилл Александрович подписал у нетрезвого капиталиста документы, необходимые для передачи квартиры в собственность Антонины.
Однако, для полного счастья чего-то не хватало. Антонина пыталась себя убедить, что теперь-то она счастлива, но не убедила. Окна квартиры выходили на шумную улицу, по которой днём неслись потоки легковых автомобилей, а по ночам грохотали тяжёлые грузовики, от которых позвякивала посуда в кухонном шкафе. Опять, как в детстве, скрыться было негде. Но была и другая причина отсутствия счастья.
По мере приближения к своему сорокалетию Антонина стала задумываться о том, что будет делать в старости. Мужа и детей нет. Родители умерли. Брат и сестра живут далеко, пишут и звонят только поздравляя с новым годом и с днём рождения, да и то не всегда. Для неё они теперь взрослые, конечно не чужие, но малознакомые люди. Оставалось под грохот проносящихся за окном грузовиков смотреть по телеку сериалы и сопереживать их вымышленным героям.