Когда Огуз достал из кармана пачку сигарет, я попеременно смотрела то в его глаза, то на пачку. Я не знала, что сказать, потому что даже не знала, что он курит. И хотя мне это может доставить неудобства, но это был его дом, его пространство. Я не думала, что у меня есть право голоса.
Я не знала, что ты куришь.
Да, но в школе я не курю.
Я кивнула головой в знак понимания и снова взялась за домашнее задание. Огуз чиркнул зажигалкой и зажал сигарету между губами.
Я взяла в руки большую линейку и попыталась отцентровать картон, стараясь расположить название презентации по центру. Когда я продолжила таким же образом наклеивать на картон остальные картинки и заметки, першение, поселившееся в горле, заставило меня прокашляться. Сигаретный дым всегда беспокоил меня, но сочетание дыма и присутствия Огуза, видимо, было той комбинацией, с которой я не могла совладать.
Поняв, что мне некомфортно, Огуз встал со стула, отошел в другой конец зала, открыл окно, избавив меня от этой пытки, и продолжил курить сигарету там. Попытавшись улыбнуться и выразить ему свою благодарность, я продолжила стоять и клеить заметки и фотографии. Работа стоя была для меня чем-то вроде привычки. Сидя я не очень-то умела выполнять такие проектные задания.
Пока я продолжала наклеивать на картон одну за другой картинки и заметки, Огуз отошел от подоконника и прошел на кухню. На этот раз он вернулся с несколькими бутылками с напитками. Собственно, в такой тщательной подготовке не было необходимости. Я планировала отправиться домой, как только закончу с домашним заданием.
Закончив работу и не слишком утомившись, я сделала короткие записи для будущей презентации и в последний раз полюбовалась проделанной работой. Подготовленный мною картон выглядел очень хорошо. Фотографии и заметки, сделанные на нем, гармонично сочетались друг с другом.
Я не поняла, когда Огуз подошел ко мне, встав за моей спиной, и стал вместе со мной рассматривать картон. Наверное, он закончил свою работу на кухне.
Когда я сказала: «Все, готово», он потянулся к уголку и разгладил отклеивающийся уголок заметки. Я отпрянула назад: от запаха сигарет Огуза у меня уже болели ноздри.
Выглядит неплохо, прошептал он, и я понимающе усмехнулась.
Ну, думаю, да. У меня получилось.
Я не любила хвалить себя, но, вспомнив, что Огуз пригласил меня сюда только для того, чтобы сделать эту простую работу, я не могла упустить возможность досадить ему. Но он как будто бы не испытал раздражения, напротив, он смотрел на меня очень внимательно.
Ты очень красивая, тяжело сглотнув, прошептал он и, сократив расстояние между нами, подошел ко мне еще ближе.
С чего он это взял? Я была довольно простой девушкой. Более того, я не ухаживала за собой так, как другие. Я бы даже в зеркало не смотрелась, если бы могла. Почему он так на меня смотрел? И почему он вдруг стал что-то испытывать ко мне?
Когда его темные глаза встретились с моими, я уловила, куда переместился его взгляд. О, нет! Я узнала это выражение. Я видела его раньше, но тогда, по крайней мере, передо мной стоял тот, кого я хотела.
Я хочу поцеловать тебя, Ниса.
О нет! Откуда это взялось? Я хотела отвернуться от него, но он схватил меня за подбородок и заставил посмотреть на него. Он действительно собирался это сделать? Если да, то он связался не с тем человеком, потому что я никогда не позволю этому случиться.
Когда он закрыл глаза и приблизил свои губы к моим, запах сигарет стал еще более неприятным, и я быстро откинула голову назад. Когда Огуз открыл свои глаза, я сохранила расстояние между нами.
От тебя воняет сигаретами, и это так отвратительно.
Я ожидала, что он скорчит гримасу или набросится на меня с руганью за то, что я его отвергла, но он поступил наоборот и рассмеялся.
Значит, единственная причина это запах сигарет?
В ответ на его вопрос я отодвинулась от него подальше, подошла к журнальному столику в гостиной и опустилась на серое кресло.
Нет, конечно, нет. Я считаю, что эта штука поцелуи отвратительна. В конце концов, я могла съесть на завтрак бекон или сосиску.
Я, конечно, шутила, но по серьезному взгляду Огуза было видно, что ему не до шуток.
Или ты можешь беречь себя для кого-то другого, сказал он, и наши глаза встретились. Парень поднял брови и продолжил разглядывать меня. Я должна была понять, что он таким образом собирается поднять вопрос о моем вчерашнем признании.
Не обращая внимания на его слова, я взяла одно из печений на журнальном столике. Они выглядели очень аппетитно. Даже когда я положила его в рот и долгое время жевала, выражение лица Огуза не изменилось. Он стоял прямо передо мной и ждал ответа.
Нам нужно поговорить, Ниса. Ты точно имела в виду то, что сказала вчера?
Я смотрела в настойчивые глаза Огуза, пока жевала печенье. Я еще до приезда сюда предполагала, что нам предстоит разговор с ним, но не думала, что это произойдет так быстро.
Когда я спросила: «Нам действительно нужно об этом говорить?» он встал прямо передо мной, сцепил руки в замок и одобрительно кивнул головой. Похоже, выхода у меня не было.
Да, я была серьезна, сказала я, и он отвел взгляд. По выражению его лица я поняла, что он разочарован, но именно он настоял на том, чтобы все выяснить.
И о своих чувствах тоже?
Мои чувства Мои чувства, которые я не знала, в какую гавань попадут. Он хотел, чтобы я отрицала это, ожидал, что я скажу ему «нет», но я не собиралась давать никому ложную надежду, я собиралась быть честной.
И о своих чувствах.
Когда он начал ходить из сторону в сторону посреди комнаты, я поняла, что он злится, и мне стало страшно. Может быть, мне стоит встать и уйти?
Я думал, ты будешь отрицать это. Моя ошибка.
Зачем мне врать тебе?
По крайней мере, тогда я бы предположил, что у меня есть шанс. Я закатила глаза, расправляя плечи. Он все еще говорил о шансе. О каком еще шансе?
У тебя никогда не будет шанса, Огуз. Забудь об этом.
Он сел напротив меня, ничего не ответив.
Почему ты считаешь, что виноват именно я? Бахар сама пришла ко мне, Ниса. Она первая захотела этого. Неужели ты совсем не принимаешь это во внимание?
Я не знала, какое у него было прошлое с Бахар. Судя по словам девушки, она была совсем другой. Гекче и Демир говорили, что она бегала за Огузом, но Огуз мог отвергнуть Бахар, если бы захотел. В такой ситуации мне оставалось только вбить себе в голову, что он пользуется ею.
В конце концов, ты мужчина, Огуз, и, насколько я знаю, ты старше меня. Я не против этого, но, хотя я знаю, что ты будешь отрицать это, ты превратил внимание Бахар к тебе в возможность. Ты действовал, руководствуясь скорее эмоциями, чем логикой. И ты сделал это, превратив простое увлечение в такую отвратительную ситуацию.
Я произносила все это с целью защитить честь Бахар. Она тоже говорила, что сама сдалась Огузу, но это не имело большого значения. Бахар не должна была нести наказание только потому, что Айбюке заинтересовалась Демиром.
Хотя я хотела перевести разговор в другое русло, по выражению лица Огуза было видно, что он обиделся на мои слова. Может быть, мне не следовало заходить так далеко, но я не терпела несправедливости.
И все же, мне кажется, ты слишком строга ко мне. Тебя не было с нами в то время, и ты ничего не знаешь.
Мне не нужно знать все в деталях. Ты стал причиной разрыва между двумя друзьями. Я думаю, это достаточно веский повод.
Огуз потянулся к стоящей на столе стеклянной бутылке и наполнил два пустых бокала, при этом на его лице появилось насмешливое выражение. Покачав головой, словно не одобряя мои слова, он посмотрел мне в глаза и расправил плечи.
Алтун, я заставлю тебя съесть эти слова одно за другим, когда вы с Сенем рассоритесь.
Он произнес эти слова так, как будто мог видеть будущее. Слова Огуза заставили мысли, которые, как мне казалось, я выкинула из своей головы, вновь прорасти в самом дальнем уголке моего сознания, и что-то словно ударило меня по лицу.
Я на мгновение почувствовала, как поперхнулась, и невольно постучала себе кулаком по груди и прокашлялась. Затем я продолжила молчать, и он протянул мне стакан, наполненный темно-красной жидкостью.
Вишневый сок, Ниса, твой любимый, пояснил он, пока я колебалась, брать мне стакан или нет.
Ты ведь ничего в него не подмешивал? Таблетки или что-то еще?
Огуз моргал глазами и, казалось, пытался переварить сказанное. Похоже, на этот раз я действительно зашла слишком далеко.
Ни за что, но как вообще это пришло тебе в голову?! Ты действительно считаешь меня насильником?
Чем больше я думаю о том, что ты сделал, тем больше у меня складывается такое впечатление. Извини.
На самом деле я просто издевалась над ним, но, когда он быстро поднялся со своего места, я поняла, что он действительно сердится на меня. Я должна была научиться держать свой рот на замке. Слова вылетали из него быстрее, чем я успевала подумать о последствиях сказанного. Хотя, если он так на меня давил, то нечего и обижаться. Так что же мне делать? Я была несдержанной и говорила все что думаю.
Когда Огуз отошел от меня и стал собирать материалы на столе, я хотела уже уйти, но от внезапной усталости не смогла подняться с дивана. Я зевнула так широко, что подумала, будто мой рот сейчас порвется, и только в этот момент вспомнила, что совсем мало спала и очень рано встала. Вот что бывает, когда выходишь на пробежку еще до того, как проснулись петухи. Когда я зевнула еще несколько раз подряд, на глаза навернулись слезы. Моя усталость была заметна, где бы я ни находилась. К тому же кресло, в котором я сидела, было очень удобным, и я очень старалась сопротивляться тому, чтобы не заснуть.
Устроившись на краешке сиденья, я подперла подбородок рукой и закрыла глаза. Я подумала, что можно вздремнуть, пока Огуз будет приводить все в порядок, а когда он закончит, я смогу встать и пойти домой в более бодром настроении.
Я открыла веки, когда желтый свет большой яркой лампы на потолке достиг прямо моего лица и больно резанул по глазам. Я несколько раз моргнула глазами, и одна из моих рук легла на мягкую ткань на мне. Это было одеяло. Протерев глаза кулаками, я еще немного потянулась и растянулась на диване. Только собравшись снова закрыть глаза, я услышала в ушах глухой звук барабана. Минуточку, минуточку! Где я и который сейчас час?
Начав осматриваться, я быстро откинула одеяло на другую сторону дивана и посмотрела в окно уже стемнело. Черт! Когда я быстро поднялась со своего места и попыталась поправить растрепавшиеся волосы, из кухни вышел Огуз с двумя тарелками в руках и направился к обеденному столу.
Доброе утро, соня, радостно пробормотал он, а я, проигнорировав его, стала искать сумку, которую взяла с собой. Куда она подевалась?
Который час?
Огуз невозмутимо наблюдал за моим внезапным волнением, а я все еще искала свою сумку, когда поняла, что она висит в гардеробе.
Уже почти девять.
Я с недоверием посмотрела на него. Он говорил о девяти часах вечера. Неужели я все это время валялась на этом диване?
Девять часов? Почему ты меня не разбудил? воскликнула я и по лицу Огуза увидела, что опять все испортила.
Когда его взгляд метнулся туда-сюда между мной и приготовленным им ужином, я почувствовала себя еще более виноватой. У меня не было на это времени. Я должна была как можно скорее вернуться домой. Было ошибкой оставаться здесь даже до этого часа.
Не знаю, ты так крепко спала, что я не решился.
Когда я посмотрела на него, наклонив голову в сторону, на его лице появилась улыбка, но я была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я быстро взяла свою куртку, которая все еще висела на стуле, и надела ее.
Тетя Эсма убьет меня, она просто убьет меня.
Когда Огуз указал рукой на стол, я сказала: «У меня нет на это времени» и попыталась отвлечь его от мыслей о еде. Огуз последовал за мной, когда я двинулась к двери и забрала из гардероба свою сумку.
Я тебя подвезу.
Я хотела возразить и сказать, что могу поехать на такси или автобусе, но он уже собрался. Не оставляя мне ни единого шанса, он схватил ключи от машины и прошел вперед, мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, прикрывая за собой дверь.
Я устроилась поудобнее на переднем сиденье его спортивной машины. Пока Огуз садился за руль и заводил двигатель, я пыталась придумать всевозможные отговорки для тети Эсмы. Если бы я сказала правду, что заснула, она, наверное, очень удивилась бы и отругала меня. Поэтому пришлось придумать ложь.
Пока Огуз продолжал медленно ехать сквозь огни города, я обращала внимание на еще не закрытые магазины вокруг. Я более или менее помнила, как он водил машину, участвуя в гонках, но в обычной жизни он был спокойным водителем.
Когда мы выехали за город и подъехали к моему микрорайону, воздух, бьющий в лицо через открытое окно, заставил меня вздрогнуть, и мне захотелось насладиться этим моментом без всякой причины.
Ты можешь высадить меня на обочине?
Огуз, похоже, не понял, о чем я говорю, и продолжил вести машину.
Я пойду прогуляюсь, настаивала я, но он поднял брови, посмотрел на меня уголком глаза и отрицательно покачал головой.
В такой час?
Его тон был осуждающим, и я понимала почему: ведь я проигнорировала приготовленный им ужин, заявив, что иду домой, а теперь говорю, что хочу прогуляться.
Да, свежий воздух пойдет мне на пользу. Я немного приду в себя.
Не говори глупостей, Ниса. Я просто отвезу тебя домой. На улицах в такое время полно собак и прочих опасностей. Не сходи с ума.
Мне не хотелось, чтобы он меня подвозил, да и дом был не так уж далеко от этой части города. Я могла бы добраться до дома за полчаса пешком или доехать на автобусе.
Все будет хорошо. Дом недалеко отсюда, пока я настаивала, он вдруг свернул и остановил машину на правой стороне дороги. Он смотрел на меня так, будто я сошла с ума и, вероятно, была не в себе.
Ты уверена?
Я быстро кивнула, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Уже на улице я поняла, что очень прохладно, и плотнее запахнула куртку.
Хотя Огуз неодобрительно посмотрел мне в глаза, как будто собирался сильно пожалеть об этом, он повернул руль и поехал в том направлении, откуда приехал. Пока он уезжал, я достала из сумки телефон и наушники. Музыка лучшее, что могло сопровождать меня в такую прохладную погоду.
После того как Огуз уехал, я поднялась на тротуар и направилась к дому. Где-то впереди должна была быть автобусная остановка. Если нет, то я дойду до дома пешком.
Чаще всего мне приходилось бороться со своим упрямством. Иногда я была даже хуже козла. Всем известна сказка о двух упрямых козлятах: два козла, которые хотели перейти реку по разным берегам, отказались уступить друг другу дорогу на мосту и оказались в глубоких водах. У меня ситуация была совсем другая. Другого козла, на которого можно было бы натолкнуться, не было. Я была одна на мосту: с одной стороны моя подруга, с которой я дружила много лет, с другой мои расцветающие чувства. Это было не упрямство, а скорее ощущение, что я оказалась между молотом и наковальней. Я не знала, в какую сторону идти, может быть, мне прыгнуть в реку по собственной воле, кто знает?
Мне хотелось подпевать голосу Айдылге, гармонично звучащему в моих ушах, пока я продолжала двигаться по улице. На самом деле, мне было ясно, что я хочу сделать, но пока еще не набралась мужества. Кто знает, сколько еще мне придется для этого пройти?