Андрэ Линден
Дембель
Правдивость событий, произошедших в ХХ столетии на территории Франции, подтверждается документами центрального архива военного агентства, обнародованными в мае 1987 года полковником запаса секретной службы DGSE Виктором Моруа.
Уже целый час Рене не мог рассказать матери, что потерял родовой бизнес и все деньги. Подслеповатая старушка была сегодня на удивление жизнерадостна. Отпустив польскую кухарку, сама суетилась, накрывая на стол. От затянувшейся депрессии не осталось и следа.
Огорчать её в этот момент особенно не хотелось, но надо было спешить, бежать из родного города.
Маман! Умоляю, не хлопочи, присядь на минутку, Рене поймал её за руку и усадил напротив себя. Затем, уставившись в пол и внутренне сжавшись, поспешно выпалил: У нас возникли сложности, придётся на время переехать в наш старый дом в Перпеньяне. Но ты, пожалуйста, не тревожься, это ненадолго.
Она смотрела затуманенными катарактой глазами на пожилого сына, на её морщинистом лице блуждала улыбка. Было понятно, что смысл последних слов до неё не дошел.
Понимаешь, этот префект говорит, что документы теперь не действительны И ещё эти японцы, настоящие бандиты! Утверждают, что по закону все наши дома принадлежат им.
Старушка пододвинула чашку с горячим чаем и ласково сказала:
Пей, тебе надо успокоиться.
Узловатые пальцы теребили драгоценную брошь на праздничном платье. Рене эти вещи видел на старых фотографиях, когда матери не было ещё и тридцати.
А по какому случаю ты так вырядилась? Сын вдруг понял, что случилось нечто странное. Беды, обрушившиеся на его голову, не позволили сразу заметить очевидные вещи. Поздравляю, девичьи наряды тебе и по сей день впору. У нас какой-то праздник?
Мать, не слушая, бесцеремонно перебила:
Почему ты опять приехал один, без Анны?
Этот вопрос она задавала при каждом приезде Рене, чем вызывала у него раздражение и душевную боль. Вот уже более десяти лет Анна, его любимая жена, совершенно не интересовалась им и жила отдельной жизнью, словно они чужие люди.
Внука почему не привёз? Я уже забыла его лицо!
Именно поэтому навещать мать было тяжелейшей повинностью Рене. Как ей открыться, что Жак презирает его и за спиной, в разговорах с друзьями, называет неудачником? Но Рене не обижался на сына, так как тот говорил чистую правду он действительно неудачник: не состоялся как муж, не состоялся как отец, пустил по ветру многомиллионное наследство.
Жизнь Рене надломилась в двенадцать лет, когда их бросил отец. До того дня он рос обычным ребёнком, подавал надежды в учёбе и рисовании. Друзья, такие же как он, из богатых семей, уважали его за едкий юмор и умение дерзить учителям. Рене мечтал быстрее стать взрослым, построить своими руками яхту и отправиться с отцом в кругосветное путешествие. Отец был для него центром притяжения: любые дела, грандиозные планы и положительные эмоции были связаны именно с отцом, и его уход стал жесточайшим ударом для детской психики.
После предательства отца в душе мальчика что-то сломалось. Он потерял ко всему интерес, стал безвольным и нерешительным. Часто мать находила его сидящим в глубокой задумчивости и на вопрос, о чём он думает, Рене виновато улыбался и ничего не отвечал. Друзья постепенно отвернулись от ставшего странным товарища. Постоянная апатия и раздражительность сделали Рене нелюдимым.
Спустя годы, уже зрелым мужчиной, он во всех своих неудачах винил отца. И с каждым очередным фиаско ненависть к отцу разгоралась с новой силой.
Ну ты же знаешь молодёжь, их вечно нет дома.
Рене раздражало, что мать не слышит или не понимает, что он говорит, а у них осталось два дня, чтобы убраться из Парижа. В это трудно поверить, но ему (Рене Бенуа!) и его близким угрожали расправой, если они не покинут свои дома. Разве было такое возможно, пока был жив его дядя, пока у власти находился преданный их семье Симон Дестьё? Да-а-а Жизнь изменилась, к власти пришли жёсткие люди, без чести и совести, и он сдался без боя.
Маман, прошу тебя, ты должна понять: нам немедленно надо уезжать! он соскочил со стула и принялся расхаживать по залитой солнцем столовой.
Именно теперь об этом не может идти речи, неожиданно в голосе матери прозвучали решительные нотки.
Рене остановился и с подозрением посмотрел на неё.
Скажи, пожалуйста, а что, собственно, происходит? С каких пор ты выходишь к обеду в вечерних туалетах? И почему ты сегодня так загадочно весела?
На то есть причина, старушка кокетливо хихикнула. Нам надо непременно открыть бутылочку бордо!
Сухая рука взлетела кверху, как у испанской танцовщицы фламенко. Рене невольно опустился обратно на стул, совершенно сбитый с толку. Видимо, действительно произошло что-то необычайное, Рене не мог припомнить случая, чтобы мать вела себя подобным образом. В последние годы её поразила глубокая депрессия и сыну казалось, что она всю жизнь была мрачной женщиной.
Может, наконец-то посвятишь меня в свои тайны? в его голосе послышалась тревога: вдруг резкая перемена в настроении матери это свидетельство развившегося душевного недуга?
Я знаю, кто решит все твои проблемы, она произнесла эту фразу с вызовом, всё так же хитро улыбаясь, словно хотела показать, что ей есть чем ещё удивить мир и собеседника.
И кто же этот могущественный человек? Рене всё больше охватывало беспокойство.
Твой отец! Он в Париже, в отеле «Бристоль», и, кстати, ждёт тебя как можно скорее. Она подалась вперёд, чтобы лучше рассмотреть эмоции на лице сына. Вот его письмо, и она протянула бумажный конверт.
Рене машинально взял клочок бумаги с фирменным штемпелем отеля «Бристоль», где ровным почерком было написано: «Дорогой мой Рене, приезжай срочно по адресу. Мне надо многое тебе объяснить. Твой любящий отец!»
Это какая-то шутка? Рене поднялся и подошёл к окну, рассматривая со всех сторон послание. Кто это написал?
Сын мой, ты задаёшь вопросы, на которые уже получил ответы. Поезжай к отцу, а вино оставим на вечер, мать откинулась на спинку стула, и её глаза искрились неподдельной радостью.
Рене задумался: что бы это могло значить? Вероятнее всего, это японцы хотят заманить его в ловушку. С другой стороны, что им мешает похитить его из дома в одной пижаме, как это уже было в прошлый раз?
Вслух он произнёс:
Чем мне поможет восьмидесятилетний старик?
А это ты узнаешь у отца! мать, как в детстве, строго посмотрела на Рене.
Маман, но нам нужно ехать, промямлил он тихим голосом, понимая, что спорить с ней бесполезно.
Повидайся с отцом, а потом я поеду куда захочешь!
Она проворно встала из-за стола, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Шелестя объёмным подолом, она проплыла мимо Рене и, покидая комнату, бросила:
Оревуар.
Вся его решительность испарилась, по опыту он знал, что в таком состоянии мать не переспорить. Что делать? Стоит ли узнать, кто отправил письмо?
Откровенно говоря, Рене боялся покинуть город, не переговорив с якудза. Если они пригласили его в отель, даже таким странным способом, он должен поехать и узнать, чего они хотят. Он, как кролик, загипнотизированный удавом, двигался навстречу опасности, не смея отвернуть, не смея сбежать. С другой стороны, там действительно мог поселиться его состарившийся отец, желающий перед смертью повидать родного сына и повиниться.
***
Рене Бенуа неуверенной походкой шёл по коридору отеля «Бристоль», сердце бешено колотилось и норовило выскочить из груди. Проходившая мимо уборщица заметила его бледное, вспотевшее лицо и спросила, не требуется ли ему помощь.
Остановившись перед номером, где якобы должен был ожидать его отец, Рене в нерешительности замер. Кто его поджидает за дверью?
Если бандиты, то ему грозит опасность: их поступки совершенно непредсказуемы. Он достаточно насмотрелся криминальной хроники, чтобы понять, что самым разумным решением станет не входить в эту дверь и бежать как можно скорее в Перпеньян.
Но если в номере его действительно ждёт отец? Рене не знал, что делать. Высказать всё, что наболело, кинуть в лицо едкие оскорбления и изо всех сил хлопнуть дверью? А может, лучше с непроницаемым лицом молча выслушать исповедь отца и с холодным безразличием тихо выйти?
Пока Рене с дрожью в коленках обдумывал, как поступить, к нему бодрым шагом подошёл молодой месье лет тридцати пяти. Одной рукой он играл ключами с брелоком, в другой держал пакет из ближайшего супермаркета.
Мужчины изучающе уставились друг на друга.
Рене сразу отметил две странности в незнакомце. Первая: он был одет в старомодную одежду, которую, вероятно, носили полвека назад, при этом вещи выглядели дорого и органично, а не как поношенный театральный реквизит. Хозяин такого гардероба должен был быть человеком обеспеченным, и он явно оделся так не для шутовства.
Вторая странность заставила Рене вздрогнуть: мужчина был вылитой копией его самого, вернее, улучшенной копией, таким он бы смог стать в другой, благополучной жизни.
Удивительно, при внешней схожести черт они были совершенно разные: атлетичная, по-военному статная фигура незнакомца излучала решительность и мощь, а сутулое и рыхлое тело Рене болезненность и беззащитность. Пришедший смотрел уверенно, с нескрываемым любопытством, Бенуа же бросал короткие взгляды, боясь встретиться глазами.
Нетрудно было догадаться, что перед Рене стоял, вероятно, его сводный брат, сопровождающий в поездке престарелого отца.
От удивления и неловкости Бенуа заговорил первым:
Я ищу Эдварда Моргана, он должен ожидать меня в этом номере.
У отца была другая фамилия. Повинуясь многочисленным детским обидам, Рене после совершеннолетия взял фамилию матери.
Неожиданно незнакомец смутился, сверлящий взгляд его чёрных глаз стал рассеянным, и он торопливо открыл дверь.
Прошу вас, входите.
Нервная система Рене уже находилась на грани короткого замыкания, параноидальная подозрительность зашкаливала, и поэтому, когда в роскошном номере люкс не оказалось дряхлого старика, Бенуа решил, что попал в западню, и рванул в коридор, но налетел на закрывающего дверь мужчину, споткнулся и рухнул на пол.
Дальше произошло нечто удивительное: незнакомец проворно подхватил на руки отбивающегося Рене и бережно, как младенца, уложил на диван. Сила и быстрота, с которой он это сделал, обескуражили Бенуа, и приступ паники затух, не разгоревшись.
Успокойтесь, вам не угрожает опасность! мягко произнёс мужчина, заботливо поправляя на Рене одежду. Я сейчас налью выпить, это приведёт вас в чувство.
Действительно, после нескольких обжигающих глотков коньяка Бенуа почувствовал себя значительно лучше. Никто не собирался его истязать, тем более убивать, а силач-незнакомец, казалось был настроен дружелюбно.
Я Я пришёл ко мсье Эдварду Моргану, заикаясь, прошептал Рене.
Да, конечно. Дайте мне секунду.
Мужчина выглядел растерянным: он сжимал и разжимал кулаки, в глазах появился то ли испуг, то ли жалость.
Понимаете, я давно готовился к нашей встрече, подбирал правильные слова, несчитанное количество раз репетировал речь, а настал момент и я не знаю, с чего уместнее начать! Очень тяжело спустя сорок лет
Вырвавшийся стон отчаяния доказал, что незнакомец испытывает неподдельные страдания. Резкими движениями он распахнул тяжёлые шторы, которые не пропускали дневной свет, а потом с нечеловеческой силой, вырывая с корнем стальные задвижки, открыл настежь большое окно.
Извините, мне что-то не хватает воздуха.
Рене забился в угол дивана, совершенно не понимая, что происходит. Почему этот здоровяк так смущается и робеет перед ним? Несколько минут назад Рене готов был вопить: «Спасите, убивают!», а теперь, видимо, он должен сказать пару ободряющих фраз, поделиться уверенностью, которой у него не было.
Не переживайте, я уже догадался, что вы мой сводный брат, и я абсолютно ничего не имею против, прохрипел Рене, пытаясь улыбнуться.
Э-э-э Дело как раз в том, что я не сводный брат, мужчина кинул быстрый взгляд в сторону Бенуа и отвернулся к окну.
А кто же вы тогда?
Понимаете Я Эдвард Морган! Ваш отец, мужчина развернулся и в упор уставился на Рене, который окопался в подушках на диване как в блиндаже перед битвой.
Повторите, что вы сказали?
Я твой отец, сынок! с нежностью произнёс здоровяк, поблёскивая глазами.
Повисла напряжённая тишина, её нарушал только гул машин, доносившийся из открытого окна.
Нелепость ситуации достигла масштаба, при котором любые слова беспомощны, так как неспособны передать происходящее, поэтому ошеломлённый Рене молчал, не замечая, что у него отвисла челюсть.
Не дождавшись его реакции, самоназванный отец сказал:
Понимаю, я сам ни за что не поверил бы. Дай мне несколько минут, я тебе всё объясню.
Молчание он воспринял как согласие и продолжил более уверенно:
Начну, наверное, с главного. Я только что демобилизовался. Сорок лет я верой и правдой отслужил на благо Содружества Галактик и установленного террапорядка. Имел честь представлять двести сорок третье поколение Небесного Взвода. С доблестью участвовал в пяти тысячах двухстах восьмидесяти семи боях и семи тысячах четырёхстах одной коррекции пространства и времени. Награждён одной личной модификацией и одной добавочной. Отмечен за особые заслуги почестями по третье колено. Уволен в запас с тремя процентами арсенала в терразвании «сержант».
Он вытянулся по стойке смирно, произнося слова легко и торжественно с чеканным ритмом: так рапортуют настоящие герои в голливудских фильмах, с достоинством и гордостью осознавая свой значительный вклад в общую победу. На его глазах опять навернулись слёзы.
Прости меня, я что-то расчувствовался. Понимаешь, перед дембелем всем освежают память: принудительно активизируют воспоминания о земной жизни, чтобы прошлые мечты, привязанности и привычки обрели актуальность и помогли адаптироваться. А то большая часть солдат не хочет возвращаться на родину, мужчина ухмыльнулся, почесал затылок, вспоминая что-то. Если честно, я тоже сомневался А сейчас плачу, как девчонка, наверное, они там что-то перекрутили, улыбка сошла с его лица и он серьёзно посмотрел на Рене.
Пойми меня правильно: я ни на секунду не переставал любить вас с мамой, тоска разъедала мне душу каждый день все эти сорок лет. Я боялся, что вы не примете меня такого. Мы же все там, среди чужих миров, перестали быть людьми, по крайней мере, так казалось, и я не хотел огорчать вас тем, что перестал быть человеком. Но память творит чудеса, и теперь десятки военных лет мне кажутся сном, а я снова Эдвард Морган, и я здесь, в Париже, а рядом повзрослевший сын!
Рене показалось, что ещё мгновение и этот сумасшедший бросится обниматься. Треволнений на сегодня было достаточно. Напряжение последних часов неожиданно схлынуло, и Бенуа овладело полное безразличие. Промелькнула даже мысль: если это снимают реалити-шоу, то ему совершенно наплевать, что он выглядит как последний идиот.
Уверенно поднявшись с дивана, Рене одёрнул брюки, которые оголили тощие лодыжки, и начал пятиться к двери, намереваясь как можно быстрее покинуть этот сумасшедший дом.
Мсье, извините, но мне необходимо спешить. Ждут неотложные дела, с холодной вежливостью произнёс Рене.
Он окончательно взял себя в руки. Его подбородок был с достоинством приподнят, а плечи расправлены. В осанке неуловимо появилась аристократичность: Бенуа умел, когда нужно, продемонстрировать, что он представитель знатного рода Франции.