Алиса возлежала на своей половине кровати, уткнувшись в книгу. Его будто не замечала. Подумал устало ну и не надо, не замечай Не больно-то и хотелось.
Ну что там мама? спросила Алиса, не отрываясь от книжки. Ей уже лучше, надеюсь?
Даже не хотелось ей отвечать. Потому что опять заведется, а потом будет трудно заснуть. Да и как тут не завестись, интересно? Вон сколько равнодушия и надменности в этом холодном «надеюсь»! Будто не о матери родной спрашивает, а о чужом человеке! Вот вам, как говорится, и наглядная картинка того, как можно из дочери вырастить эгоистку Просто надо отдавать ей всю себя без остатка, угождать и любить без ума. И он тоже, выходит, участвует в этом хороводе любви, вносит свою посильную лепту. И он тоже
Что ты молчишь, Филипп? Не слышишь меня, что ли? Я спросила маме лучше или нет?
Лучше. Я ее чаем напоил. Она спит уже.
Надо же, какой подвиг совершил чаем напоил Ты такой добрый, а я злая и равнодушная, да? Это ты хотел сказать, что ли?
Он промычал что-то нечленораздельное, давая понять, что засыпает. Потому что нельзя было отвечать. Ясно же, что Алиса нарывается на скандал, хочет в него свое недовольство выплеснуть. А у него нет места, чтобы принять в себя ее недовольство. Своего недовольства хватает. Просто девать его некуда, это проклятое недовольство!
И уснул сразу, заставив себя отключиться. Устал
А утро началось, как обычно. Проснулся от запаха кофе, просочившегося из кухни значит, Клара Георгиевна поднялась-таки, завтрак ему готовит. Вышел к ней, спросил с виноватым упреком:
Ну зачем вы?.. Не надо Зачем вы встали, Клара Георгиевна?
Да я уже здорова, все хорошо! Она улыбнулась ему в ответ. И тут же спохватилась, засуетилась: Ой, тебе же рубашку надо погладить! Что ж я, забыла совсем
Не надо, я свитер надену. Мне сегодня в судебное заседание не надо.
Да? Ну, хорошо Давай садись завтракать. Я тебе блинчиков напекла. Эти вот с творогом, а эти с мясом. Я знаю, ты любишь А я пойду, прилягу, пожалуй.
Вам плохо, Клара Георгиевна?
Нет, нет Просто слабость в ногах еще есть Полежу немного и совсем буду здорова. Ты ешь, ешь, не слушай меня
Голос у тещи был не ахти, дрожал немного. И оттого снова совестно стало они с Алисой дрыхнут все утро, а она, бедная, по кухне суетится. Нехорошо. Неправильно это. Не должно быть так, по крайней мере! В конце концов, у него жена есть, которая вполне может поднять с постели свою красивую задницу и завтрак приготовить! Да что это такое, в самом деле, а?
Такая накрыла вдруг злость сам себе удивился. Потому и удивился, что не положено ему было в этом доме быть злым. А положено быть любящим покладистым мужем и добрым затем. Славным зятем, как давеча его назвала Клара Георгиевна. Заботливым.
Придя в спальню, резко отодвинул раздвижную дверцу шкафа, и она взвизгнула испуганно под его руками. Сорвал с плечиков синий свитер, принялся его натягивать на себя. Алиса проснулась, пробурчала недовольно:
Можно как-то потише, а? Не видишь, я сплю
Нет, нельзя потише! проговорил сердито и громко. Нельзя, нельзя!
Алиса села на кровати, потерла глаза, глянула на него с удивленным возмущением. Фиалковые глаза ее были прекрасны даже спросонья. Он отвел взгляд, чтобы не утонуть в них по привычке.
Нельзя так, Алиса! Нельзя! Пожалей мать, в конце концов! Пусть она отдохнет! Сама обед приготовь, накорми ее! Рубашки мои постирай
Я? Рубашки? Ты что? У меня же маникюр Я только вчера его сделала
Голос у нее был хоть и недовольный, но слегка растерянный. Понятно, врасплох застал.
Так стиральная машина сама все сделает, целым твой маникюр останется!
Вот сам и постирай, если так!
А тебе что, трудно? Ты чем-то важным занята?
Ты меня сейчас упрекаешь, что ли? Не поняла
И в этом «не поняла» уже был слышен вызов. Даже не вызов, а явная угроза. На пустом месте, между прочим. Угроза ради угрозы. И потому он сказал спокойно и сдержанно:
Нет. Не упрекаю. Просто пытаюсь до тебя достучаться. Нельзя так, Алиса, нельзя Мать тебя любит, старается тебе угодить, а ты этим пользуешься бессовестно! Разве не так, скажи?
А ты сам Ты разве не пользуешься? Что-то ты ни разу не отказался от наглаженной рубашечки по утрам! Надеваешь ее с удовольствием! Зато меня учишь, как надо, а как не надо!
Да при чем тут я Я же тебе объясняю нельзя так жить, это неправильно Уж сколько раз предлагал давай квартиру купим Свою Или дом Ты домом займешься, в интерес войдешь, хозяйкой себя почувствуешь. Сама в своем доме будешь все решать, разве это плохо, скажи? Ну сколько можно жить в роли избалованной маминой дочки?
Нет, я не хочу Не надо мне никакого дома. И вообще Не надо мне ничего навязывать. Мне и так хорошо.
А мне плохо!
Чем это тебе плохо? Да мама же на тебя не надышится А вот если мы от нее уйдем, тогда уже ей плохо будет. Тебе хорошо будет, а ей плохо! Так что я, можно сказать, забочусь о ней таким образом! Нельзя у человека отнимать его жизненную основу, его так убить можно, между прочим. Смысла жизни лишить.
Это ты, что ли, смысл жизни?
Ну да А чего ты усмехаешься, интересно? Вот будут у меня дети, и они станут смыслом моей жизни Это же так понятно, Филипп.
Но ты же сама говорила, что не хочешь детей
Это я пока не хочу. Потому что не готова еще. Когда захочу, тогда и будут. И смыслы будут, и цели, и все остальное. А пока меня все устраивает. И не надо мне лекций читать о добре и зле, я и сама могу тебе лекцию прочитать, если понадобится. Не глупее тебя буду.
Господи, с тобой невозможно говорить Ты все перевернешь в нужную тебе сторону!
Так не говори Я тебя что, заставляю?
Он только развел руками, не зная, что ей ответить. Да можно было и не отвечать все равно пора уходить. Хотя правильнее будет бежать. Бежать от этого никчемного разговора
И весь день потом не задался, и настроение было поганое. Хорошо, что давно научился держать правильное лицо уверенное и спокойное, как и положено адвокату. А что у адвоката на душе кошки скребут, так ведь никто этого скрежета не слышит, и слава богу.
Пришел домой поздним уже вечером. Клара Георгиевна по привычке засуетилась, накрывая ему ужин. Он только вздохнул обреченно:
Вам же лежать надо А вы
А что я? Я уже ничего! Мне лучше! Я почти здорова! Ну что ж я буду в постели валяться и думать, что ты голодным останешься! Нет, нет Не дай бог, ты опять с Алисой начнешь ссориться А я не могу слушать, когда вы ссоритесь. Плохо мне Вы утром на таких повышенных тонах говорили, просто ужас какой-то!
Сноски
1
Из песни «Птичка» (исп. рэп-дуэт «HammAli & Navai»; сл. и муз. Александра Громова, Наваи Бакирова и Евгения Трофимова).
2
Стихи Михаила Квливидзе в переводе Давида Самойлова (исп. дуэт «Братья Мироновы»).