Ну вот и всё, теперь мы вместе с какой-то дикой ухмылкой прошептал Бирюза, медленно осел на колени и завалился набок.
Ты чего наделал? Сидеть тебе теперь, детей увидишь через двадцать лет. А пока мы тебя накажем, сильно накажем.
Не будет он сидеть, а вы не будете жить, голос жены прозвучал, как с неба, и она прицельно выстрелила в того, что был слева от неё, ближе к двери. Пуля попала в грудь, его откинуло метра на полтора, и он упал, прислонившись к стене, ногами загораживая проход.
Вы что, уроды, творите, заорал третий. Мгновенно выхватил нож из груди мертвого Бирюзы и бросился на женщину. Она выстрелила вторично и попала в горло. Голова нападавшего надломилась вперёд, видно, пуля перебила позвонки, но по инерции тело двигалось и, уже обессиленное, упало на неё, ранив ножом левую руку. Дважды окровавленный нож остался в руке трупа.
Ты что, Зура? Как теперь?
Из детской жалобно послышалось:
Папа, нам страшно. Вы живы?
Всё хорошо. Не выходите, мы с мамой здесь. Всё в порядке. Только не выходите.
Хотя он и так знал, что не выйдут.
Как теперь? Теперь нельзя спешить, надо всё продумать, холодно сказала его жена, совсем чужим для него голосом, всё до мелочей, потом, когда всё взвесим, решим сделать. Нельзя упустить ни одной мелочи. Ты ведь именно для такого случая в дом пистолет принёс?
Ну да, ну да. Но как? Как? Если в голове звон и тошнота в горле? Что мы скажем? Что сделаем?
Всё нормально будет, я всё вижу. Прежде всего пистолет, таким же чужим, спокойным голосом ответила. Попробуй представить, что ты его никогда не видел, да и вообще не умеешь с ним обращаться. Он у нас в доме появился с приходом этих троих.
Но ведь я его брал в руки, заряжал, стрелял из него раньше, не мог справиться с собой, и отвечал он бессмысленно дрожащим от волнения голосом.
Хорошо, вот это и надо учесть. Удалять твои отпечатки, значит, надо и с патронов, и с магазина, а отпечатки кого-то из них оставить. Начнём именно с этого.
Как удаляют отпечатки, они не знали, видели в кино, что просто протирают и всё, но руки жирные, кто знает, и Зура слегка намочила вафельное полотенце водкой. Нардыз разрядил пистолет, и они оба, надев перчатки, в которых моют посуду, протёрли патроны, магазин и весь пистолет. Протирая всё это, подходили к тому, что у стены, и прикладывали его, ещё теплые руки к каждой детали. Когда было готово, Зура сняла перчатки, взяла в руки уже собранный пистолет и аккуратно положила на край стола так, как это может лишь женщина.
Теперь нож. Есть у тебя хороший боевой нож?
Зачем хороший, вон кухонный подойдёт.
Они взяли кухонный, но не из набора, а так, одинокий, так же протёрли его и вложили в руку того, чьи отпечатки оставили на пистолете.
Всё было готово, можно вызывать полицию.
Их версия сработала точно. Убийство первого как было, так и было, тот, что у стены как бы хозяин пистолета, когда усаживали Нардыза на стул, отложил свой пистолет в сторону. Зура воспользовалась этим. А когда произошло первое убийство, не обнаружив пистолета на месте, достал нож и кинулся на мужа. Зура выстрелила. Второй раз тоже, как было. Тем более в руках третьего был крепко сжат нож Бирюзы, а на руке Зуры глубокий след от него.
Уже много позже, после всех допросов и сопоставлений, им в суде поверили и оправдали. Но в городе долго ходили сплетни, что, мол, откуда у пьяниц пистолет.
Хотя нож был точно, знали это многие, нож дорогой, Бирюзе за него ящик водки предлагали. А может, и пистолет был? Кто его знает? Но тремя пьяницами стало меньше, о них никто не жалел.
А сейчас он сидел на полу и всё повторял и повторял: «Прав, прав, я был совершенно прав, всё правильно».
Добрее надо быть!
Через месяц юбилей.
Дата не круглая. Но для себя я так решил, что после тридцати лет совместной жизни каждый год у нас будет юбилейным! А это тридцать девятый. Столько прожить и просто неплохо. А вместе! Мне повезло. Не знаю, что скажет на это она?
Нет, знаю! Скажет: «Тоже». Но иногда говорит, что во всех её бедах только я и виноват. Хотя добавит: «И в радостях».
Но я думаю мне повезло. Много разных причин, чтобы так думать, а вот одна точно весомая: я никогда не дарил ей подарков.
Не в буквальном смысле, нет. Подарки у неё есть, просто никогда не думал, что подарить? Не успевал. Это всё решалось раньше, помимо моего желания. Информацию о подарке получал за месяц, а то и больше до события. Ещё не знал, что приближается какой-то праздник, а о подарке уже знал всё.
Очень удобно.
А то, знаете, есть семьи, когда приходится обоим думать, мучаться: что подарить, как угодить? У меня этот вопрос не стоял. И не стоит. Я всегда знаю заранее.
Но и к тому, что подарят мне, отношусь как-то, может и неправильно. Все родные знают, что с подарком мне угодить трудно. Да и не надо. Что хочу, могу приобрести сам, а подарки это напрасная трата денег и времени, я так думаю.
Но бывают и исключения.
Помню, на пятидесятилетие сыновья угодили!
Это был уникальный подарок, но не ждите чего-то особенного, особенность его именно в уникальности совпадения моего желания с необходимостью. Может показаться сначала, что я не прав, но прочтите ещё пару строк, после того как я назову свой подарок, всё станет ясно.
А подарили мне пневматический пистолет.
Ага, думаете, пацан престарелый, в детстве не наигрался? Вот и не в этом дело.
Наигрался или нет, не важно, а важно то, что мы держим кур.
Курятник в тридцати метрах от дома, огорожен сеткой, чтобы куры не блуждали где попало. В курятнике кормушка, а на столетнем дубе, что рядом, с полсотни воробьёв и десяток-полтора таких же голодных ворон. Нет, в птиц я не стреляю никогда, да и ни в кого вовсе, хотя и ружье охотничье есть. Вот из ружья по банкам люблю. Не в огороде, конечно, в лес иногда выберешься без жены, она грохот не переносит. Ну и когда за грибами едем, то же с собой беру. Не стрелять, а так, на всякий случай, в лесу народ разный бродит.
А пистолет очень кстати оказался.
Над кормушкой повесил пластиковую пятилитровую банку из-под машинного масла.
Когда в кормушке зерно и воробьи, вороны и куры собрались поесть, я по этой банке стреляю прямо с крыльца. Куры ничего, привыкли, а воробьи и вороны улетают как раз до конца куриной трапезы.
Большая экономия от этого пистолета получилась. Кормим кур хорошо: пшено, горох, зерно, добавки всякие, понятно, они яйца несут, а вот ворон кормить совсем неохота.
Хороший пистолет, полезный! Единственное пульки для него стоят дорого, как мешок зерна, но что делать, во всём есть свои маленькие минусы.
А жена со своим подарком задолго до события уже тут как тут, и это хорошо! Думать не надо, переживать: угодишь, не угодишь?
Вот и теперь, всё было известно за месяц. Высмотрела она сама на какой-то выставке серьги с камушком, но боялась, что мой подарок мне же и не понравится, хотя как-то это всё подразумевалось, что подарок не столько для неё, как именно для меня. Я должен любоваться и наслаждаться красотой серёжек совместно с ушами моей и так ненаглядной жены!
Наверное, это так и должно быть, не знаю, но серьги действительно красивые, и все довольны.
Выставка большая: камни в золоте, серебре, кольца, кулоны, браслеты, поделки разные. Вижу ложки серебряные на прилавке, рядом девушка молоденькая, а в глубине ларёчка мужчина лет пятидесяти, отвлеченно читает газету.
Ложки в какую цену? спрашиваю.
Они разложены во весь прилавок, полсотни не меньше.
Которая Вас интересует?
Вот эта! беру в руки и показываю ей.
В этот момент мужчина вскакивает, роняет газету и с неприкрытой агрессией буквально рявкает:
Положите на место и ничего не трогайте.
Мы были шокированы!
Ложку я, конечно, положил. Говорить было больше не о чем. Что произошло, так и не понял. На воров мы не похожи, рядом с нами никого не было, всё совершенно прозрачно. Что ему почудилось, не понимаю. И не понимаю, почему меня это так задело?
Видимо, настроение было праздничное, не каждый день серьги покупаешь. И ведь, главное, есть у нас такие ложки. Однако купил бы и ещё, если бы понравились. Что произошло? Чем мы ему не приглянулись? Может, что вычитал он там в своей газете не то, или «блоха укусила», не важно. Важно уметь беречь настроения других людей, и не только потому, что всё это может вернуться бумерангом, а просто потому, что мы люди, а не звери, и надо быть значительно добрее, или сидеть дома, пока это ни поймёшь.
Не знаю, купят ли у него что-либо, ведь не газету пришёл читать. Ну да ладно.
А жена рассказала, что часто ездит через весь город специально в один и тот же магазин за одеждой.
И недалеко от дома можно купить не хуже, говорит, но уж больно продавщица там приветливая, ведь покупка не только ради покупки, порой процесс важнее иной покупки! Общение! Теперь очередей нет. Это раньше отстоишь полдня, и счастлив всему, что досталось.
Мы ещё походили по выставке и, чтобы настроение поправить, купили и браслет, но уже как подарок на день рождения, который у жены через месяц после годовщины свадьбы.
Обоим стало легче.
Приветливый Египет
Любим мы отдыхать в Египте.
В октябре все сезонные работы в огороде заканчиваются и в отпуск. Замечательная пора, замечательное место. В это время там самый настоящий бархатный сезон, температура воды и воздуха почти одинаковая.
Уже в аэропорту при выходе с самолёта погружаешься в блаженное тепло, которое сопровождает тебя повсюду. От этого расслабляешься, и всё кажется чудесным, волшебным, добрым и приветливым. Море Красное с кораллами и огромным многообразием подводного мира. Акваланг не нужен, и так есть, что посмотреть просто с маской.
Очень много плюсов для поездки именно туда, один часовой пояс, адаптация не нужна, да и лёту всего ничего, чуть больше четырёх часов, пока устроился, поел, попил, вот и приехали!
В тот раз начиналось всё, как всегда.
Месяц выбирали отель. Все устраивало. Месяц советовались со своим туроператором, она всё выясняла, что там да как, читали отзывы. Всё хорошо. Поехали.
В аэропорту тоже, как обычно: в автобус с гидом, и по отелям.
Слегка насторожило, что проезжаем наш отель. Вот же он! Название во всю ширину дороги! Почему не высадить? Нет. Едем дальше. Я пробираюсь по проходу к гиду:
В чём дело? Вот наш отель! Вы говорили, что нас первых расселят? Что случилось?
Всё нормально, всё по плану. Не волнуйтесь, скоро приедем.
Да как, приедем? Мы мимо проезжаем.
Садитесь на место и не волнуйтесь, я отвечаю за всё.
Через час с четвертью, когда оставались лишь мы и ещё две пары, гид останавливает автобус где-то посреди дороги, вокруг полный мрак, не видно ни одного огонька, а надо сказать, что время уже за полночь, и говорит:
Так вот. В отеле, куда вы ехали, произошёл пожар, сгорело несколько номеров, селить некуда, мы посовещались и решили поселить вас в другом, не хуже. Сейчас мы туда поедем, так что соблюдайте спокойствие.
Какое там спокойствие? Сто причин не ехать в другой, и главная, что в этом отеле уже отдыхают наши друзья, выехавшие несколько раньше. Чуть ранее мы с ними общались, и ни о каком пожаре речи не было. Может, только что? И ещё: мы же выбирали, и выбирали тщательно.
Хорошо, говорю, едем, куда ехали, и если всё действительно так, как Вы говорите, поедем в другой.
Не только мы с женой были против насильственного переселения, те две пары, одна из которых люди нашего возраста (предпенсионного), а вторая совсем молоденькие, не больше двадцати пяти, возмутились не меньше. Молодой парень, Сашей звать (мы позже познакомились), высказал предположение, что гид говорит неправду.
Поедем, куда я сказал, ничего выяснять не будем, наш сопровождающий становился агрессивнее, хотите выяснить, завтра можете этим заниматься сколько угодно, а сейчас едем в другой, иначе просто отвезу обратно в аэропорт. Поздно уже по отелям раскатывать и права качать.
Мы в Египте седьмой раз, местные не всегда приветливы, всякое бывает, но такого поворота событий ожидать не могли.
Володя, тот, что нашего возраста, оказался более покладистым и согласился:
Пусть везет куда-нибудь, спать охота, давно в дороге, устали, потом разберёмся.
И мы поехали.
Едем, молчим, переживаем каждый по-своему.
Вижу, опять проезжаем наш отель:
Мужики! А что мы теряем? Давайте выйдем здесь! Посмотрим, что будет. Мы-то, всяко правы, у нас у всех договор на размещение именно здесь.
Саша меня сразу поддержал, Володя слегка поколебался, но принял участие в наших дальнейших действиях.
Я раньше работал на автобусах, и для меня не составило труда выключить передачу и не допустить, чтобы водитель включил её вновь, Саша держал беснующегося сопровождающего, Володя ему помогал. С выключенной передачей автобус остановился сам собой, проехав мимо нашего отеля ещё с километр. Гид матерился, выворачивался, кричал, что так нам с рук это не сойдет. Самым приемлемым словом в его бранной речи было «хулиганы русс».
Водитель серьёзно перепугался, и, несмотря на то что не понимал по-русски, догадался открыть багажные отсеки, где были наши чемоданы. Мы забрали вещи и пошли пешком в сторону отеля. Гид ещё долго нецензурно ругался и на водителя, за то, что тот остановил автобус и открыл багажники, и на нас, что мы такие глупцы и что будем теперь жить на улице, да и на всё, что мог вспомнить, но мы уже были далеко.
А вокруг была чудесная египетская ночь, дорога в этом месте вдоль территории отеля ярко освещена. Тротуар чистый, ровный, широкий. Небольшие пальмочки увиты гирляндами огней. На противоположной стороне сияют своими разноцветными витринами всевозможные магазинчики. Многие из которых даже и сейчас открыты. Над нами висит серп луны, лежащий на спине, мы в Египте! Мы уже отдыхаем. И настроение испортить нам практически невозможно. А то, что происходит, кажется забавным приключением, без которого просто скучно. Километра там, наверное, не было, или просто было хорошо, весело, смешно, уютно.
Охрана на территорию пропустила беспрепятственно, но удивлены были все, такого не видели, чтобы пешком с чемоданами, среди ночи, и кто был в помещении охраны, высыпали на улицу, что-то живо обсуждая по-своему, но очень приветливо улыбаясь нам.
До самого здания отеля было ещё далеко.
А вот администрация встретила крайне нелюбезно. Оказалось, что ни по-английски, ни по-русски никто не понимает. Но мы уже здесь, у каждого договор на руках, пожара, как выяснилось, никакого не было, и им надо что-то решать. Время около часа ночи. Минут сорок мы общались жестами и рисовали что-то друг другу на бумаге, демонстрировали свои документы, предлагали найти старшего, всё было бесполезно, нас отказывались понимать и предлагали связаться со своим гидом, который нас вёз, а это значит точно ехать в другой отель.
Что было делать, не ясно. Мы все уже после пережитого начали уставать, а моя жена предложила:
А давайте расположимся здесь же, рядом со стойкой администратора. И ещё сказала: Пусть вызывают полицию и попробуют нас выселить, а утром во всём разберёмся.
Мы с ней привычные ко всему, да, наверное, как и многие русские люди. Раньше наш отпуск в основном был на берегу какого-нибудь лесного озера в палатке, бывало, и на снегу, а здесь шикарный отель, мягкие диваны, тепло, чего желать?
Жена Володи, Катерина, тоже сказала, но уже громче:
Да! Пусть вызывают полицию! Будем спать здесь, не стоять же у стойки всю ночь.
Скорее всего, кто-то из работников отеля услышал что-то про полицию. Они заговорили живее, и, обращаясь к нам, уже говорили:
Ноу полисья, ноу полисья!
Пришёл ещё один, он знал русский. Обратился к нам и сказал, что не надо никакой полиции, сейчас всё решится. И действительно, минут через десять мы были каждый в отличном номере, с видом на море, а нам с женой достался ещё и какой-то улучшенный. Там ещё комната была с диваном, столом и креслами, хотя мы такого не просили.