Выдержав краткую паузу, Платонов моментально повернулся на каблуках. Его глаза уловили движение занавески в окне третьего этажа грязновато-желтого дома напротив. Белая материя дрогнула и застыла, скользкое ощущение чужого взгляда пропало. Григорий Денисович постоял еще с минуту, потом зашагал через улицу к дому.
Барин, ждать? окликнул его извозчик.
Жди, бросил он на ходу.
Во двор вела квадратная арка, очень похожая на ту, где погиб Владыкин. Проведя в уме необходимые вычисления, коллежский советник потянул на себя дверь в угловом парадном. В нос ему из полумрака ударил запах чего-то вроде прокисших щей или, возможно, плесени. Пол под ногами на площадке и на лестнице был давно не мыт. В одной из квартир второго этажа кто-то визгливо бранился.
Дверь нужной квартиры была без таблички. Платонов отрывисто постучал, эхо разнеслось по всем пяти этажам. Тишина. Постучал еще и услыхал подобие шороха за дверью.
Будьте добры, помогите, сказал он.
Звякнула отмыкаемая цепочка.
Глава вторая
Семейные истории
В дом на набережной Мойки пускал вышколенный швейцар. Владыкины занимали всю левую половину второго этажа, там же постоянно обитала их прислуга. Хозяйка приняла Григория Денисовича в гостиной. На вдове действительного статского советника было черное платье с глухим воротом, из украшений только символическая нитка белого жемчуга на шее. Как про себя отметил Платонов, Ирина Сергеевна в иные времена отличалась если не редкой красотой, то безусловной привлекательностью. Увы, годы не пощадили ее. Лицо с тонкими чертами осталось чистым и практически без морщин, однако с ним диссонировала чрезмерная полнота, совершенно испортившая когда-то стройную фигуру. На незваного гостя Владыкина смотрела твердо, не мигая. По ее зеленоватым глазам с короткими ресницами невозможно было прочесть, плакала она или нет, получив горестное известие.
Сударыня, приношу вам свои соболезнования, сказал Платонов, сняв форменную фуражку и наклонив голову.
Оставьте. Вы же не за этим явились, без сантиментов отреагировала его собеседница.
Сесть она не предложила, сама оставшись стоять. Ритуал вежливости был соблюден, настало время продолжить расследование.
Не стану спорить. Удобно ли задать вам несколько вопросов? таким же тоном осведомился Григорий Денисович.
Мне уже задавали вопросы господа из полиции. Вы имеете к ним отношение?
Нет. Я служил вместе с вашим мужем. Старший помощник делопроизводителя третьего отделения канцелярии министра.
Владыкина приподняла бровь.
Чем занимается ваше отделение?
Делами по инспекторской и церемониальной частям.
Инспекторской Что сегодня инспектируете?
Обстоятельства смерти вашего мужа внушают определенные подозрения.
Кого и в чем подозревают?
Платонов по-прежнему был сама невозмутимость.
Я не готов назвать конкретное лицо. Скажите, вас совсем не удивила столь поздняя отлучка Петра Константиновича в пятницу?
Нет, односложно и без колебаний ответила Владыкина.
Почему?
Его время от времени вызывали на службу по вечерам. Вам должно быть известно.
Разумеется. Напомните, пожалуйста, когда это имело место в прошлый раз.
Этот вопрос заставил вдову помедлить.
Довольно давно, наконец сказала она.
В апреле?
Ирина Сергеевна отрицательно качнула головой.
Наверное, в марте.
Раньше вызывали с такой же частотой?
Раньше чаще, раздраженно произнесла Владыкина. Вы уверяли меня, что знаете, тогда зачем спрашиваете?
Я знаю о порядке, принятом в нашем министерстве, не более, Платонов продолжал, будто эмоции хозяйки его абсолютно не касались. Петру Константиновичу приходилось регулярно отлучаться?
То есть?
Раз, два, три в неделю? Может быть, реже?
Вдова опять задумалась ненадолго.
Примерно раз в две недели.
В это же время?
Я не помню точно. Поздно, да. Позже девяти.
Григорий Денисович, прежде смотревший мимо хозяйки квартиры на средиземноморский пейзаж в красивой резной раме, взглянул ей прямо в глаза.
Выходит, вы не удивились вызову? И тот факт, что за мужем прибыл не казенный курьер, а какой-то мальчишка, вас тоже не смутил?
Решительно не понимаю, что вы имеете в виду! с откровенной неприязнью фыркнула Владыкина. Так было всегда. Понимаете? Всегда. Мало ли кого пошлют, я в этом не обязана разбираться.
Полицейские задавали вам похожие вопросы?
Только о том, происходило ли прежде нечто подобное.
Вы рассказали то же, что и мне?
Я просто сказала: «Да». У вас всё?
Григорий Денисович сдержанно поклонился и водрузил фуражку на голову.
Слово «Кречет» вам ни о чем не говорит? спросил он внезапно, когда Владыкина уже кивнула ему в знак прощания.
Кречет? Птица? удивленно переспросила она.
Из семейства соколиных. Очень ценились охотниками и у нас, и в Европе.
Вы любите охоту?
Терпеть не могу. Убивать живых существ ради удовольствия Нет уж, увольте.
Ирина Сергеевна, задержавшись, взглянула на Платонова как-то по-новому.
Почему вы спросили?
Видите ли, у вашего покойного супруга нашли странную записку с одним-единственным словом. Без подписи. Может, и не записку, а просто листок с заметкой на память. Знаете, черкнул, где пришлось
Записка у вас при себе?
К сожалению, у следователя. Там печатные буквы, но руку я, пожалуй, узнал бы.
Ничем не сумею вам помочь, с сожалением ответила Владыкина. Все бумаги мужа у нас опечатали и забрали еще утром. Могу одно сказать: к охоте он тоже был равнодушен.
Скрипнула дверь в переднюю.
Desole, mere6
Худенькая русоволосая девушка лет пятнадцати подалась назад и тотчас застыла в нерешительности. Ее наряд тоже напоминал о трагедии, постигшей семью Владыкиных. В зеленоватых глазах, совершенно как у Ирины Сергеевны, застыло выражение искреннего горя. Она определенно плакала, и много, сделал вывод Платонов.
Господин Платонов знал отца, без выражения произнесла вдова статского советника.
Григорий Денисович поклонился еще раз.
Елизавета моя старшая дочь, пояснила Владыкина. Еще есть младшая, Анастасия, ей в июне исполнится двенадцать. Впрочем, вы тоже должны быть в курсе.
Извозчик держал путь к Зимнему дворцу, находясь в приподнятом настроении. С клиентом ему повезло: Платонов не отпускал его, начиная с двадцатого номера по Фонтанке, и, кажется, готов был колесить еще. Чуть подсказывало, что заплатит, не торгуясь. Сам же Григорий Денисович, откинувшись на спинку сиденья, под стук копыт воскрешал в памяти разговор с жильцом дома на Малой Мещанской.
Там, за приоткрывшейся дверью без таблички, коллежский советник увидел седого, как лунь, человека в офицерском пехотном мундире времен Крымской кампании, с погонами майора. Мундир был изрядно поношен и сидел мешковато. Все пуговицы, впрочем, блестели, как только что пришитые. Человек с усилием опирался на грубую трость. Его левая штанина была заправлена в начищенный сапог, правая была подвернута чуть ниже колена, обнажая деревянный протез.
Все эти детали Платонов успел оценить буквально за пару секунд, пока отставной офицер не заговорил скрипучим голосом.
Опять сыскная полиция?
В водянистых, с красными прожилками, глазах майора сквозила, пожалуй, не издевка, а скорее глухая обреченность. Увидев ее, Григорий Денисович отринул первоначальный план.
Я хотел вам солгать и сказать, что занимаюсь частным сыском в интересах родственников покойного. Но теперь не стану.
Майор не стал захлопывать дверь и накидывать цепочку. Он тяжело, со свистом, дышал и ждал продолжения.
Меня послали из министерства, где служил убитый. Я не верю, что он пал от руки обычного грабителя.
Полагаете, я должен вас выручить?
Прищур майора не сулил доброго отношения.
Мой родной брат погиб на Малаховом кургане двадцать седьмого августа7. Подполковник Платонов Георгий Денисович, Модлинского полка 15-й резервной дивизии.
Когда пауза до неприличия затянулась, а Григорий Денисович уже был уверен, что беседа завершится сию минуту, жилец квартиры неловко сделал полшага назад.
Прошу.
Квартира явила Платонову образчик сдержанной бедности, которая из последних сил удерживалась от скатывания в нищету. Немногочисленная вышедшая из моды мебель, выцветшие обои, давно не обновлявшийся паркет на полу без следов лака или мастики. Оконные занавески, правда, были чистые, выстиранные и накрахмаленные. Запаха кислятины из кухни Григорий Денисович не уловил: он, видимо, относился к соседям. Зато от хозяина, когда тот, держась за косяк, пропускал гостя в комнату, пахнуло водочным перегаром.
Юрий Тимофеевич Яхонтов командовал батальном в Галицком егерском полку 5-й дивизии. Большинство его солдат, унтер-офицеров и офицеров полегло в сражении на Черной речке 4 августа 1855 года, когда провалилась последняя попытка деблокировать Севастополь. Раненый осколком ядра, майор потерял сознание и под сильнейшим огнем французских стрелков был чудом вынесен с поля боя. Второе чудо случилось в полевом лазарете, где над ним колдовал хирург. Но на службу Яхонтов уже не вернулся.
Бросили на верную смерть, и мы пошли. Как иначе? Присяга, долг Шансов не было вовсе, генералы понимали, сбивчиво рассказывал майор, сидя на тахте, застеленной полосатым покрывалом.
Платонов примостился возле окна, на жестком стуле. Тут и располагался нынешний наблюдательный пост Юрия Тимофеевича.
Реад8 жизнью заплатил за ошибку, напомнил коллежский советник.
А сколько жизней погубил? Скольких калеками оставил?
Возразить было нечего. Разве что признать: вся та война была одной сплошной ошибкой. Подобало ли говорить такое чиновнику придворного ведомства? И полегчало бы Яхонтову от такого признания?
Да, отставной майор неласково отшил полицейского сыщика. Наотрез объявил ему, что никого не видел и ничего не слышал и ничьими делами не интересуется. В его словах и тоне звучала горькая обида на власть, которая назначила ему мелкую пенсию и бросила выживать, как придется.
После войны Яхонтова оставила жена, забрав пятилетнего сына. На Малой Мещанской он жил с сестрой, так и не вышедшей замуж. Потомственное дворянство не дало им особых преимуществ кроме того, что Наталью Тимофеевну взяли гувернанткой в дом князя Урусова. Родовое имение в Рязанской губернии промотал еще их отец, и детям оставалось только служить или работать, невзирая на чужие мнения и предрассудки.
Я ведь понимаю, что история ваша темная, дернув глазом, сменил тему Яхонтов.
Почему темная? спросил Платонов, но не слишком напористо, дабы не спугнуть удачу.
Потому что они вместе были.
Как вместе?
Майор прищурился опять, на сей раз хитро, будто видел Григория Денисовича насквозь.
А так. Пришли пешком от моста.
Вы не ошиблись?
Помилуйте, как я мог ошибиться! Со зрением у меня полный порядок, в очках не нуждаюсь. К тому же парочка странная была. Этакий франт в цилиндре и с ним простой мужик в армяке, вроде извозчика.
Запомнили мужика?
Выражение лица у Яхонтова сделалось довольным от осознания собственной значимости, глаза заблестели.
Мужик обыкновенный. Коренастый, в плечах широкий. Ростом с вас. Бородища здоровая, лопатой.
Чернявый?
Как, говорите? Ну да, пожалуй. На цыгана похож.
Платонов глянул в окно. Вход в арку доходного дома 4 отсюда просматривался замечательно. Интересно, сколько часов и дней провел у этой отдушины во внешний мир герой Крымской войны?
Останавливались перед аркой?
Откуда вы знаете? удивился майор.
Предполагаю.
Верно, постояли с полминуты. Чиновник ваш министерский заговорил с чернявым, потом закурил. Потом зашли внутрь. Дальше суета поднялась, это без меня знаете.
Больше ничего необычного не запомнили?
Больше нет, глаза Юрия Тимофеевича потухли.
Григорий Денисович достал бумажник.
Пропью ведь, без выражения сказал ему новый свидетель.
На ваше усмотрение, ответил Платонов.
В канцелярии министерства императорского двора Григорий Денисович задержался ненадолго. Покидая Зимний через северо-восточный служебный подъезд, он по-свойски попрощался со стоявшими на карауле гренадерами. Одного из них, богатырской стати брюнета с подкрученными кверху a la Вильгельм Первый усами, Платонов знал лично и помнил его фамилию.
Бдишь, Корнеев? весело спросил коллежский советник.
Бдим, ваше высокоблагородие, молодцевато откликнулся гвардеец.
Довольный извозчик уже восседал на козлах, готовый мчать на угол Невского и набережной Лиговского канала. Местом следующей поездки стал трактир Силантьева. Субботним вечером он был полон, и дым в его залах с высокими потолками, как принято фигурально выражаться, стоял коромыслом. Половые в белых фартуках метались между столами, точно угорелые, спеша угодить гостям. Григорий Денисович поймал одного из них за локоть.
Хозяина позови, срочно, без церемоний сказал он ему на ухо, подкрепив просьбу мелкой монетой.
Трактирщик с раскрасневшимся лицом и каплями пота на мощном лбу (про такой обычно говорят: «Хоть поросят бей») появился из кухни. При тучной комплекции двигался он на удивление легко и проворно. Лицо его приняло предупредительное, но не слишком угодливое выражение. Илья Спиридонович Силантьев был выходцем из Ярославской губернии, а ярославцы держали много заведений в столице и знали себе цену.
Платонов, назвав себя и свою должность, без лишних слов показал хозяину трактира фотографию Владыкина, взятую в пользование у вдовы. На ней действительный статский советник красовался в парадном мундире при орденах и ленте. «Можете оставить себе», ответила Ирина Сергеевна после обещания Григория Денисовича непременно вернуть карточку.
Вчера с двух до трех видели его в заведении?
Видел, степенно подтвердил Силантьев. Мужчина солидный.
Один приходил?
Один. Только ждали его.
Кто? Бородач? Плотный, широкоплечий, на цыгана похожий?
Однако версия Платонова не подтвердилась.
Нет, безбородый. Волос темный, но не совсем черный. Усики тонкие, сам не сказать, чтобы чересчур широк. Худощав скорее.
А ростом велик?
С него был где-то, с барина этого.
Дело принимало всё более интригующий оборот.
Как одет?
Да как мастеровые одеваются. Барин к нему подсел, говорили между собой, ровно приятели.
Пили?
Чай заказывали, калач.
Григорий Денисович помял пальцами переносицу. Он делал это всегда, чувствуя свежий след.
Уходили по одному?
По одному, согласился Илья Спиридонович. Сначала ваш господин, за ним второй.
Но первый потом вернулся, так?
Так, повторил за чиновником трактирщик.
Почтенный, что же я из вас клещами по слову тяну? Он не просто вернулся, а вбежал сломя голову, правда? голос Платонова окреп до начальственного.
Правда, немного удивился Силантьев. Обратно к столу подбегал. Видно, искал дружка-то.
Не нашел?
Как же нашел бы, раз он следом вышел?
Что же было потом?
Потом ушел опять. Совсем, то есть.
Дело государственной важности, веско, очень четко, с расстановкой объявил Платонов Кто из половых обслуживал их стол?
Глава третья
Уравнение с тремя неизвестными
В сыскной полиции уверены, что Владыкин сам себе устроил позднюю отлучку, сказал генерал-майор Козлов.
На этот раз его общение с Григорием Денисовичем происходило не в фортеции Трепова, а в доме 24 по Большой Морской. Домом, состоявшим из основного, уходящего вглубь квартала, здания и рядом стоящего флигеля, владела Адмиралтейская полицейская часть, но у Козлова и еще нескольких чинов градоначальства здесь были отдельные кабинеты. Тут же в полном составе квартировала сыскная полиция, созданная при канцелярии обер-полицмейстера одиннадцать лет назад. Несмотря на малую численность для города с населением в семьсот с лишним тысяч человек, она успела завоевать серьезную репутацию. Воскресенье, как и прочие дни недели, было для ее сотрудников рабочим.