Майор Ван Дормель, и капитан Ренье, одиннадцатый инженерный батальон вооруженных сил Бельгийского королевства, с инспекцией объекта, произнес он по-французски, и ехидно улыбнулся.
ką? (что?), спросил голос.
Вы говорите по-французски? спросил Коттен.
nėra (нет).
А по-английски?
nėra (нет).
Жером Лоше тоже вышел из машины и став рядом с майором, закурил сигарету. Через минуту из ближайшего дома вышел человек в черной униформе охранника, и подойдя к шлагбауму стал что-то быстро говорить на литовском, жестами пытаясь объяснить майору, что это закрытая территория и им нужно уезжать. Коттен же, принципиально на французском, продолжал требовать от охранника впустить их, тыча ему в нос шеврон НАТО, размахивая самодельной бумажкой министерства обороны Бельгии, и отпуская крепкие французские ругательства. Лоше продолжал молча курить, пряча ладонями свою ухмылку. Наконец, раздосадованный охранник убежал назад в здание, и после нескольких минут ожидания к ним вышла женщина лет пятидесяти, в строгом темно-коричневом костюме и очках в золотой оправе.
Здравствуйте, обратилась она к ним на французском, кинув взгляд на Бельгийские флаги на форме. Что вам угодно, господа офицеры?
Здравствуйте, мадам, ответил Коттен, щеголевато козырнув к зеленому берету. Я майор Ван Дормель, а это капитан Ренье из инженерного батальона вооруженных сил Бельгийского королевства. Мы могли бы поговорить со старшим, кто распоряжается в этом месте?
Я, управляющая этим центром. Мое имя Агне Павиленис, ответила женщина, внимательно осматривая обоих визитеров.
Прекрасно, мадам. Значит вы именно тот человек, кто нам нужен, ответил Коттен, и протянул ей липовую бумагу из министерства обороны. У нас задание командования осмотреть некоторые элементы советских защитных инженерных сооружений, сохранившихся в Литовской республике, чтобы оценить их конструктив. Мы сегодня уже ознакомились с двумя объектами, и этот на очереди, но ваша охрана нас не пропускает.
Здесь нет никаких военных защитных объектов. Вы ошиблись, ответила она уверенно, но скользнула взглядом по оружию у них на бедрах.
А что же такое у вас за спиной, мадам, если не защитный бункер ПВО? подключился к разговору Жером, делая суровое лицо, в противовес улыбающемуся Коттену.
Да, раньше, очень давно, здесь что-то такое было, ответила она, оглянувшись, но сейчас здесь дата-центр местного интернет-провайдера. Ничем не могу помочь, господа.
Как же так, майор, возмущенно воскликнул Жене, обращаясь к Коттену, что же мы доложим генералу Жоспену?
Спокойно, капитан, сейчас мы все уладим, ответил Коттен, и снова обратился к управляющей.
Видите ли, Агне, в местном контингенте сил НАТО, защищающих Литву, есть и немцы, и голландцы, и норвежцы и американцы, и видимо из-за разницы подходов кто-то что-то напутал, и нашему министру обороны передали список, где этот объект значится, как бывший бункер советской ПВО, стал говорить Коттен, стараясь выглядеть максимально обаятельным. Нам поставили задачу проверить некоторые конструктивные элементы сооружения, чтобы понять, как русские их строили. Ваше право нас не пропустить, но тогда мы вынуждены будем доложить своему командованию об ошибке. Представляете себе эту бюрократию? со вздохом продолжил Коттен. Они обязательно назначат проверочную комиссию, которая приедет сюда с вашим министром обороны и министром МВД, чтобы подтвердить, что здесь нет бывшего военного объекта. А так как много стран участвует в этом, то каждая из них назначит свою комиссию, и эти проверки будут ездить к вам постоянно, пока в Брюсселе наконец не соберут все тонны отчетов и не согласуют решение, что здесь только ваш дата-центр.
А ведь может быть и так, что не согласуют, вставил Жене, и майор кивком головы согласился с его словами.
Но если вы пропустите нас проверить несколько конструктивных элементов, под вашим надзором, разумеется, то мы быстренько все проверим, и уедем назад. Это займет буквально двадцать минут. В министерство мы напишем о всех проверках, и больше к вам никто и никогда не будет приезжать.
А вы напишите в своем отчете, что теперь здесь находится гражданский объект, не представляющий для НАТО никакого интереса? спросила управляющая, после некоторого раздумья.
Безусловно, мадам, ответил Коттен. Я обязательно укажу на то, чтобы ваш объект исключили из списка проверяемых.
Хорошо, я устрою вам экскурсию, только никакой видео и фото съемки, и не трогать руками никакое оборудование, произнесла она довольно сурово.
Конечно мадам, синхронно ответили оба «бельгийских» офицера.
Пойдем пешком, поэтому поставьте вашу машину там, она указала рукой на парковку у крыльца здания, и приложив карточку открыла шлагбаум.
Капитан Рене сел за руль и перегнал пикап на указанное место, а майор Ван Дормель пошел рядом с управляющей к воротам дата-центра. Дождавшись «капитана», они прошли через ворота и за несколько минут обошли вокруг весь холм бункера.
У нас здесь три входа с улицы, которые закрываются этими массивными железными дверями, показывала Агне свои владения, и хотя механизмы в исправном состоянии, мы их не используем, потому что главное для нас внутренняя чистота помещений, а не защищенность от бомб. Поэтому мы установили автоматические шлюзы с хорошей фильтрацией. Для этого же мы установили дополнительные фильтры систем вентиляции на верхушке холма, чтобы усилить имеющуюся систему вентиляции, и чтобы подключить к ней кондиционеры охлаждения, ведь наше оборудование производит очень много тепла.
Восхитительно, мадам, вы фантастически много здесь сделали, хлопая в ладоши, говорил Коттен.
Ну, вообще-то этому проекту уже семь лет, а я здесь управляю только третий год, смущено ответила Агне. Давайте пройдем внутрь.
Пока Коттен занимал все внимание местной управляющей, которая уверенно проводила экскурсию двум нежданным посетителям, Жером Лоше внимательно изучал устройство всех дверей, запоров и прикидывал толщину бетонных стен. Наконец они стали спускаться по лестнице на следующий этаж, и как они и предполагали, на лестничном пролете в стене красовалась железная дверь овальной формы, выкрашенная в яркий желтый цвет. В центре двери был установлен большой красный руль, от которого вверх и вниз шли тяги запорного механизма с ригелями.
А это что такое? спросил Жене у управляющей.
Это технические люки в шахту вентиляции, ответила она, ее оголовок я вам показывала снаружи. Наши техники периодически лазят туда, чтобы менять дополнительные фильтры. Такие двери есть на каждом из трех этажей.
Вы позволите заглянуть в шахту? спросил ее Коттен.
Конечно нет! Этим занимается только специально обученный персонал, и мы для этого должны подключать резервные системы вентиляции, ответила она, посмотрев на Коттена, как на маленького ребенка.
Все понятно, Агне, ответил Коттен, опять включая свое обаяние. Пожалуйста, продолжайте свою интересную экскурсию.
Еще через двадцать минут они вновь вышли на поверхность, и Агне проводила их до автомобиля. Коттен и Лоше искренне поблагодарили ее за помощь, щедро сдобрив это комплиментами в ее адрес, о великолепном владении французским языком и ее управленческих заслугах в столь юном возрасте. И хоть она и понимала, что периодически коверкала французские слова, и что в свои сорок девять выглядела на пятьдесят пять, неожиданное внимание двух статных бельгийских офицеров было ей очень приятно.
Ну, что ты теперь думаешь, Жером? спросил Коттен, как только они выехали за пределы территории дата-центра.
Это успех, майор. Все почти как новое, ответил Лоше. Если русский прав, а я ему доверяю в этом, то у нашего бункера все будет точно также. Дверь конечно внушительная, но не многослойная а всего лишь с усиленными ребрами жесткости. Петли изнутри, и открывается вовнутрь, что логично, и через бетон их не повредить. Но ригель замыкается всего в двух местах и управляется одним воротком, значит если установить заряд по центру двери, и в местах упоров ригеля, нашими направленными зарядами мы их разрушим.
А ты сможешь точно рассчитать их местоположение изнутри шахты?
Да, конечно. Пока вы отвлекали эту матрону, я сумел сделать несколько снимков двери и запорного механизма.
Ну ты молодец, Жером. Настоящий шпион, улыбнувшись, сказал Коттен.
Нет, майор, если бы вы не уговорили эту Горгону нас пропустить, мы бы не увидели всего этого, кроме тех ржавых руин.
Ну, после твоего красноречивого «что же мы доложим генералу Жоспену?», спародировал его Коттен, нам все дороги стали открыты, и в машине одновременно громыхнул такой хохот, что стекла чуть не вылетели из рам.
***
До самого вечера Юрий просидел, методично просматривая все имеющиеся снимки нужных ему мест Северной Кореи. Он отлично знал, что стандартная длина ВВП всех их армейских аэродромов составляла два с половиной километра, что было достаточным для всех типов военных самолетов, которые стояли у них на вооружении. Только у пяти аэродромов, где иногда появлялись гражданские самолеты типа Ту-154 или Ил-62, полоса была больше, и кое-где дотягивала до трех километров, кроме самого большого столичного аэродрома с его двумя четырехкилометровыми полосами. Но аэродром Пхеньяна Юрий не рассматривал как потенциальный, ибо тихое появление там Боинга с американцами было за пределами возможностей даже Северокорейской пропаганды.
Только эти пять аэродромов могли принять большой Боинг, но, как на зло, у Юрия не было хороших снимков на нужные ему даты прошлого лета. Все они либо были забиты сплошными облаками, либо сделаны такими простецкими метеоспутниками, что даже сам аэродром рассмотреть было невозможно, не говоря уже про самолет на нем. Поэтому он, предварительно отсортировав все снимки по датам, стал просматривать их один за одним, начиная с самых свежих, в надежде найти на этих аэродромах какие-то изменения за последние полтора года, которые могли бы свидетельствовать о приеме на них грузового Боинга-747.
Но, час за часом всматриваясь в мониторы, никаких изменений на аэродромах найти не удалось. Кроме красных раздраженных глаз, никакого другого результата этот поиск не давал, и Юрий уже начал отчаиваться. Плюс, его никак не покидало ощущение, что он упустил что-то очень важное, но понять причину этого беспокойства никак не получалось. Очередная порция черно-белых снимков, датированная пятым августа двадцатого года, показала сплошную пелену облаков не только над искомыми местами, но вообще над всем Корейским полуостровом и Юрий уже готов был сдаться. Для очищения совести он решил точечно проверить координаты аэродромов, и практически чудом нашел маленький просвет в облаках над южным аэродромом в Сунчхоне. Просвет был настолько мал, что в него не попадал аэродром целиком, а только крайняя стоянка для самолетов. И на ней, еле видимый в облачной дымке и утреннем свете, стоял большой самолет. Из-за плохой освещенности, контуры светлого самолета полностью слились с серым бетоном площадки, что его невозможно было разглядеть. Но тень, отбрасываемая им, благодаря лучам утреннего солнца, хоть и слабым из-за облаков, стопроцентно выдавали в нем Боинг-747. Такого характерного горба на фюзеляже не было ни у одного другого самолета. Наконец-то! Да, определенно, это был успех, хотя какое-то смутное беспокойство продолжало зудеть где-то на уровне подсознания.
Это грузовой Боинг-747, майор, спустя сорок минут, рассказывал Юрий Коттену, недавно вернувшемуся из поездки, потому что даже на таком хреновом снимке был бы виден рад иллюминаторов на борту самолета, а здесь их нет.
Прекрасно, Юрий, и поэтому я не понимаю причину твоих сомнений, сказал Коттен, и почему-то вопросительно посмотрел на Юбера, сидевшего с другой стороны. Тот лишь пожал плечами.
Мы выяснили, как вы помните, что доставка из Японии в Корею осуществлялась самолетами молдавской компании aerotranscargo, но все они пятого августа были в аэропорту Дубя, как показал Flightradar, сказал Юрий, поэтому их не могло быть в Сунчхоне, а значит это другой самолет.
Какой другой? удивленно спросил Юбер. Ты же нам рассказывал, что туда вообще никто не летает, а теперь вдруг там паркуются Боинги со всего света. Как так?
Ты предполагаешь, что это коммерческий транспорт японских корпораций, о которых ты нам говорил? спросил Коттен.
Да, майор, я думаю, что это может быть именно он. Ведь Сунчхон довольно крупный промышленный центр в КНДР, ответил Фадеев.
Но ты сказал, что снимок сделан утром. Так? Юрий утвердительно кивнул. Значит, самолет или только прилетел, или скорее всего стоит со вчерашнего дня. А если самолет «вчерашний», то это укладывается в наш календарь, просто это последний транспорт из Японии. Пока он долетел, пока разгрузился и тому подобное, все затянулось, и вылетать решили утром, а не ночью, чтоб не рисковать, размышлял вслух майор. Как думаешь, Юрий, может такой самолет за день долететь от Кореи до Дубая?
Думаю может.
А еще, это может быть наш самолет, который не смог улететь, например, из-за плохих погодных условий, убедительно заявил Коттен, показывая на сплошную облачность на снимке.
Может и так, майор, сказал Юрий. Но и версия, что это всего лишь самолет с китайскими запчастями для смартфонов, имеет точно такой же вес.
ОК, а что на этот счет показывает Flightradar? спросил Юбер.
Ничего не показывает, сказал ему Юрий. Так как КНДР под строжайшими санкциями, официально летать к ним не может ни одна авиакомпания мира, чтобы самим не попасть под санкции. Поэтому все подобные рейсы отключают транспондер, когда входят в зону ПВО Северной Кореи. Объективных данных по ним нет.
А когда ты служил в посольстве, ты слышал что-нибудь о подобных воздушных поставках в Сунчхон? спросил Коттен.
Нет, не слышал. Я знаю только, что все подобные самолеты всегда прилетали в столичный аэропорт Сунан и никуда дальше, сказал Фадеев.
Тогда будем считать, что это именно наш самолет, потому что плюсов этой версии больше, чем любой другой, а значит наша лаборатория может быть где-то в этом районе, сказал Коттен. Продолжай искать, и удвой усилия, продолжил он, времени остается все меньше.
Хорошо, майор, буду придерживаться этой версии, ответил Юрий, но на подсознании все же вертелась мысль, что это ошибка.
Глава 27.
***
Лаборатория, (место засекречено), 02.07.2020
Дэн Махер и Барри МакКалман сидели в кабинете О'Браена, на уже ставшем традиционном совещании по четвергам, где они совместно вырабатывали тезисы для таких же традиционных онлайн отчетов перед головным офисом. Так как из-за ЧП с Джулией Кук и Ричардом Хадсоном им всю неделю пришлось регулярно общаться с разными «шишками», и не только офисными, то особо добавлять в итоговый недельный отчет было нечего. Получался только коротенький доклад Махера о том, что все работают не покладая рук, и уже вот-вот будет результат. Казалось, что и сам профессор уже не верит в мантру про «вот-вот», которую ежедневно повторял всем вокруг, и которая должна была вдохновлять всех на научные подвиги. Поэтому совещание прошло быстро, тихо и безэмоционально. МакКалман уже порывался подняться из-за стола, но Чарльз остановил его жестом.