Ты ходила.
Ага. И познакомилась там с парнем, который программирует ботов для хедж-фонда. Мы какое-то время встречались. Он очень увлекался скалолазанием. И плечистый такой был.
Хмм.
Но бессердечный.
Мы сидим в «Гурмэ-гроте», расположенном в светящемся шестиэтажном ТЦ в центре города, рядом с терминалом кабельной дороги, хотя, по-моему, до туристов не доходит, что это торговый центр: парковки тут нет. «Гурмэ-гротом» называется фуд-корт возможно, лучший в мире: салаты из местного шпината, тако с запеченной грудинкой и суши без ртути. К тому же он подземный, туда можно попасть прямо из терминала: даже не надо выходить на улицу. Здесь я люблю воображать, что живу в будущем, в атмосфере радиация, а на пыльной поверхности земли заправляют банды диких байкеров, ездящих на биодизеле. Прямо-таки сингулярность, да?
Кэт хмурится:
Так будущее представляли в двадцатом веке. После сингулярности мы сможем решать такие проблемы. Она разламывает пополам хрустящий фалафель и дает мне половинку. И жить будем вечно.
Да брось, возражаю я. Древняя мечта о бессмертии, ну
Да, мечта о бессмертии. И что такого? Кэт молча жует, затем продолжает: Давай я попробую сказать иначе. Это покажется странным, особенно потому, что мы только познакомились. Но я знаю, что я умная.
Это однозначно так
И ты, по-моему, тоже. Так почему это должно закончиться? Мы могли бы столького добиться, если бы у нас было больше времени. Понимаешь?
Я жую фалафель и киваю. Какая интересная девушка. Судя по ее прямолинейности, Кэт была на домашнем обучении, но в то же время она абсолютно очаровательна. Думаю, способствует ее красота. Я смотрю на ее футболку. Все же, наверное, у нее гора одинаковых.
Чтобы верить в сингулярность, надо быть оптимистом, продолжает она, что тяжелее, чем кажется. Ты когда-нибудь играл в «Самое счастливое будущее»?
Судя по названию, это японское игровое шоу.
Кэт расправляет плечи.
Давай сыграем. Для начала представь себе будущее. Счастливое. Без ядерных бомб. Представь, что ты фантаст.
Ладно.
Мировое правительство никакого рака аэроскейты.
Давай дальше. Счастливое будущее после этого.
Космические корабли. Вечеринки на Марсе.
Дальше.
«Звездный путь». Телепортация. Можно переместиться куда угодно.
Дальше.
Я немного туплю и вдруг понимаю:
Дальше не могу.
Кэт качает головой:
Да, это непросто. Хотя тут всего сколько, тысяча лет? А потом что? Что вообще может быть дальше? Воображение иссякает. Но это и понятно, да? У нас, по всей видимости, хватает фантазии лишь на то, что мы знаем, а для тридцать первого века у нас аналогий уже нет.
Я стараюсь представить себе обычный день в 3012 году. В голову не приходит ничего хоть более-менее адекватного. Будут ли люди жить в зданиях? Будут ли носить одежду? Воображение прямо физически перенапрягается. Мыслепальцы роются за диванными подушками в поисках хоть каких-то идей, но ничего не находят.
Лично я думаю, что серьезные перемены произойдут с мозгом, говорит Кэт, постукивая у себя над ухом а оно у нее розовое и милое. Я думаю, мы найдем новые способы мышления. Благодаря компьютерам. Ты ждал, что я так и скажу, (да), но это уже происходило. У нас сейчас не такой мозг, как у людей тысячу лет назад.
Стоп.
Такой же.
Жесткий диск тот же, но софт другой. Ты в курсе, что понятие личной жизни совсем недавнее? Как и романтика, разумеется.
Да, я вот задумался о романтике только вчера вечером. (Вслух я этого не говорю.)
Каждая такая большая идея это апгрейд операционной системы, продолжает Кэт с улыбкой. Она в своей стихии. Частично это заслуга писателей. Говорят, Шекспир придумал внутренний монолог.
О, внутренний монолог мне прекрасно знаком.
Но по-моему, время писателей вышло, говорит она, и на этот раз человеческую операционку проапгрейдят программисты.
Я однозначно имею дело с девушкой из «Гугла».
И что это будет за апгрейд?
Он уже начался, сообщает Кэт. У тебя уже куда больше способностей, ты как будто находишься в разных местах одновременно, и это воспринимается нормально. Ты посмотри вокруг.
Я озираюсь и вижу, о чем она говорит: десятки людей сидят за столиками и видят на экранах своих телефонов места, которых вроде бы и нет, но которые им интереснее, чем «Гурмэ-грот».
И это не странно, это не научная фантастика, это
Она осекается, взгляд тускнеет. По-моему, Кэт решила, что перегнула палку. (Откуда я это знаю? У меня в голове установлено специальное приложение?) У нее раскраснелись щеки, и она так прекрасно выглядит, когда вся кровь прилила к коже.
В общем, наконец продолжает Кэт, я просто думаю, что воображать сингулярность вовсе не лишено смысла.
Она говорит так искренне, что я улыбаюсь и думаю, как мне повезло, что такая умная и оптимистичная девушка оказалась рядом со мной в будущем где-то глубоко под землей, потому что в атмосфере радиация.
Я решаю, что пришло время показать Кэт улучшенную модель магазина, в которую я добавил временнóе измерение. Ну вы понимаете: всего лишь прототип.
Это ты вчера сделал? спрашивает она, вскинув бровь. Впечатляет.
Я не рассказываю, что просидел всю ночь и еще немного утром. Думаю, Кэт справилась бы минут за пятнадцать.
Мы смотрим, как друг за другом загораются разноцветные лампочки. Я перематываю, мы смотрим еще раз. И я пересказываю ситуацию с Имбертом как прототип предсказал его выбор.
Может, просто совпало. Кэт качает головой. Нужно больше данных, чтобы утверждать, что тут действительно есть система. Может, ты просто видишь то, что хочешь видеть. Как лицо на Марсе.
Или как когда ты абсолютно уверен, что нравишься девушке, а потом оказывается, что нет. (Этого я тоже вслух не говорю.)
Есть что еще добавить в визуализацию? Тут ведь данные всего за несколько месяцев?
Есть другие книги учета, говорю я. Но это не то чтобы данные, просто описания. И переносить их в компьютер я буду целую вечность. Там все от руки, а я и собственный почерк едва разбираю
У Кэт загораются глаза.
Корпус естественного языка! Я как раз искала повод воспользоваться книжным сканером. Она довольно улыбается и хлопает по столу. Приноси их в «Гугл». У нас есть специальная машина. Ты обязан принести их в «Гугл».
Она прямо подпрыгивает на стуле, и ее губы так красиво изгибаются, когда она говорит слово «корпус».
Запах книг
Передо мной стоит задача вынести книгу из книжного. Если получится, будет шанс узнать что-то интересненькое о магазине и его назначении. И что еще важнее, произвести впечатление на Кэт.
Но так просто книгу учета не возьмешь: ее же используют и Пенумбра с Оливером. Она вросла в магазин. Чтобы взять ее домой, нужна веская причина, и я не могу придумать ничего убедительного. Мистер Пенумбра, я хочу перерисовать свой скетч Тиндала акварелью. Ну да.
Есть еще один вариант. Можно взять другой том не IX, а VIII или даже II или I. Это, конечно, рискованно. Некоторые из них старше самого Пенумбры, боюсь, они развалятся от одного прикосновения. Безопаснее всего брать последний законченный том, VIII, он же самый крепкий, но в то же время самый заметный. Я его вижу, когда ставлю текущую книгу учета на место, наверняка Пенумбра заметит его отсутствие. Тогда, может, VII или VI
Итак, я забираюсь под прилавок, тычу пальцем в корешки, проверяя книги учета на прочность, и тут звенит колокольчик над дверью. Я рывком распрямляюсь. Это Пенумбра.
Он разматывает свой тонкий серый шарф, делает странный круг перед дверью, стучит по прилавку, бросает взгляд на низкие стеллажи, потом на Суперстары. И тихонько вздыхает. Что-то не так.
Ровно в этот день, мальчик мой, наконец говорит он, тридцать один год назад этот магазин перешел ко мне.
Тридцать один год. Пенумбра просидел за прилавком дольше, чем я прожил. До меня вдруг доходит, насколько мое присутствие в магазине мимолетно.
Но только через одиннадцать лет после этого, добавляет Пенумбра, я сменил его название.
А чье имя он носил до того?
Аль-Асмари. Он был моим наставником и много лет моим работодателем. Мохаммед Аль-Асмари. Мне всегда казалось, что его имя на витрине выглядит лучше. Я и до сих пор так считаю.
И Пенумбра хорошо смотрится, говорю я. Таинственно.
Он улыбается:
Я, когда поменял название, ждал, что и магазин преобразится. Но он особо не изменился.
А почему?
Ох, причин много. И хороших, и плохих. Отчасти финансирование А еще моя лень. Поначалу я больше читал. Искал новые книги. Но теперь, похоже, остановился на своих любимых.
Ну, раз уж тему подняли
Может, вам заказывать сюда что-нибудь популярное? осмеливаюсь предположить я. К независимым книжным сейчас есть интерес, но куча народу даже не в курсе, что тут есть такой магазин, а когда сюда все же забредают, выбора почти нет. Например, заходили некоторые мои друзья, и В общем, у нас нет ничего такого, что им нужно.
Я и не знал, что твои ровесники еще покупают книги, говорит Пенумбра, подняв бровь. Мне казалось, теперь читают только на телефонах.
Не все. Многие все же любят ну, знаете, запах книг.
Запах! повторяет Пенумбра. Когда говорят про запах, крыть уже нечем, говорит он с улыбкой, а потом его посещает какая-то мысль, и он щурится. У тебя же нет этого «Киндла»?
Упс. Это как будто директор школы спрашивает, есть ли у меня трава. Но по-дружески, типа, может, попросит поделиться. По факту, «Киндл» у меня с собой. Я достаю его из сумки. Он у меня побитый жизнью, с широкими царапинами на задней крышке, а в нижней части экрана следы от шариковой ручки.
Пенумбра берет его и хмурится. Экран темный. Я надавливаю на уголок, и «Киндл» оживает. Пенумбра резко вдыхает, светло-серый прямоугольник экрана отражается в его ярко-голубых глазах.
Потрясающе, объявляет Пенумбра. Подумать только, а меня еще впечатляет это волшебное зеркало. Он кивает на «Мак-Плюс».
Я лезу в настройки «Киндла» и увеличиваю размер шрифта.
Прекрасная типографика, комментирует Пенумбра, поднося очки к экрану «Киндла». Я знаю этот шрифт.
Да, говорю я, это стандартный. Мне тоже нравится.
Классика. «Герритсцон». После паузы он добавляет: У нас вывеска им же написана. А в этой машине когда-нибудь кончается электричество? Он встряхивает «Киндл».
Батарея должна держать заряд пару месяцев. Но не у меня.
Пожалуй, это и к лучшему. Вздохнув, Пенумбра возвращает мне гаджет. Книжки все еще без батареек. Но я не дурак. Преимущество незначительное. К счастью, на этих словах он мне подмигивает, у нас очень щедрый покровитель.
Я запихиваю «Киндл» обратно в сумку. Я не успокоился.
Вот правда, мистер Пенумбра, если мы закупим более современные книги, у магазина найдутся почитатели. Он будет Я смолкаю, но потом все же решаюсь сказать честно: Он станет прикольнее.
Пенумбра потирает подбородок, и взгляд у него становится мечтательный.
Возможно, наконец отвечает он. Может, и пора воскресить энтузиазм, который был у меня тридцать один год назад. Я поразмыслю над этим, мальчик мой.
Я еще не отказался от идеи отнести одну из прошлых книг учета в «Гугл». Дома, растянувшись на диване в тени Мэтрополиса и попивая «Энкор Стим», хотя на дворе семь утра, я рассказываю свою историю Мэту, который делает крошечные круглые дырочки на бледно-мраморной коже какой-то крепости. Мэт тут же предлагает план. Я на это и рассчитывал.
Могу сделать точную копию, говорит он. Без проблем, Дженнон. Только принеси фотографию.
Но ты же не можешь скопировать все страницы?
Только то, что снаружи. Обложку, корешок.
А что будет, когда Пенумбра откроет твою точную копию?
Не откроет. Ты же говоришь, это какой-то архив, так?
Так
Значит, достаточно внешнего сходства. Люди предпочитают думать, что все настоящее. Дай им повод, и они поверят.
Это мне говорит мастер спецэффектов, поэтому звучит убедительно.
Значит, фотографий достаточно?
Только нужны хорошие, кивает Мэт. И много. Со всех ракурсов. При ярком равномерном освещении. Ты понимаешь, что значит яркое равномерное освещение?
Без теней?
Без теней, соглашается он. Что, разумеется, невозможно. У вас же там круглосуточный магазин теней.
Угу. Тени и запах книг, все вот это.
Я могу принести свет.
Боюсь, это меня выдаст.
Тоже правда. Может, и с тенями сойдет, если их немного.
В общем, план готов.
К слову, о темных делах, говорю я. Как там с Эшли?
Мэт фыркает.
Я добиваюсь ее традиционными методами, отвечает он. И мне нельзя говорить об этом дома. Но в пятницу мы вместе ужинаем.
Интересный порядок.
Наша соседка вся про порядок.
А она Ну А о чем вы говорите?
Обо всем, Дженнон. И представляешь, Мэт показывает на бледную мраморную крепость, она нашла эту коробку. Достала из мусорки на работе.
Потрясающе. Эшли Адамс, скалолазка, готовит ризотто, профи в пиаре и помогает строить Мэтрополис. Может, она все же не настоящий андроид.
Это прогресс, говорю я, поднимая бутылку с пивом.
Мэт кивает:
Прогресс.
Павлинье перо
У меня и самого прогресс: Кэт приглашает меня к себе на вечеринку. Но я, к сожалению, не смогу пойти. На вечеринки я теперь не хожу, поскольку у меня делу время, когда у всех потехе час. Сердце мое сжимается от печали: мяч у нее, она делает красивый легкий пас, а у меня связаны руки.
как жаль, пишет она. Мы общаемся в гмейле.
Да, очень жаль. Хотя стоп.
Кэт, ты же веришь, что мы, люди, вскоре вырастем из этих наших тел и сублимируемся в цифровой эфир, растратив физические измерения?
точно!!
но ты наверняка не согласишься попробовать.
ты о чем?
А вот о чем: Я буду на твоей вечеринке, но на ноуте. (Через видеочат.) А тебе придется всюду меня сопровождать: будешь меня носить с собой и со всеми знакомить. Она ни за что не согласится.
омг, гениально! давай! только тебе придется приодеться. и пить.
Она согласилась. Но: Нет, погоди, я буду на работе, мне нельзя пить
надо. иначе что это за вечеринка?
Я тут вижу противоречие Кэт верит в бестелесное будущее, но настаивает на употреблении алкоголя, однако спускаю это на тормозах, ведь я иду на вечеринку.
Десять вечера, я сижу за прилавком в магазине Пенумбры. На мне светло-серый свитер, рубашка в голубую полоску и прикол, который, я надеюсь, мне еще удастся торжественно продемонстрировать, безумные штаны с фиолетовым пейсли. Дошло? Меня же никто ниже пояса не увидит короче, да, надеюсь, дошло.
Кэт выходит в сеть в 22:13. Я нажимаю зеленую кнопку-камеру. Кэт появляется на экране, как всегда, в красной футболке BAM!
Хорошо выглядишь, говорит она.
А ты одета как обычно. И вообще никто не разодет.
Да, но ты-то у нас будешь просто плавающая голова, тебе надо выглядеть хорошо.
Магазин растворяется, и я всецело погружаюсь в видеоизображение квартиры Кэт напомню, что вживую я там никогда не бывал. Это лофт открытой планировки, Кэт панорамирует ноутбуком, показывая мне, где там что.
Тут кухня, говорит она.
Я вижу шкафчики со стеклянными дверцами, промышленную плиту, схематичный комикс xkcd[10] на холодильнике.
Гостиная, продолжает она, поворачивая меня.
Экран идет темными пиксельными полосками, потом картинка собирается в открытое пространство с широкоэкранным теликом и длинными низкими диванами. На стенах постеры в тонких изящных рамах: «Бегущий по лезвию», «Планета обезьян», «ВАЛЛ-И». Гости сидят кру́гом часть на диванах, часть на ковре и во что-то играют.
Кто там? щебечет чей-то голос.
Картинка поворачивается, и я вижу круглолицую девушку с темными кудрями и массивными черными очками.
Это экспериментальный искусственный интеллект, сообщает Кэт, созданный, чтобы поддерживать прикольные разговоры на вечеринках. Протестируй. И она ставит ноут на гранитную столешницу.
Мисс Темные Кудри близко наклоняется ко мне ой, слишком близко и щурит глаза: