Еще чуток надо пройти. Я знаю, тебе не хорошо, но у нас кое-что есть, твоё здоровьечко быстро поправится. Пошли, пошли, мой хороший.
Заунывная песнь слышалась всё дальше и дальше, а потом совсем утихла. Мы подошли к высокому кирпичному забору, в котором была маленькая, еле заметная металлическая калитка. Открыв её, моя спутница пропустила меня вперед, а сама осмотрелась, не идет ли кто за нами. От калитки вели три тропы. Мы пошли направо, строго вдоль забора. Метров через двести я увидел небольшую лужайку, поросшую невысокой, но мягкой травой. В двух метрах от забора горел костер. Рядом с ним стояли две женщины тридцати пяти сорока лет. В их длинных распущенных волосах были завиты цветы, а глаза отражали тепло и мерцание костра. Оторвавшись от костра, искры улетали в небо, а три нимфы рассматривали меня и приговаривали:
Ах, какой красивый, не жених, а загляденье. Ты ударился головой, а мы тебя вылечим, присядь у костра.
Мне ничего не оставалось делать, как повиноваться. Их томные голоса, плавные движения и нежные прикосновения сделали из меня совершенно безвольного человека. Усевшись чуть поодаль от костра, я увидел древнего идола около забора это была женщина с веретеном в руках. Одна из моих прекрасных незнакомок поднесла глиняную пиалу с руническими надписями.
Выпей это, и тебе станет легче. Её огромные голубые глаза излучали покой и безмятежность.
Содержимое пиалы было горьким на вкус, словно смешали травы с землёй и выварили. Прикладываясь губами к пиале, я прекрасно понимал, что этот настой изменит моё сознание, и прекрасные нимфы выведают мои мысли. И то, что они делают это по указанию Хозяина, тоже не подлежало сомнению. Отказаться от их прекрасного общества не составляло особого труда, но в тот момент я почувствовал себя маленькой белой мышкой в огромной клетке загадочного иллюзиониста. Именно тогда у костра появилась та незримая связь с человеком, который не был простым попутчиком на дороге моей судьбы, а вот кем он был, это и предстояло узнать. Ещё одной причиной не соблюдать осторожность было дневное происшествие с камнем. Это невероятно, но его сила росла во мне я понял это из того сна, где я надел золотые доспехи.
Снадобье тем временем начало действовать. Высокие сосны, окружавшие лужайку, безмолвно наблюдали за происходящим. Маленькая женщина с черными волосами, встретившая меня в саду, села напротив, посмотрела пристально в глаза и положила ладони мне на лицо, нажав подушечками больших пальцев на то место, где образовался шрам от удара. Остальные достали приличного размера бубны и синхронно били в них. Медленно, медленно, затем быстрее, быстрее. Темп чуть ослабевал и тут же нарастал. Маленькая женщина медленно покачивала мою голову, словно баюкая малое дитя. Тело слабело, становилось лёгким и невесомым. Трава, освещенная огнем, покачивалась в такт моим движениям, костер замедлил свой танец, послышалось низкое утробное пение. Маленькая женщина тихо нашептывала: «Матушка наша, родительница вся живого, расскажи о пути своего сына, нет в нем горя да печали, ровен ли его путь или извилист, прошу, дай знание это трём дочерям своим». Она говорила всё громче и громче. Мой опьянённый взгляд уставился на её губы. Выразительные, сочные, они двигались медленно, плавно открывая все двери в подвалах моего сознания. Она искала там что-то, находила тайные комнаты, выходы из этих комнат, легко проходила все лабиринты. Бубны били во всю мощь, сердце то колотило тысячи ударов в минуту, то совсем молчало. А маленькая незнакомка с неистовым упорством шла к своей цели. Но она знала, что я не упускаю её из виду, следую по пятам. Злость и удивление сменяли друг друга в её черных, как ночь, глазах. В тот миг я понял одну вещь: она ищет нить моей судьбы, которая приведет к месту, где на большой каменной плите высечено моё предназначение.
Из глубины моего подсознания я услышал грубый мужской голос: «Не дай найти то, что она ищет. Запомни: если она найдет это, то убьёт все твои жизни. Если ты поддашься соблазну и увидишь свою судьбу, то ты сам убьёшь все свои жизни. Останови её, останови себя». Это было похоже на мои собственные мысли, но я знал, что это не так.
Открыв очередную дверь, женщина оказалась на той поляне, где горел костёр и стоял старинный идол. Две её спутницы продолжали неистово бить в бубен и уже впали в неконтролируемый экстаз. Маленькая женщина обернулась, подошла ко мне и спросила:
Как ты это сделал? Она была потрясена произошедшим. Кто ты?
Я тот, кому ты должна подчиниться, или я заберу все твои жизни. Эти слова вырвались непроизвольно, я особо и не понял их смысл, но её они повергли в шок. Я чувствовал, что могу раздавить её, как раздавил в пыль колонну, облачившись в доспехи.
Она смотрела на меня снизу вверх, в её мудрых глазах читалось подчинение победившему её. Прижавшись, женщина крепко меня обняла и заплакала.
Теперь я твоя и ничья больше. Она медленно сняла свою сорочку, под которой в сладостном желании томилось упругое тело. Медленно расстегнув на мне рубашку, она сняла все остальное. Ритм бубнов замедлился, а пение прекратилось. Я лег на траву, а маленькая красавица села сверху. Медленно, медленно её тело поднималось и опускалось в такт ударов бубна, в воздухе появилось еле заметное свечение, оно становилось все гуще и гуще и стало похоже на туман. Наши тела двигались быстрее. А чуть светящийся туман кружил вокруг нас и становился похож на завихрение.
Мои руки скользнули по её горящему телу, прошлись по грудям и остановились на тонкой, но крепкой, словно сталь, шее. Обхватив одной рукой шею, другой талию, я помогал ей совершать свои магические движения. Напряжение проскакивало сквозь ее тело, как бежит ток по проводам. Вот она ускоряется, глаза ее закатываются, я притягиваю её голову к своей, закрываю глаза и оказываюсь внутри неё. Душа проникает в душу электрические разряды, молнии, тьма, и ничего, маленькая светящаяся точка, взрыв, рождение вселенной. Она растет на моих глазах, расширяется, я настолько огромен, что могу её обнять.
Один из бубнов утих, но через секунду продолжил свои удары, уже как-то по-другому, живя другой жизнью. Я лежал в траве и смотрел в бесконечное небо. Костер продолжал согревать и своими частичками улетать к звездам. Длинные тяжелые русые волосы одной из незнакомок упали на моё лицо.
Я подчиняюсь и до конца буду принадлежать тебе. Сказав это, она крепко меня поцеловала. Её волосы скользнули вниз до самых ступней, потом обратно, нежно касаясь моего тела. Она иногда опускалась и целовала меня. Возбуждение охватило все тело, мы сплелись словно змеи и поднялись над лужайкой. Играющие на бубнах смотрели на нас снизу вверх. Я видел своё отражение в ее огромных голубых глазах и проникал в её душу. Сияния, огни, молнии вселенная рождалась в наших объятьях.
Настал черед третьей незнакомки.
Я подчиняюсь и до конца буду принадлежать тебе
Костер догорал, небо начинало светлеть, по лесу лилась мелодия гармонии и блаженства. Я впал в транс, и сон унес меня в свои бесконечные владения.
С восходом солнца легкая, но тревожная мысль заставила меня пробудиться. Открыв глаза, я увидел трех лисиц, рыскающих по лужайке. Услышав шорох, они подняли свои хитрые морды и пронзительно уставились на меня, замерев, словно неживые. Но сил реагировать на это не было никаких, и сон вновь завладел мной.
Глава 8. Создание бренда «Маковский»
Предупреждай, если собираешься быть не на связи, Максим. Рафаэль протянул мне новый телефон. Всё более чем серьёзно: на тебя выделят солидный бюджет, а твоей раскруткой займется гений: я мало о ком могу так сказать, но Роберт действительно из высшей лиги. Хозяину этого имения он очень дорог. Он ему как сын, а мне как брат. Вчера вы должны были встретиться, но ты решил удариться головой о статую, поэтому сегодня встретимся в Москве, Роберт представит план твоего продвижения. И ещё. Его задача только раскрутить, к делам с двойным дном он не должен иметь отношения. О том, что станет с галереей и картинами, он знать не должен.
Договорились.
Чего замялся, Макс?
Нам обязательно в Москву ехать?
А что, переживаешь о тех, кто хочет твою шкуру повесить себе на стену? Не успев удивиться, я понял, что папка с моей подробной биографией была полностью изучена этими людьми. Пока ты с нами, можешь не думать об этом. Вопрос решен.
Местом встречи оказался Макдоналдс на Тверской, тот самый, первый, куда в начале девяностых люди из-за океана привезли чудесные пирожки и обменяли их на нефть, уран и золото.
Москва душила. Раньше этот город был един со мной, мы были цельным механизмом, огромным, может быть, жестким, но исправно работающим. Теперь же я чувствовал себя в Москве инородным телом, ненужным винтиком, замененным новой деталью. Провинция бесперебойно снабжает столицу этими «деталями», ежедневно подвозя их на вокзалы.
Ну где он? Опаздывает.
Он никогда не опаздывает. Это мы раньше пришли. Ровно через пятнадцать минут будет здесь.
И действительно, через четверть часа макдак словно осветило при его появлении. Статный, под два метра ростом, голубые глаза, светлые по плечи волосы и улыбка, способная встрепенуть даже самое чёрствое женское сердце. Словно сын Одина, спустился он с небес на станцию метро «Тверская».
Рафаэль, приветствую! Роберт! протянул мне руку полубог.
Максим Маковский!
Прекрасно, отличная фамилия и имя! Меньше работы будет, не нужно думать над псевдонимом. Он снова улыбнулся, и это было так искренне, улыбка не сходила с его лица. В отличие от Роберта Рафаэль оставался угрюмым.
Оу, и слова не скажу, пока не сделаю глоток капучино. Вы что будете?
Большой американо.
Рафаэль же отрицательно покачал головой.
А он может произвести впечатление, заметил я, пока Роберт отошел сделать заказ.
Позер, но умный. Если взялся за дело, будь уверен, доведет до конца.
Роберт вернулся с кофе и парой круассанов.
Итак, приступим к делу, господа! Максим, к сожалению, с тобой вчера встретиться не получилось, но с картинами я ознакомился. Скажу честно, по технике есть недочеты, но сами сюжеты впечатляют. Необычные цвета, странные мистические мотивы, которые манят тайной и в то же время отталкивают каким-то первобытным ужасом. Загадка, одна сплошная загадка. Потенциал у нашего дела огромный, и вот как мы поступим
Идеально правильные черты лица Роберта, его голубые глаза, раскованность притягивали взгляды. Рафаэлю это, видимо, не особо нравилось. Его стихией была тень комфортная, скрывающая тень, за ширмой которой можно засекречивать всё на свете, даже не особо важные дела. Роберт в этом плане был абсолютный европеец, большой ребенок, эмоциональный, открытый и шумный.
После непродолжительной паузы он продолжил:
Ты, Макс, написал эти картины неизвестным. Только сейчас я заметил у него лёгкий английский акцент. Бизнесмен, бросивший всё ради искусства, ушедший в затворничество, где снедаемый страхами одиночества, творческими муками, заливаясь алкоголем, писал загадочные полотна. Встречайте: новая звезда современного российского искусства Максим Маковский, праправнук знаменитого русского художника и, возможно, реинкарнация великого Амедео Модильяни, ведь внешне, посмотрите, он его копия! Спешите открыть свои рты, а мы скормим вам ещё всякого дерьма об этом никому неизвестном даровании. Вот он в соцсетях, вот он в телевизоре, в журналах и газетах. И, наконец, то, чего вы так ждали. Через месяц состоится его выставка. Большинство известных вам работ уже продано, но у вас еще есть шанс. До выставки осталось
Круто, мне уже нравится, я воодушевленно поспешил вставить своё мнение. Рафаэль молчал и внимательно слушал.
Подожди, Максим, это еще не всё. Самое главное состоит в том, что мы так делать не будем. Как говорится, мы пойдём другим путём, господа. Я здесь не для того, чтобы раскрутить очередную звезду нашей сельской дискотеки. План, конечно, сыроват, мне нужно еще пару дней, чтоб всё обдумать, а лучшего места, чем лондонский Ист-Энд, для этого просто не существует. Знаешь, Макс, там есть такие пабы, где почти нет туристов, где уже не одно поколение простых лондонцев пьёт свой добрый эль, смотря матчи и перемывая косточки алчным политикам. Уютный свет ламп, серый вид из окна и липкий от пива пол легко погружают в работу и дают мысли разгуляться. Но я немного отвлёкся, простите, господа. Чтоб собрать хороший урожай, необходимо подготовить почву. Начнем издалека. Первым делом создадим видимость дефицита художников. То тут, то там начнут возникать робкие вопросы: а где же всё-таки искусство, где творцы, глыбы? Что через триста лет будет висеть в музеях? Картины голландских мастеров, которым уже исполнится лет восемьсот? Стараясь быстрей пройти в помещение с табличкой «двадцать первый век», посетители устремятся туда, в глубь веков. А не должно ли вновь умение, недоступное всем, определять предмет искусства? Ручейки из таких вопросов должны слиться в реки и влиться в океан общего мнения. Я положу много сил, чтоб общество констатировало: современное искусство мертво! Возникла долгая пауза. Роберт стал серьёзен. Ты появишься как долгожданный мессия, ты будешь дождем в губительную засуху. Поверь, я это сделаю. Тех, кто не поверит в тебя, убедим с помощью старых добрых фунтов стерлингов. А потом у меня на родине, в скромной, маленькой Англии, скажем, на «Сотбисе», состоится аукцион. Где все впервые увидят одну из твоих работ. Дальше дело техники, поднимем цену и сами у себя купим твою, Максим, картину, тем самым дадим стоимость остальным.
И за сколько купим мою картину?
Десять, пятнадцать миллионов
Десять десять чего?!
Чтобы легче было всем, давай считать в долларах
А тебе не кажется, что ты круто взял, Роберт? Рафаэль словно появился из тени.
Раф, если ты захочешь свернуть мир в бараний рог, то сможешь. Нет ничего невозможного меня научил этому именно ты.
Сделав глоток кофе, я понемногу начал понимать, во что вляпываюсь.
Глава 9. Загадки мироздания
Чёрный «мерин» грозно возвышался над остальными машинами. Рафаэль листал радиоканалы, не давая шанса ни одной песне. Туристы и москвичи, девушки в красивых летних платьях и деловые молодые люди, казалось, бесцельно прохаживались по обеим сторонам Тверской. Их похожие друг на друга дни, месяцы, годы расписаны судьбой и лишены томящей неизвестности. Уютная квартирка, работа, театры, поездки за границу люди вокруг казались повелителями своих маленьких проблем и обычных жизней. Когда сталкиваешься с чем-то огромным, непонятным, хорошо бы отойти назад, чтоб посмотреть, что это, но мне такой возможности не представилось, поэтому в тот момент возникло яростное желание выйти из машины и пойти своей дорогой вместе с обычными людьми и их маленькими проблемами. Но решение принято. От судьбы не уйдешь. И от Рафаэля тоже.
Машина неспешно плыла по московским заторам. Свернув на Охотный ряд, а потом на Петровку, мы остановились у ЦУМа. Окна знакомых старинных домов и Большого театра пристально смотрели на меня, а прохожие казались статистами из фильма. Город думал, неторопливо размышлял, принесёт ли ему пользу вернувшийся человек, готов ли этот художник подключиться к системе, вновь принять её правила и позволить высосать из себя всё живое.
Буду в кофейне. Рафаэль вручил мне кредитку и пошел в ближайшее кафе.
А сколько можно потратить? крикнул я вслед.
Да сколько сможешь унести
Дорогие витрины. Красивые девушки. Через пару часов мне улыбался весь ЦУМ. В руках у меня была куча пакетов с именами людей, известных всему миру. Рафаэль хотел проверить меня, увидеть мою скромность что же, я не подкачал. Скромный чек был почти на три миллиона.