Кунаев вытащил из ящика стола чётки, подаренные ему в прошлом году во время визита в Сирию, закрыл глаза и начал размышлять над текущим состоянием дел. Чётки помогали ему сосредоточиться то, что сказал Романов, было чудовищной несправедливостью значит что? значит надо с этой несправедливостью бороться под лежачий камень вода, как известно, не течёт, а если найти аналог этой поговорке на Востоке, то «движение благо, неподвижность смерть». Значит, будем бороться
Кунаев вызвал секретаря из приёмной.
Азамат, внеси изменения в мой календарь.
Слушаю, Динмухаммед Ахмедович, тот с готовностью достал из кармана блокнот и ручку, и то, и это было с эмблемой республиканского ЦК.
9 марта, 14-00, Москва, совещание по вопросам атомной энергетики. Со мной должны поехать главный инженер Шевченковской АЭС и начальник Семипалатинского полигона.
Записал, Динмухаммед Ахмедович, секретарь от усердия даже язык высунул. Ещё что-нибудь?
Чаю ещё принеси, сразу две пиалы и меня больше ни для кого нет до вечера.
9 марта 1985 года. Москва, НИИ-8, совещание по атомной энергетике
Романов решил провести выездное заседание на площадке института, разработавшего и осуществляющего текущий контроль за реакторами серии РБМК. Присутствовали директор института Доллежаль, руководитель всей атомной отрасли академик Александров, начальник Минсредмаша Славский, а также Щербицкий с директором Чернобыля Брюхановым и Кунаев с начальником полигона в Семипалатинске.
Товарищи, так начал своё выступление Романов, у нас сегодня в повестке дня один вопрос безопасность реактора РБМК. Кто хочет начать?
Александров поднял руку.
Григорий Васильевич, я не совсем пойму, с чем связана такая повестка и такая экстренность нашего совещания? Реакторы Большой Мощности Канальные, сокращённо РБМК, разработаны НИИ-8 уже более 15 лет назад. На текущий момент построено и эксплуатируется 15 единиц на пяти площадках Ленинград, Курск, Смоленск, Чернобыль, Игналина. Нештатные ситуации случались, конечно, устройства сложные, при ежедневной эксплуатации могут произойти разные вещи, но критических ошибок в их работе замечено не было.
Анатолий Петрович, остановил его Романов, а что вы скажете по поводу внесения дополнительной реактивности при опускании замедляющих стержней? По идее они же должны гасить эту реактивность
Действительно, такой недостаток имеется, Александров с удивлением посмотрел на Романова, но он достаточно несущественен. Николай Антонович, может быть вы осветите вопрос с технической стороны?
Гм, сказал, поднимаясь было генеральный конструктор, но Романов махнул ему рукой и он остался сидеть, концевой эффект на реакторах данного типа имеет место при опускании стрежней защиты идёт кратковременное увеличение реактивности, однако это повышение всего на несколько процентов и длится течение максимум десяти-пятнадцати секунд. Никаких критических явлений оно вызвать не сможет.
Хорошо, ответил Романов, я бы всё же настаивал на изменении конструкции стержней в кратчайшие сроки. Второй вопрос у меня такой давайте рассмотрим гипотетический эксперимент по испытанию режима выбега турбогенератора
Вы меня поражаете, Григорий Васильевич, подал голос Александров, откуда такие познания в тонкостях работы РБМК?
После двух аварий на аналогичных блоках немного углубился в тему, парировал Романов.
Вы имеете в виду Три-майл и Ленинградский инцидент? спросил Доллежаль.
Да, именно их. Так вот идет гипотетический эксперимент, персонал разгружает реактор, снижая мощность до примерно четверти расчетной. Но при этом по неопытности не удерживает этот режим, и мощность проваливается почти до нуля. Что дальше?
Должен заметить, что персонал всех наших АЭС достаточно опытен, чтобы не допустить такое. Но я отвечу на ваш гипотетический вопрос дальше идёт так называемое ксеноновое отравление, ответил Доллежаль, и последующий вывод реактора на номинальную мощность должен происходить в течение двух-трех суток.
Правильно, перелистнул Романов свои записки. Пойдём дальше. Значит, в течение этих минимум двух суток реактор будет отключен от энергосети и выработка энергии станцией резко сократится, так?
Не так уж и резко, возразил Александров, только на Чернобыльской станции, например, таких блоков четыре, но сократится, это точно.
А персоналу, ответственному за эксперимент, это совсем не улыбается по сути это провал и последующие оргвыводы вплоть до увольнения. Тогда что сделает персонал?
Намекаете на быстрое растормаживание реактора? спросил Доллежаль.
Точно, стукнул Романов ребром ладони по столу, а что, если персонал наплюет на инструкции и быстренько начнет выводить блок в норму? А для этого надо вытащить все стержни, раз, и слить охлаждающую воду, два.
Это запрещено всеми инструкциями, запротестовал Александров, более того, в систему встроена блокировка такого вмешательства.
Но ведь блокировку можно отключить, верно?
Александров с Доллежалем с некоторой задержкой кивнули.
Хорошо, идем ещё дальше. Стержни вынуты, вода наполовину слита начинается резкий подъем мощности, перегрев подводящих каналов могут они расплавиться хотя бы в паре каналов?
Это сложный вопрос, замялся Александров, теоретически да, а на практике никто не проверял.
А мы и обсуждаем теоретические вещи, заметил Романов, значит, каналы расплавляются, вода кипит, превращаясь в пар, давление внутри реактора растёт. На какое, кстати, давление рассчитана оболочка?
6 МегаПаскаль, отозвался похоронным тоном Доллежаль.
Вполне может ведь и превысить эту планку, продолжил Романов. А дальше у нас идет взрыв, срыв верхней крышки реактора, полное расплавление активной зоны и радиоактивный выброс реакторного топлива в окружающую среду. Какой обычный уровень радиоактивности в графитовой оболочке, подскажите, Анатолий Петрович?
Несколько тысяч рентген, ещё более убитым тоном сообщил Александров. Только этого не может произойти никогда, все, что вы теоретически предположили.
Есть такая поговорка «никогда не говори никогда», ответил ему Романов. Если есть хотя бы одна миллионная доля вероятности такой аварии, мы должны её исключить. Потому что жизни людей, работающих на станции и проживающих рядом со станцией обойдутся нам очень дорого. Очень. Я уж не говорю об ущербе для экономики и имиджевых потерях во всем мире.
И какой же из сегодняшнего заседания последует вывод? это взял слово министр среднего машиностроения Славский, молчавший до этого.
Записывайте, ответил Романов, доработать конструкцию замедляющих стержней, раз, срок 1 сентября. Запретить все несогласованные эксперименты на реакторах этого типа да просто все эксперименты запретить на ну на календарный год, например, это два. Срок завтра. Укрепить руководство Чернобыльской АЭС, три. Срок в течение месяца.
В каком смысле укрепить? взвился директор Чернобыля Брюханов, и почему именно Чернобыльской, у нас же пять площадок с РБМК?
Позвольте мне не отвечать на последний вопрос, поморщился Романов, информация достаточно конфиденциальная. А по поводу укрепления надо перевести заместителя главного инженера Анатолия Дятлова и вас, товарищ Брюханов, на другую работу. Туда, где нет реакторов РБМК.
А основания? продолжил Брюханов. Дятлов опытнейший инженер, у него 20 лет стажа на АЭС. Я тоже немало времени проработал в Чернобыле.
Товарищ Славский, придумайте основания, вторично поморщился Романов, а я обязательно проверю. И последнее я выйду с предложением полностью прекратить производство новых блоков РБМК. Надо переходить на более безопасные вещи.
Вы имеете ввиду ВВЭР? уточнил Александров.
Да, именно их.
На этом совещание было закрыто, а Романов предложил Кунаеву и Щербицкому, промолчавшим всё это время, остаться и побеседовать о жизни.
9 марта 1985 года. Москва, НИИ-8, совещание Романова, Щербицкого и Кунаева
Почему именно здесь? спросил Щербицкий, когда они остались одни.
Здесь ушей меньше, пояснил Романов.
Даже по сравнению со Старой площадью?
Даже, отрезал Романов. А нам лишние уши ни к чему. Итак, давай к делу.
Кунаев разлил боржоми по стаканам, все трое отпили немного, и тогда Романов продолжил.
По информации моего источника Константин Устинович скончается 10 марта завтра, значит в первой половине дня.
Откуда такие точные данные? спросил поражённый Щербицкий, он господь бог, ваш источник?
Не совсем, но близко к тому, ушёл от ответа Романов. Расклад сил в Политбюро на сегодня такой пятеро за Горбачёва, пятеро против.
Кто же за уточните? попросил Кунаев.
Мы трое плюс Тихонов и Гришин. При этом Воротникова на совещании точно не будет, он просто не успеет вернуться из Америки.
А кандидаты и секретари? задал наводящий вопрос Щербицкий.
Они решающей роли не сыграют, но можно предположить, что на нашей стороне могли бы выступить Демичев, Капитонов, Русаков, Зимянин и Кузнецов. Пономарёв под вопросом.
Григорий Васильевич, вдруг задал сложный вопрос Кунаев, а что такого плохого в Михаиле Сергеевиче? Может мы зря устраиваем эти шпионские игры, а надо просто согласиться с мнением партии? Горбачев же почти полгода исполняет обязанности генсека, и неплохо исполняет.
Романов встал, подошёл к окну, потом включил свет в кабинете, потому что наступали сумерки, а затем ответил:
Горбачёв это страшный человек, вот что в нём плохого. Знаете, как размножаются паразиты?
Щербицкий вздрогнул:
Какое-то вы неаппетитное сравнение подобрали, Григорий Васильевич.
Какое уж придумал, вздохнул он, самое точное, подходящее к Горбачёву. Так вот, паразиты откладывают яйца в тело других животных, эти яйца там и развиваются, высасывая жизненные соки из хозяев. Некоторые умирают, чтобы дать жизнь новому поколению паразитов. Михаил Сергеевич один из них, из паразитов завёлся в здоровом теле партии и государства, сейчас растёт, а когда окончательно сформируется, разорвёт в клочья и партию, и страну.
Страшные вы вещи рассказываете, поёжился Кунаев, а доказательства этому его паразитизму какие-то есть?
Поверьте на слово, Романов вернулся на свое место. Тем более, что лично я даю вам обоим твёрдые гарантии на ближайшую пятилетку. А Горбачев что вам даст переговоры какие-то на этот счёт наверняка были ведь?
Не получилось у нас договориться, ответил за обоих Щербицкий.
Вот видите
А кого же вы видите на посту генсека? озвучил главную мысль Кунаев.
Гришина, немедленно вылетело из уст Романова. Да, ему тоже немало лет, но политик он очень опытный и вменяемый, в отличие от. А вы кого-то ещё можете предложить?
А что насчёт вас, Григорий Васильевич? закинул удочку Щербицкий.
Моё время пока не пришло, отрезал тот, предлагаю такую программу действий на сегодняшний вечер и завтрашнюю первую половину дня я беру на себя Гришина, Капитонова и Соломенцева, возможно, удастся перетянуть его на нашу сторону. Владимир Васильевич займётся Тихоновым и Зимяниным. А вам, Динмухаммед Ахмедович, поручаются Кузнецов и Пономарёв.
Вы уверены? удивился Кунаев, Пономарёв же заведующий международным отделом ЦК? Он намертво завязан на существующий статус-кво
И тем не менее можно попытаться, на этом Романов закруглил беседу.
Лирическое отступление 1. СССР в 1985 году
Безусловно в умах как высокого начальства, так и обычных советских граждан было ощущение кризиса. Серьёзного кризиса, но до катастрофы от него было далеко. Экономический рост прекратился примерно в 80-81 годах, затем его немного оживил Андропов, но в 84 году он упал до 1-1,5%. Ничего хорошего не наблюдалось и в сельском хозяйстве, несмотря на огромные вливания ресурсов валовые сборы зерна топтались у отметки 200 млн т, а в неурожайные годы даже резко проваливались и ниже. Поэтому зерно приходилось закупать у капиталистов, в некоторые годы эти закупки доходили до 25-27 млн т, как например в прошлом 84 году. А в животноводстве и совсем всё было грустно.
Приток нефтедолларов за экспортные энергоресурсы, конечно, облегчал положение страны, но и здесь имелись свои подводные камни.
Но полностью, как тупиковую, ситуацию в экономике никто не оценивал в обществе не сформировался запрос на радикальное исправление положения не то что на уровне рыночных подходов, но даже и в таком облегчённом варианте, который проводил Китай под мудрым водительством Дэн Сяопина.
Но экономика экономикой, но настроения в народе определяются не только ей ждали ли люди радикальных перемен в 1985 году? Ответ будет «категорическое нет» да, на кухнях и в курилках ругали власти и постоянный дефицит, да, геронтократия Политбюро ничего, кроме насмешек не вызывало. Однако даже анекдоты про наших вождей были скорее беззлобными шутками вспомните например «Что там впереди? Да всё по-брежнему, всё черненько» или «Я стар. Я очень стар. Я суперстар».
Да и неофициальное диссидентство к 85 году практически выдохлось Сахаров с Боннер сидели в Горьком и никаких инфо-поводов не давали, Буковского обменяли на Луиса Корвалана, Алексеева, Орлов, Аксенов, Войнович эмигрировали. Новодворская с Григоренко пребывали в недрах психиатрической системы. «Хроники текущих событий», подпольно издававшиеся в 70-х, влачили жалкое существование.
Просто вся тогдашняя жизнь не настраивала как-то на борьбу с режимом. Сами собой сформировались жёсткие жизненные правила, которые в общем и целом устраивали практически всех. Учись в школе, потом иди в институт или на завод, семья-дети-квартира от государства, а оно тебя в обиде не оставит, государство это, даст зарплату, вполне достаточную для приличной жизни, а в конце пути каждого ждёт достойная пенсия. Все и приспособились.
И что бы там не говорили про отсутствие социальных лифтов, они были и в 80-е не такие, конечно, как при Сталине, но тоже довольно крепкие и скоростные. Либо комсомольско-партийная линия (школьный комитет комсомола-районный комитет-учеба-райком партии-далее, как получится, но в целом все выходило неплохо), либо силовые структуры, армия-КГБ-милиция (тут и высокие зарплаты, и льготы, и квартиры в первую очередь, да и с социальный статус силовиков всегда оценивался очень высоко), либо производственно-хозяйственная линия. Хлопотно, да, не слишком престижно, точно, но здесь можно было взлететь до небес в самые короткие сроки см биографии Катушева, Рыжкова или того же Черномырдина.
Кто там у нас остался? Научная и творческая интеллигенция у этих всё было гораздо сложнее, зарплаты мизерные (если ты не пролез наверх или не выгрыз зубами диссертацию), престижность тоже не очень (учись, сынок вырастешь, будешь инженегром), маялись они короче говоря, от безделья в своих НИИ и мечтали о лучшей жизни без КПСС. А если взять творческую элиту, то там совсем всё грустно было но об этом чуть попозже.
10 марта 1985 года, утро. Москва, здание Моссовета
Романов договорился о встрече с Гришиным на полдень раньше тот никак не мог освободиться от срочных дел.
Виктор Васильевич, без всяких предисловий начал он разговор, вы наверно и сами понимаете всю сложность текущего момента.
Григорий Васильевич, поморщился Гришин, выражайтесь пожалуйста яснее, абстрактными рассуждениями я уже сыт по горло.