Племянника с рюшиками, может, слушать и не станут, а вот высшего альвийского лорда
Я не лорд. И даже не альв! Альв сверкнул бешеным взглядом. Я не знаю, кто был тот поганый нелюдь, что опутал своим гламором мою мать
Кто-то из дома Ивы, что вполне очевидно меланхолично откликнулся Митя.
И знать не желаю! повысил голос альв, тут же настороженно поглядел на дверь и перешел на напряженный шепот: Я Йоэль, незаконный сын Цецилии Альшванг. Еврей. И попрошу об этом не забывать, иначе мы не поладим. В голосе Йоэля мелькнула откровенная угроза. Альвы, знаете ли, детей Морриган Темной не слишком жалуют!
Как по-альвийски изящно вы обозначили манеру приканчивать носителей ее Крови на ее же алтарях! восхитился Митя.
Как говорили сами альвы: «Воссоединить с Богиней ее дитя». Утверждали, что делают это с полным уважением. Поэтому Моранычей никогда не отправляли посланниками в Туманный Альвион и всегда приглашали на прием альвийских посланников в Петербурге. Даже дядюшка Белозерский, не слишком жалующий светскую жизнь, в таких случаях обязательно приходил и стать старался к альвам поближе. Говорил, его это забавляет.
Только меня это не касаемо, господин неальв. Потому что, повторюсь, я не Мораныч.
Йоэль на это лишь иронически усмехнулся.
Ваше дело, что вы думаете! отмахнулся Митя. Но учтите, если в самое короткое время я не встречусь с господами заводчиками Железо просто будет продано другим! Так что им эта встреча нужна больше, нежели мне.
Митя зажал сверток под мышкой и быстрым бесшумным шагом двинулся к выходу, стараясь не показать, как отчаянно, страстно он ждет, как надеется, что его окликнут. Если этот альвийский еврей, еврейский лорд не согласится как он будет подбираться к владельцам железа?
Он уже нырнул в коридор, намереваясь вернуться на половину старого портного, когда Йоэль выглянул из своей каморки:
А как я свяжусь с вами, если если договорюсь о встрече? Не то чтоб я собирался, но
Вы придете к нам домой, на Тюремную площадь, не оглядываясь, бросил Митя. Чтобы сшить для меня новый гардероб. Включая сорочки с манжетами альвийского шелка.
Но мне же тогда и правда придется шить! Чтоб нас не разоблачили!
В том и соль, маэстро Йоэль, в том и соль! почти по-кошачьи мурлыкнул Митя.
Глава 10
Сапожники и дворяне
Митя пронесся темным коридором, бесшумно закрыл за собой дверь, проскочил двор, вылетел в проулок и, не сбавляя шага, ринулся прочь. Остановился, только вновь выбравшись в чистую часть города, да и то лишь когда от «Дома модъ» его отделяли три улицы. Коротенький проулок был застроен новехонькими доходными домами, еще даже толком не заселенными. Не иначе строили их в расчете на скорый приезд заводских инженеров с семействами и прочий приличный люд средних капиталов, который должен был нахлынуть с открытием железной дороги. Но сейчас проулок был тих и пуст, так что Митя позволил себе шумно и рвано перевести дух. Прошелся взглядом по фасадам, не глазеет ли кто в окна, и обессиленно оперся рукой о стену.
А ведь он сегодня чуть не погиб! Если бы Йоэль не поймал его, он бы лежал там, на полу модного дома, с разбитой головой и вывернутой шеей На радость маре!
И это когда у него начало все получаться! И появилась надежда на гардероб, сшитый настоящим альвом! И может даже из альвийского шелка! Не верил он, что Альшванги все потратили на сестричек Шабельских!
А он был бы мертв! И даже порадоваться не успел бы!
Митя зажмурился, чувствуя, как на глазах вскипают бессильные злые слезы:
Не хочу умирать!
Эй ты! Чего встал? Голос с гортанным акцентом заставил Митю вздрогнуть. Он торопливо заморгал, пытаясь скрыть слезы, светский человек не позволит никому видеть его слабость.
За спиной стоял немолодой татарин в дворницком фартуке, а в руках у него была зажата лопата. Заглянувшее в переулок солнце сверкнуло на заточенном железном крае, дворник глянул на Митю исподлобья черными мрачными глазищами и перехватил черенок покрепче.
Митя сделал шаг назад.
Вот сейчас дворник прыгнет вперед, занесет лопату над головой
Дворник и впрямь шагнул вперед и расплылся в белозубой улыбке.
Извиняйте, барич! Думал, пьянь какая того по неприличной надобности забрела. Может, помощь какая нужна? Позвать кого или за коляской сбегать?
Благодарю, любезнейший, ничего не нужно, надтреснутым голосом ответил Митя, с усилием заставил себя отшагнуть еще и повернуться к дворнику спиной. Я пойду.
Доброго вам дня, барич!
Спотыкаясь и отчаянно запрещая себе оглядываться, Митя зашагал к выходу из проулка. Дмитрий Меркулов, усмиритель мертвецов и победитель варягов, в страхе бежал от дворника с лопатой! Хорошо хоть, об этом никто не знает, даже сам дворник.
Прилагая усилия, чтоб удержать нервное хихиканье, Митя свернул на проспект и двинулся в сторону дома.
Дмитрий, здравствуйте! Произошло нечто прекрасное, что вызвало на вашем лице столь блаженную улыбку?
На молодых людей у края тротуара Митя обратил внимание, лишь когда сворачивать стало совершенно неприличным.
Алешка Лаппо-Данилевский скользнул по свертку у Мити в руках таким ироническим взглядом, что Мите пришлось сделать усилие, чтоб не спрятать сверток за спину. Да, покупки должен доставлять приказчик, а вещи из починки забирать горничная, но Великие Предки, вот он еще перед Алешкой не смущался! Митя перехватил пакет покрепче и сам придирчивым взглядом окинул своего давнего нет, не врага, много чести ему! Просто крайне неприятного типуса, замешанного разом со своим папенькой во многие преступления. Только вот не пойманного пока.
Преступный типус Алешка был хорош! Шитый сюртук отличного сукна делал его плечи шире, а талию тоньше. Крой панталон был наимоднейшим, по крайности, в начале лета, когда Митя уезжал из Петербурга.
«А ведь ему шил кто угодно но не Йоэль! Если все получится, только у меня будет гардероб от альва-портного, в жилах которого течет кровь старших детей богини Дану! Тут не то что Алешка, сам младший князь Волконский от зависти изойдет!» Митя заулыбался еще радостнее.
Алешка при виде его счастливой физиономии насупился:
Неужели тоже радуетесь указу государя? Или что приняли его только сейчас?
«У тебя никогда не будет шитых альвом сюртуков! мысленно повторил Митя и даже веки прикрыл, упиваясь сознанием своего превосходства. И я позабочусь, чтоб ты прочувствовал это во всей полноте прежде, чем уничтожу тебя окончательно!»
Двое других, смуглый кудрявый гимназист и широкоплечий реалист, в чистых, но притом весьма поношенных форменных мундирах, были бы Мите и вовсе не интересны, если бы не их явное противостояние с Лаппо-Данилевским.
Господа, если уж Алексей не удосужился нас представить, позвольте, я сам Дмитрий Меркулов. Он резко, почти по-гвардейски, наклонил голову.
Тысячу извинений, Митя, я должен был сообразить, что знакомство с сыном еврейского сапожника вас порадует, ехидно протянул Алешка. Захар Гирш, ученик шестого класса гимназии. Пока еще многозначительно добавил он.
«Сапожника? в смятении подумал Митя. В Петербурге я, конечно, был знаком с парой сапожников, но это знакомство касалось только и исключительно сапог. А не вот так, представиться как равному».
А вы, значит, сынок полицейского, скривился гимназист. Его знакомство, кажется, тоже не порадовало.
Алешка аж прижмурился, как довольный кот:
Уверен, вы найдете много общего! сладко протянул он. Ведь если бы нынешний указ государя приняли раньше, никаких господ, последнее слово он будто выплюнул, Меркуловых и вовсе не было!
Митя внимательно посмотрел на Алешку. А может, и ладно Ну смерть Что такое собственная смерть в сравнении с возможностью совершенно законно и безнаказанно убить эту наглую тварь? Можно даже не сразу. Язык сперва оторвать. Еще что-нибудь Послушать, как он визжит. Полюбоваться, как ползает, заливаясь кровью. А потом
Алешка почему-то нервно сглотнул и перехватил трость, будто собираясь отбиваться.
Алексей имеет в виду новый указ, отрывая Митю от мечтаний, вмешался гимназист Гирш. Губы его кривились в гримасе: то ли болезненной, то ли презрительной. Господин министр просвещения Делянов предложил, Его Императорское Величество государь Даждьбожич, в титуловании слышалось отчетливое презрение, изволили согласиться! Он вытащил зажатую под мышкой газету и с выражением зачитал: «Директорам гимназий и прогимназий при приеме детей в учебные заведения учитывать возможности лиц, на попечении которых эти дети находятся, обеспечивать необходимые условия для обучения»
Да-да Алешка закивал, став удивительно похожим на тетушкиного любимого китайского болванчика фарфорового уродца с качающейся головой. И продекламировал: «Таким образом гимназии и прогимназии освободятся от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, и Алешка торжественно, отделяя одно слово от другого закончил, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию»!
А вы, Алексей, похоже, наизусть выучили, сказал, как сплюнул, Гирш.
Гениальные слова не худо и запомнить, с явным удовольствием парировал Алешка. Именно после таких деяний осознаешь величие и мудрость государя! Так что готовьтесь к исключению, сударь Гирш!
На скулах гимназиста вспыхнули алые пятна, и он шагнул к Алешке. Мысль о скорчившимся на мостовой Алешке, которого месят тяжелыми сапогами, пошитыми Гиршем-старшим, была приятной, но, увы, бесперспективной. Начнется драка, прибежит городовой а Мите сейчас вовсе не нужно лишнее внимание
Почему вас это волнует, Алексей? Митя снова будто невзначай вклинился межу ними. Вы ведь, кажется, на домашнем обучении.
Господин Лаппо-Данилевский-младший в позапрошлом году был у нас вольнослушателем в гимназии. Но предпочитал покидать класс через окно и посиживать в кофейне, усмехнулся Гирш.
Алексей, так вы бездель бунтарь? вздернул брови Митя.
Лаппо-Данилевский скроил высокомерную мину:
Мы с отцом решили, лучше будет, если я стану заниматься на дому. Я ведь, знаете ли, еще и в делах ему помогаю.
«Знаю».
Митя хорошо помнил, как легко и просто их с отцом приговорили к смерти в зубах восставших мертвецов и не Алешкина вина, что не вышло, тот старался. Хотя сам, своими руками, пока не убивал: темной дымки, отмечающей убийц, на нем не было. Вот ведь как: порядочные люди вроде самого Митя могут и по десятку трупов за душой иметь, а Алешка остается мерзавцем, хоть с трупами, хоть без!
А дела у нас в последнее время расширяются, продолжал заливаться соловьем Алексей. Ведомство вашего батюшки, Митя, так и не смогло отыскать пропавшее после набега железо. Глаза его довольно блеснули. Если в ближайшие дни ничего не изменится, а это, сами понимаете, маловероятно То бельгийским заводам придется взять на себя питерский заказ. В город уже прибыл представитель «Общества Путиловских заводов»
«И это я знаю».
Мите пришлось сделать усилие, чтоб удержаться и не кивнуть.
Вскоре отец ждет его к себе. Он как раз вошел с бельгийцами в долю
Своевременно! протянул Митя.
Всего лишь расчет и предвиденье! нагло ухмыльнулся в ответ Алешка.
Митя и раньше не сомневался, что Лаппо-Данилевские причастны к набегу. А теперь этот наглец практически впрямую намекает и думает, ему это обойдется?
Столько дел предстоит! Алексей помотал головой, как лошадь перед неподъемной телегой, которую хочешь не хочешь, а везти надо! Отец настаивает, чтобы я во всем участвовал. Приятно сознавать, что самый близкий человек ценит твои таланты. Его насмешливый прищур не оставлял сомнений о разногласиях в семье Меркуловых он знает. Еще и невинным тоном добавил: Жаль, что вас с батюшкой почти не видят вместе. Будто он вам вовсе и не отец!
«На каторгу вы с своим батюшкой отправитесь разом, по-родственному. Уж я позабочусь!» холодно и даже слегка отстраненно подумал Митя.
А что касается вашего вопроса, Митя
Задумавшийся Митя невольно вздрогнул: какого вопроса?
То я и впрямь рад государеву указу. Излишек образования заставляет представителей низших сословий забывать свое место. Они думают, что если справляются с математикой и гимназической латынью, так могут справиться и с университетским курсом, а потом уж и вовсе лезут в правления и в комитеты Не только уездные, но губернские и столичные! Так говорит мой отец и он прав!
Или просто боится конкуренции? сквозь зубы процедил Захар Гирш.
Мне нравится наша кухарка у нее получается прекрасное бланманже! Вот пусть она и ее дети тоже продолжают управляться на кухне, а дела серьезные, особенно государственные, оставят природой предназначенным для этого людям! и Алешка ехидно добавил: Ne sutor ultra crepidam![7]
Судя по выражению лица гимназиста, Алешку снова собрались бить.
Жаль только, в империи нет столько Кровных, чтобы занять должности во всех комитетах. Особенно уездных, обронил Митя.
И с наслаждением полюбовался, как лица что Алешки, что его противника вдруг приобрели одинаковое выражение.
А что вы на меня так глядите, господа? Только Кровная Знать предназначена для государственных дел по своей природе, унаследованной от Чтимых Предков.
Дворянство! вскинулся Алешка.
Всего лишь потомки дружинников, получивших надел земли от Кровных Князей.
Землю, которую они должны были защищать! нравоучительно поднял палец Алешка. Земля эта полита кровью дворянской, дворянство щит и меч империи, кто, кроме нас
Мой дядя, старший брат отца, погиб в семьдесят восьмом на Русско-турецкой. Он был из кантонистов[8], устало сказал Гирш. А дед в Крымскую.
Вот видите, Алексей ласково подхватил Митя. Не так уж велика разница между сыном сапожника и сыном господина Лаппо-Данилевского. Во всяком случае, с точки зрения Кровных.
Сыну сапожника как-то не слишком льстит! буркнул Гирш.
Пальцы Алешки на набалдашнике трости побелели, он кинул на Митю убийственный взгляд и процедил:
Есть еще образование и воспитание!
То есть те же математика и латынь? еще ласковей напомнил Митя.
Конечно, разница есть! Но если Лаппо-Данилевские выступают за привилегии дворянства, то Мите ничего не остается, как стать либералом. И может, даже чуть-чуть рэволюционэром. Как там у франков? Liberté, Égalité, Fraternité?[9] Великие Предки, это он Алешке тоже припомнит!
Полагаете, государь ошибается? В голосе Алешки задрожало предвкушение.
Полагаю, кровный правитель Даждьбожич не нуждается ни в моем одобрении ни в вашем. Как верно подметил ваш батюшка: не следует забывать свое место! Честь имею! Митя приподнял шляпу, давая понять, что разговор окончен.
Алешка неожиданно качнулся вперед, его лицо оказалось совсем близко от Митиного, и он тихо, на пределе слуха, выдохнул:
Полагаете, ваше место выше моего? Сомневаюсь! Если уж вас сразу за своего не признали
О чем вы, Лаппо-Данилевский? ровно, даже не думая понижать голос, спросил Митя.
Да так На псарнях тоже псари сердобольные случаются: чем топить случайных щенков, лавочникам их пристраивают, мастеровым Это я к разговору о природе. Доброго дня! И он направился прочь, с шиком постукивая тростью по мостовой.
Что за глупость он тут болтал? Ума, что ли, от спеси дворянской совсем лишился? сквозь зубы процедил Гирш.
Митя сделал вид, что не замечает устремленных на него взглядов. Алешкины слова, а тем более спрятанные под ними намеки были омерзительны и предельно оскорбительны, но Митя бы их даже не понял, если бы не разговор с Урусовым! А он еще гадал, много ли Алешка увидел, когда Митя уничтожал мертвецов на бабайковском подворье. Что ж, кажется, достаточно, чтобы сделать выводы. Те же самые, что Урусов, и возможно губернаторша. Что Митя незаконнорожденный Мораныч. И что теперь? Как Лаппо-Данилевские намерены использовать это знание? Попытаются опозорить отца или самого Митю? Алешка с отцом, конечно, негодяи и убийцы но не самоубийцы же, чтоб впрямую, а не как Алешка только что завуалированным намеком! лезть в дела семейные кровных Моранычей.