На свадьбу Паша заработал, как и положено мужчине, сообщил отец. Жить пока молодые могут у нас. Мы пристроим вторую половину, и у нас будет дом на два хозяина. Я сам помогу им собрать деньги на их собственный, а пока будем жить рядом, сообщил мужчина.
Но она же совсем еще ребенок! настаивала мать Веры.
Ничего, повзрослеет. Ответил отец Павла, раньше и в шестнадцать замуж отдавали. Ничего, все как-то складывалось.
Я сказала «Нет! Значит нет!» резко ответила женщина.
Домнекия не хотела отдавать дочь в семью баптистов, ей было страшно за судьбу ребенка. Но Вера вдруг резко встала из-за стола.
Если ты не согласишься выдать меня замуж за Пашу, я сейчас уйду из дома с ними! категорично заявила она.
Непокорная! возмутилась мать. Ты точно решила и не отступишь? сердито сдвинула она брови.
Не отступлю! твёрдо ответила девушка.
Что ж, твоя воля. Но ты еще пожалеешь об этом! уверенно заявила Домнекия.
Не пожалею! было заметно, что характеры дочери и матери очень похожи. Если Вера была в чем-то уверена, ее трудно было разубедить.
Уходили сваты из дома Веры, заручившись согласием самой девушки и ее матери. Домнекия, приняла решение дочери, хоть и была с ним не согласна. Она умела уважать решение близких, даже юной и неопытной младшей дочери. И все же женщина очень волновалась за Веру, ведь та пошла в путь полный неизвестности, что очень пугало ее мать. Атеистическая пропаганда не стеснялась клеветать, в красках описывая ужасы, которые они, «навешивали» на верующих и церковь любых христианских течений и поэтому мать была уверена, что имеет все основания волноваться за своего ребенка.
Скоро сыграли скромную христианскую свадьбу. Свадебный пир сделали в доме, где молодые собирались жить вместе а родителями жениха. В двух комнатах накрыли столы. Среди гостей было много христианской молодежи. Приглашенных было около пятидесяти человек. Свидетели молодой пары также собирались вскоре пожениться. Подруга Веры и друг Павла нередко украдкой обменивались нежными взглядами. Ведь через два месяца у них тоже была намечена свадьба.
Мать Веры впервые присутствовала на христианской свадьбе, благословляя молодых. И, хоть мать и показывала своё недовольство, Вера и Павел настояли, чтобы на свадьбе не было спиртного.
После бракосочетания дочери и ее свадьбы, Домнекия изменила мнение о верующих. Ей очень понравилась атмосфера в церкви, песни и проповеди. Понравились наставления, которые молодожены получили на их предстоящую совместную жизнь. Она тоже стала посещать собрания верующих и вскоре покаялась. Теперь мать уже не боялась за судьбу младшей дочери. Она знала, что Веру всегда поддержат и защитят, что муж будет любить ее и заботиться о ней.
Глава 7
Вера с Павлом поселились в одном доме с родителями Павла. Они оба работали, но зарплату отдавали отцу Павла и тот собирал средства на стройку. Скоро отец с сыном достроили дом на два хозяина, с разными входами. Молодая семья теперь жила самостоятельно, и все же родные всегда были рядом.
Крещение молодые супруги также принимали вместе, тридцать первого августа тысяча девятьсот шестьдесят второго года.
Власти не могли оставить без внимания обращение молодых людей к Богу. У Павла на работе начались неприятности. Его не раз вызывали в кабинет директора, пытались наставить на истинный путь.
Двоюродный брат Павла написал жалобу в райком партии о том, что его родственник "попал секту" и нуждается в исправлении. Партийные работники активно взялись за "перевоспитание молодого рабочего, вызывая в райком для бесед в рабочее время, которое, конечно же, не оплачивалось. Кроме того, райком не выдавал никаких документов о том, что вызов был официальным и потому на заводе время "бесед" считалось прогулом. Но не явиться на встречу было невозможно это грозило еще бОльшими неприятностями. После смены Павлу приходилось отрабатывать часы, занятые в райкоме партии, чтобы его не привлекли к ответственности за уклонение от работы.
Кроме проблем на производстве, друзья и сотрудники, подстрекаемые родственником, не раз пытались "учить жизни" молодого мужчину.
В один из дней двоюродный брат пригласил Павла прогуляться в садах, раскинувшихся недалеко от их дома. Когда Павел пришел на встречу, оказалось, что брат не один. Он собрал компанию из нескольких парней. Вокруг на земле лежала скошенная сухая трава, которую еще не собрали в стога. Упав на не до конца просохшее сено, брат заявил:
У вас же принято приносить людей в жертву. А ты еще новичок, никого не принес. Так вот тебе я, приноси свою первую жертву!
Слушай, брат, ты что-то попутал, напряженно нахмурился Павел.
Он знал, что брат не от невежества устроил этот цирк, он просто явно издевается, пытаясь выставить брата в нехорошем свете перед друзьями. Но кузен не унимался:
Что же ты, "кишка тонка" по-настоящему "прописаться" у своих баптистов?
Ты прекрасно знаешь, что у нас никто и никого в жертву не приносит. Устало ответил Павел, вынужденный отвечать брату при людях, которых тот пригласил на "воспитательную беседу". Мы тобой не первый день знакомы. А если ты собрался меня перевоспитывать, то сначала покажи пример: не пей не только на работе, но и дома, вообще не пей. Не обижай жену, заботься о ней и люби ее, не только на восьмое марта, но и просто каждый день. Люби её и детей и заботься о них от сердца. Перестань материться, и не только при женщинах или при начальстве, но даже среди нас, мужиков. Вот тогда приходи, и начинай меня учить жизни. А до тех пор, пока ты не привел в порядок свою жизнь, не вмешивайся в мою. Меня надо было перевоспитывать, когда я жил также, как и вы. А теперь оставь меня в покое. Ведь я к тебе не лезу, и не учу тебя жизни.
Павел видел, что кузен не просто так собрал друзей и сотрудников. Он планировал "накачать" всех, и устроить драку, чтобы избить своего родственника. Но пока собравшиеся мужчины еще не могли найти повод, чтобы, начать избиение. Они не опустились настолько, чтобы просто так бить, только потому, что никому и ничего за это не будет. Ведь в людях, к сожалению, раскрываются все самые низменные пороки и желания, если им обещают стопроцентную безнаказанность. А за избиение верующего в те годы никто бы не наказал. И его озлобленный двоюродный брат твердо обещал это всем собравшимся "на воспитательную встречу".
Но кузен не рассчитал одного физическую силу Павла. А мужчина, похоже, не собирался становиться "боксерской грушей". Заметив, что один из приятелей брата и его бывший сослуживец, намеревается ударить его, Павел молча взглянул ему в глаза, схватил за запястье, на котором у того были наручные часы, и сжал его. Рука мужчины покраснела, через секунду раздался хруст стекла наручных часов. Агрессор отпрянул и Павел выпустил его руку.
Сектант несчастный! пробурчал парень, невольно потирая запястье и разглядывая раздавленные часы, злобно матерясь, не руки, а тиски какие-то!
После этой вежливой демонстрации силы, больше никто не рискнул замахнуться на Павла и все поспешили уйти из сада.
Интересно было, что на заводе, узнав о случившемся, товарищи по работе отреагировали совершенно иначе, чем ожидали враги молодого мужчины. Теперь к Павлу люди подходили поговорить, чтобы узнать о его вере, и новых убеждениях. Люди уже не пытались его перевоспитать, скорее хотели услышать что-то новое узнать о том, что дает человеку вера.
На некоторое время кузен успокоился, но на работе и в особом отделе КГБ "профилактика" продолжалась. Двоюродный брат добился своей цели, серьезно усложнив Павлу жизнь.
Молодому мужчине стало очень не просто прокормить свою семью из-за настойчивых "приглашений" в обком партии, от которых нельзя было отказаться.
****
После покаяния, братья прочитали Павлу место из Библии:
"сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению"
Брат, твоя вера не будет укрепляться, если ты не будешь на практике применять оба эти принципа. Нужно учиться жить, сердцем доверяя Богу во всех ситуациях. А говорить о своей вере необходимо, чтобы укреплялась твоя сила для противостояния греху и распространения Царства Божия на земле.
Для Павла основным служением было участие в жизни церкви. Так он явно ощущал свою причастность к церкви, родство душ верующих и свое посвящение Богу. Поэтому для него стало очень важно все, что происходило в общине. Он очень серьезно подошел к пожеланию, и старался расти в обоих областях, как в жизни веры, так и в исповедании своего упования.
Довольно скоро после покаяния супругов, ддля их общины наступило время нелегких перемен. Дом Молитвы на углу Пятой линии и Абая попал под снос.
Так как по закону в Советском Союзе провозглашалась свобода вероисповедания, и власти не могли просто забрать участок с домом, то они предоставили участок земли вместо того, который забрали. Но когда братья поехали смотреть то, что им выделили, то были поражены. Недалеко от этого места находилась скотобойня и останки животных захоранивали на том самом участке, который руководители города выделили под строительство Дома Молитвы.
Кто-то попытался возражать, но им сухо ответили:
Можем ничего не давать. Другого не будет.
Братья вынуждены были молча согласиться. Так как строительные материалы были в большом дефиците, да и денег у общины было не много, принято было решение разобрать старый Дом Молитвы и перевезти его на новое место. Так и сделали.
Многие братья после работы приходили, чтобы демонтировать здание и перевозить материалы на выделенный участок.
На новом участке братья строители разметили место под фундамент и начали копать. Но эта работа оказалась очень сложной, так как в запахе гниющих останков животных не многие могли продолжать работу. Люди работали, замотав лица тканью, часто меняя друг друга. Многих мутило и они вынуждены были бросать работу. И все же фундамент здания был залит.
Но как только власти города увидели, что верующих не остановили те препятствия, которые они устроили, пришел человек, и запретил строительство.
На могильнике запрещено строить общественное здание. Здесь неизвестно какие инфекции могут быть! завил он.
Как вас прикажете понимать, товарищ, поразился прораб стройки, вы выделяете участок для общественного здания, на котором по закону запрещено его строить? Разве этим вы сами не нарушаете закон?
Я не хочу нарушать закон, и поэтому запрещаю стройку. Холодно сообщил проверяющий.
Но у нас документ на выделение участка под строительство, подписанное товарищем, прораб прочитал фамилию.
Можно посмотреть? протянул руку к бумагам проверяющий.
Нет, только с расстояния и из моих рук, ответил опытный прораб, прошедший худшие годы в СССР. Он знал, что сейчас, конечно, не сталинские времена, но порвать документ этот человек может, и потом церковь не получит ничего.
Вы что, не доверяете мне? возмутился мужчина.
Нет, не доверяю, спокойно и честно ответил прораб. Пока вы не дали мне повода доверять вам. Власти нашей страны потребовали от нас, как церкви, зарегистрироваться, и мы это сделали. Вы использовали нашу регистрацию против нас, начав гонения на местах работы и в школах и других учебных заведениях, преследуя наших детей. У нас начались проблемы и во многих других областях нашей жизни. Посудите сами, есть ли повод вам доверять? А теперь вы пытаетесь отнять Дом Молитвы, который принадлежит нам на законных основаниях. Ведь мы не просили перевозить нас, почти из центра города, на окраину, в самое худшее место, которое только можно придумать. А теперь, мало того, что вы сделали для нас, вы еще и строительство пытаетесь запретить. Разве это не нарушение того самого закона, о котором вы только что говорили?
В шестидесятые годы власти вели себя уж не так смело, и не считали себя полностью безнаказанными, особенно в столице, где было немало грамотных и хорошо образованных людей, знающих законы.
Власти знали, что у некоторых верующих есть связи с Братскими общинами за рубежом, ведь в страну поступала духовная литература из-за границы, так что написать заявление о нарушении прав человека, чтобы поднять международный скандал стало вполне возможным. Поэтому они стремились избегать подобных рисков, и побаивались грубо нарушать собственный закон о свободе вероисповедания.
Когда проверяющий ушел, так ничего и не добившись, прораб сказал:
Братья, продолжаем строить. Господь на нашей стороне. Они уже не могут вести себя как в тридцатые годы.
Строители продолжили работу и через время здание Дома Молитвы было готово. За время строительства еще не раз приходили проверяющие, цепляясь к каждой мелочи. Не раз приходилось останавливать стройку, выверять каждую мелочь и сверять с подписанными документами, но запретить работы они все же не сумели. В стройке участвовали братья и сестры не только с первой алма-атинской церкви, но также многие верующие со второй общины, у которых был свой Дом Молитвы, приезжали на помощь. Из-за препятствий со стороны властей, Дом Молитвы строился с перерывами в течение двух лет.
Для всех церквей Советского Союза это было не простое время, потому что власти, с одной стороны, дали больше свободы, с другой потребовали официальной регистрации общин. Многие церкви подали документы на регистрацию, но выяснилось, что коммунисты стали вмешиваться в церковь и диктовать свои правила, которые для общины были губительными.
После покаяния Павел и Вера не сразу поняли правила, установленные коммунистами. Однажды к Павлу подошел один из братьев и тихо спросил:
Паш, у тебя есть свободный вечер, чтобы помочь одной многодетной семье? Их отец лишился работы. Начальник, как только узнал, что он верующий, сразу стал преследовать его и искать повода для увольнения. Но потом в цехе случилась авария, и его "сделали виноватым". Но тогда даже не его смена была. Брата Ивана на заводе в тот момент не было. Но разве кому-то что-то докажешь? Хорошо еще, хоть расстреливать перестали.
Конечно помогу! спокойно и довольно громко ответил Павел.
Тише ты! А то мы сами можем попасть "под статью"! -зашипел молодой парень.
Не понял?! удивился Павел, мгновенно перейдя на шепот, за что?
Как за что? Нам нельзя помогать друг другу! А тем более тем, кто за веру страдает! Ты что, не знаешь? поразился парень.
Впервые слышу, и понять не могу! растерялся Павел, то есть, получается, что я, в свое свободное время, не могу помочь ближнему, ну, допустим, бабушке какой-нибудь так?
Да, именно так! подтвердил брат по вере.
Подожди! Нам же всем с детского сада твердят, что хороший будущий коммунист тот, кто всегда готов помочь ближнему, а тут все наоборот что-ли? Павел был готов протереть уши, чтобы удостовериться, что правильно понял собеседника.
Да, пионер, комсомолец, коммунист, когда помогает ближним он молодец и герой. А когда верующий помогает ближнему, он преступник и негодяй. Ты все правильно понял. Горько усмехнулся тот.
У меня не укладывается в голове Павел с недоумением потряс головой.
Ну, понимаешь, они же хотят сломить нас. А пока мы дружные и вместе, это невозможно. Поэтому для нас взаимопомощь это преступление. Пояснил более опытный верующий, который годами был моложе Павла.
Ну да ладно, понял. Что нужно сделать? вспомнил молодой мужчина, с чего начался их разговор.
Да у брата Ивана угля на зиму не было, так вот братья скинулись и собрали деньги на большую машину угля. А послезавтра снег обещают, вот мы с молодежью решили прийти и помочь быстро уголь убрать. А то у них детей много, и все мал-мала-меньше. Пояснил парень.