Шло время, а незнакомец так и не появился. Когда в моем желудке заурчало, наполняя тишину непривычным звуком, я рассмеялась. Айлен удивился, а после расхохотался, становясь все больше похожим на мальчишку его возраста. Куда-то незаметно пропадала грусть, тяжесть пережитого, и, наблюдая за ним, я забывала о собственных проблемах.
Паренек соскочил со скамьи, скрылся в отдаленной части комнаты, загромыхав там чем-то, и вскоре вернулся с подносом, на котором стояли тарелка и кружка. Над подносом поднимался пар и повсюду воздух наполнялся странным, но приятным ароматом. Еда, предложенная мне Айленом, была в диковинку. Она не напоминала ни одного известного мне блюда, по консистенции была как каша, а вот вкус оказался мясным, по крайней мере, мне так думалось. В несколько минут я расправилась с пищей и, насытившись, прижалась к стене, но ненадолго. Спину прошиб ледяной холод, и тело пробрала дрожь. Я инстинктивно сжалась. Тонкая ткань не могла защитить меня от прохлады подземной комнаты и не могла сохранить тепло моего тела.
Как же здесь холодно, стуча зубами, проговорила я и обняла себя за плечи, пытаясь растереть их дрожащими ладошками.
Тем временем Айлен уже унес поднос с пустой посудой и вскоре вернулся.
Вновь повисла тишина. Айлен переминался с ноги на ногу, продолжая стоять около скамейки. Я не знала, как начать разговор, чтобы развеять напряженную атмосферу. Взглянув на мальчика еще аз, неожиданно осознала, где мы находимся. Ведь это даже не город! Какое-то непонятное подземелье, в котором, скорее всего, десятки, а может, и сотни ходов. Здесь ни души, по крайней мере, я никого больше не встречала, разве что тех, кто ищет все еще меня. И здесь живет этот грустный неразговорчивый мальчик и какой-то пугающий незнакомец, которому я смела дерзить.
А где твои родители? обратилась к Айлену, пытаясь разобраться хотя бы в том, что могла сейчас узнать.
Мальчишка сжался и потупил взор. Он помолчал некоторое время, а я успела себя накрутить. Может, зря задаю такие вопросы? Это ведь не мое дело. Хотела было извиниться перед ним и попросить не отвечать, если он не желает, но Айлен поднял голову и посмотрел на меня, а после тихо произнес:
Смерть.
Повисла неловкая и оттого напряженная пауза. Мальчишка смотрел на меня огромными глазами.
Значит, он взял тебя под опеку?
Айлен лишь кивнул головой, но потом добавил:
Спасти меня.
Наверное, сейчас мы были похожи как никогда. Два «спасёныша», которые едва не угодили в опасную смертельную ловушку. Что именно произошло с родителями Айлена или с ним самим я не стала расспрашивать, боясь пробудить в мальчишке нехорошие воспоминания. Но зато собственные воспоминания были как никогда яркие и обжигающие.
А вот мне пришлось оставить родителей, прошептала, ощутив горечь на кончике языка. Хотя раньше я мечтала сбежать из дома, отправиться путешествовать, но сейчас мне не хватает их. И я бы всё отдала, чтобы вернуться Но не могу.
Паренек приблизился ко мне в надежде послушать мой рассказ. Его заинтересованность была видна по глазам, не умевшим лгать.
У меня было все, но не было свободы, улыбнулась, вспоминая частную школу, личного шофера, дорогую одежду и заботливую гувернантку, заменившую мне мать, когда той не стало после продолжительной болезни. Я хотела сбежать, когда мне исполнится восемнадцать лет. Только получилось всё совершенно иначе, резко замолчав, огляделась, не желая, чтобы незнакомец подслушал мой разговор. А вот Айлену отчего-то хотелось доверять. Отец просил найти одного человека, который знает про этот медальон, и я помяла в ладони кусочек металла. Мне нужно выбраться отсюда, но пока я не могу сделать этого. Меня преследуют.
Айлен понимающе кивнул.
Я действительно не могла покинуть пещеру, в которой нашла спасение, опасаясь, что нападение может повториться. Просить о помощи мне некого, Айлен навряд ли чем-то еще сможет помочь, а этот невоспитанный, жестокий, но все же не бросивший меня в последний миг в беде мерзавец не согласится отвести меня в нужное место. Заплатить мне нечем, обещать я тоже ничего не могу. Да и сама не смогу отыскать того, о ком говорил отец, потому что совершенно не знаю города. Я всю жизнь прожила в красивой клетке, лишенная возможности бывать во внешнем мире.
Как же сложно! От безысходности руки опускались, а в груди нестерпимо ныло от странного чувства. Будто что-то ужасное еще только произойдет, хотя то, что мне уже выдалось пережить за последний день, казалось невозможным.
Давай не будем о грустном, взбодрилась я, тряхнув головой, чтобы отогнать дурные мысли. Расскажи лучше о себе.
Нужно было как-то заняться себя, и я взглянула на Айлена, но паренек ничего не ответил. Только часто моргал, словно не понимая моего вопроса.
Ну, например, у тебя есть любимое занятие?
Нет.
Как нет? игриво удивилась я, стараясь развеять повисшее между нами напряжение. У каждого найдется то, чем ему нравится заниматься. Вот я люблю читать отцовские газеты. Так я узнавала о мире.
Читать плохо, пробормотал Айлен и смутился.
Надо заниматься. Разве твой опекун не учит тебя?
Айлен непонимающе уставился на меня. Пришлось объяснить значение слова «опекун», которое не совсем подходило хозяину этой пещеры. На что мальчишка в итоге всё же ответил:
Нет.
Я спрашивала Айлена о многом. Например, о том, чем он занимается здесь, о его жизни, но мальчик отвечал редко и неразборчиво. Чем дальше заходил наш разговор, тем больше он смущался своих трудностей и реже произносил что-то в ответ. Под конец наша беседа превратилась в монолог, а вскоре паренек ушел, сославшись на дела, по крайней мере, мне показалось, что он хотел сказать что-то о незаконченном деле. Айлен скрылся за дверью, оставив меня наедине с самой собой в мрачном, полутемном и холодном помещении. Хозяин этих хором, как я с сарказмом заключила, разглядывая комнату, так и не появился.
Усталость, накопившаяся за прошедшие сутки, внезапно накрыла меня волной, едва ли не свалив с ног, и я, свернувшись, как котенок, улеглась на жесткой скамье в том самом закутке, где мне предоставил место незнакомец. Бежать было бессмысленно, а здесь я чувствовала себя защищенной и могла, собравшись с мыслями, решить, как поступить дальше. Вот только проблем навалилось слишком много на ту, которая с самого рождения была ограждена от самостоятельного решения вопросов и с уготованной судьбой стать благородной леди. Я долго мечтала о свободной жизни, но теперь не знала, как мне принять такую жизнь. Реальность оказалась намного жестче, чем представлялось мне, и мечты разбились в одно мгновение, унося с собой прошлое.
Сон был глубоким, без сновидений. Не знаю, сколько часов я проспала, но тело от неподвижности затекло. Однако, не обращая внимания на возникшее неудобство, я продолжала лежать, свернувшись клубком. Разбудил меня шум, доносившийся из противоположного угла комнаты. Открыв глаза, я с трудом смогла разглядеть незнакомца, который стоял ко мне спиной. Он перебирал какие-то металлические предметы, которые, соприкасаясь друг с другом, создавали звон, разносившейся по всей пещере.
Я приподнялась, свесив ноги с края скамьи, немного мятая рубашка опустилась до колен. Встала, одернула одежду. Ступая босыми ногами по каменному полу, я понимала, что скоро заработаю простуду, но иного выхода не было. Бесшумно двигаясь в сторону хозяина моего приюта, я не знала, как начать разговор с ним. У меня было много вопросов и просьбы, вот только получить ответы и помощь я не рассчитывала.
Незнакомец был поглощен своей незатейливой работой, продолжая чем-то громыхать, что не заметил моего приближения. Когда нас разделяло буквально несколько шагов, он замер. Замерла и я, заметив, как напряглись его плечи. Медленно обернулся. Однако не удивление я увидела на его лице, а блеснувшие гневом глаза, вскоре сменившиеся раздражением и презрением. Он смерил меня уничижительным взглядом.
Видимо, я забыл предупредить, чтобы ты не появлялась у меня на глазах, холодно произнес незнакомец. Этой мой дом, и здесь мои правила. Будь добра следовать им, иначе вернешься на пути.
Я отпрянула на несколько шагов назад. Внезапно тело наполнила дрожь. Я поежилась, но, собрав осколки храбрости, которую успела растерять мгновение назад, промолвила:
Не стоит решать за меня, голос дрожал, но я отринула страх и с вызовом взглянула на незнакомца. И я не просила о помощи, вновь повторила, пытаясь напомнить ему, что не намерена здесь оставаться. Впрочем, в какой-то миг все переменилось так резко, что я оторопела, когда он произнес совершенно спокойно:
Тогда выметайся. И вновь повернулся ко мне спиной.
В груди все сжалось. Я так устала за прошлый день, столько натерпелась, но вместо того, чтобы поговорить как двум взрослым, почувствовала себя глупым обиженным ребенком. Возможно, я все еще осталась девчонкой, не способной здраво мыслить, и уж тем более могла противостоять этому ледяному спокойствию. Поэтому не думая брякнула:
Захочу и уйду. Глаза обожгло от слез. Будто мой организм резко решил вспомнить, что сегодня еще не плакала, но сглотнув вязкий комок из слез и слюны, неуверенно произнесла, пытаясь хоть как-то выправить ситуацию: А если захочу, то останусь.
Выход там, он указал мне на дверь рукой, так и не обернувшись. Какие-то непонятые железяки его волновали больше, чем сбитая столку девчонка, за которой гонялись опасные типы.
Хотя Хотя все так и было. Зачем ему я со своими проблемами? Нужно уходить, но куда? И самое главное как?
Я же сказала, что не собираюсь уходить! и, словно в противовес собственным мыслям, выпалила, готовая расплакаться, как малое дитя.
Значит, я помогу, и он резко развернулся. Не все его движения были уловимы для моего глаза, поэтому всё произошло слишком быстро, и мы вскоре оказались около двери.
Незнакомец держал меня за ворот рубашки, потянув за собой, и я, путаясь в шаге, следовала за ним. Страх парализовал тело, и уже рядом с дверью я повисла на его руках. Он крепко сжимал рубашку так, что трещала ткань в его ладони. Следующим движением он жестко дернул меня, и я спиной ударилась о дерево. Под мощью его рук была прижата к двери, тело вновь наполнили боль и страх. Ногами я не доставала пола, болтаясь на весу.
В один миг наши глаза встретились, и я увидела в его взгляде, полном решимости и гнева, желание выполнить свою угрозу. Ох, ну и зачем я его разозлила? Кто меня тянул за язык?! От чувств, переполнивших меня в тот миг, слезы хлынули по щекам, оставляя влажные дорожки. Я перестала сопротивляться, опустила голову, желая лишь одного утереть с мокрых щек слезы. Но мой полный смирения вид не произвел никого впечатления на него, и он продолжал давить рукой грудь, не позволяя восстановить дыхание или перестать делать мне больно.
Жалкая девчонка думает, что может делать всё, что захочет? огрызнулся он. Какая глупость! Если такая смелая, то убирайся и сдохни. Кажется, тебя там заждались, снуют по поземным ходам, выискивают кого-то. Скорее всего, тебя, девчонка, они ищут? Ведь так? Прекрасная смерть человека от руки человека. Это вдохновляет. Так что беги и покажи мне чудесную картину своей смерти. На этот раз я буду лишь зрителем, он шипел, рассказывая мое будущее, и каждое слово вонзалось, словно шип, под кожу.
Незнакомец отпустил руку, и я сползла на пол. Ноги, словно ватные, отказывались повиноваться мне. Так же, как и все тело, охваченное страхом и паникой.
Чего сидишь? проговорил он, с ненавистью взглянув на меня. Убирайся!
Толкнул дверь за моей спиной, но я из последних сил смогла удержаться, чтобы не упасть назад. Незнакомец стоял около меня, и его вид не выражал более ничего. Словно в один миг все эмоции, которые я только что видела на этом странном лице, смыло водой, оставив после себя серый холст.
Что-то не расслышала?
Глава 3
До сих пор я никогда не испытывала столь сильных эмоций. В сознание всплыли картинки прошлого, все те моменты, когда я переживала новую маленькую трагедию жизни. Потеря мамы от тяжелой болезни, отчужденность отца, словно его подменили. Совершенно чужие люди в нашем доме, которые меня будто не замечали. И если эмоции исчезли с лица незнакомца, то во мне они вспыхнули с угрожающей силой. Что-то внезапно кольнуло в груди, да так больно, что я захотела кричать, но с губ не сорвалось ни звука. Неожиданная боль пронзила мое тело, заставив вцепиться руками в ворот рубашки. Из глаз хлынули непрошеные слезы, а новая волна боли согнула меня пополам. Дышать становилось труднее, и я, почти задыхаясь, стала кричать и стонать.
Больно, единственное слово, которое я смогла произнести, пока мое сознание не стало таять.
Я скорее ощутила, чем увидела, как незнакомец приблизился ко мне, подхватил под локти, пытаясь разогнуть. В тот же миг волна жара пронзила меня, и я схватила за руки его.
Вокруг все искрило и стало кружиться. По крайней мере, выглядело все именно так. Я видела себя, но будто со стороны. Что-то странное происходило со мной, непонятное, не объяснимое. Медальон на моей шее был охвачен каким-то мерцающим огнем. Кожа вокруг него потемнела, на ней проступали сосуды черными дорожками, тянувшиеся к горлу, плечам и вниз, скрываясь под одеждой. Ощущала холод и крупную дрожь, выступившие капли пота увлажнили виски и лоб.
Я словно погрузилась в сон, наблюдая за происходящим со стороны. Но ощущения оставались со мной, и каждый порыв боли заставлял кричать и изгибаться. Незнакомец пробовал касаться источника моих мучений, но, словно электрический разряд, медальон отвечал на вторжение постороннего. От нескольких таких касаний ладонь незнакомца сначала покраснела, а потом и потемнела, не давая ему сгибать пальцы. Но, превозмогая боль, он все же подхватил меня на руки и не позволил упасть, хотя я уже не могла подчинять тело своему разуму. Кажется, его губы шептали мне что-то, но ни один звук я не могла слышать, лишь свои стоны и частый пульс, бьющий в моих ушах барабанной дробью.
В несколько секунд мы оказались около широкой скамьи, заправленной темными одеялом и почти плоской подушкой. Он бережно положил меня на скамью, но я продолжала метаться в лихорадке, готовая в любой момент сорваться вниз на холодный пол. Незнакомец крепко прижал меня к импровизированной постели, склонившись надо мной. Образы сливались в единую картинку, превращающуюся в темноту. Я теряла сознание, но резкие встряхивания возвращали меня обратно. И я вновь видела его лицо, почти черные глаза, устремленные на меня.
Извиваясь, собирала в складки покрывала, а рубашка поднялась, оголив бледные бедра. Ворот разошелся, представив ему ужасающую картину на моей шее и груди обугленная кожа и сияющий на ней медальон. Но, несмотря на творящийся кошмар, он продолжал держать меня. Держать до тех пор, пока мое тело не обмякло, и я не перестала сопротивляться. Дыхание стало выравниваться, а сознание успокаиваться.
Что происходило дальше, осталось в моей памяти обрывками. Я помнила, как незнакомец подозвал Айлена, который вскоре после произошедшего появился в комнате. Мальчишка помогал своему хозяину присматривать за мной. В те редкие моменты, когда я все же приходила в себя, он менял холодный компресс, а потом меня с трудом, но все же успешно напоили горькой водой, и спустя несколько минут я успокоилась и погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Грудь больше не наполнял огонь, и боль начала отступать, сменившись тяжестью и усталостью. Я не помнила, сколько раз меня пробуждали, чтобы вновь напоить той горькой водой, избавляющей от мучений, но она уверенно исполняла свое предназначение, ибо с каждым разом мне становилось лучше. И я вновь погружалась в сон без сновидений, пока тьму моего сознания не разрушил лучик света.