«А впрочем, чего тебя судить, были комбриги и похуже!» подумал Самарин и отвлекся касанием лапищи Тимофеева.
«Товарищ, комбриг!» обратился кадровик, Командиру положено перед увольнением в запас пройти медицинское освидетельствование и почему бы не».
Комбриг пресек его, не поворачивая головы:
«Это на усмотрение увольняемого. Да, ВиктОр?» и масляными глазками, закусив нижнюю губу пригласил жестом Самарина и остальных в свой потаенный закуток.
«ВиктОром» Самарина звали с лейтенантов, вроде клички.
Несобранный диван, шкаф с открытой дверцей с «фугасами», накрытый начатой закуской столик на две персоны явные улики развлеченья. Девушка, по-свойски, быстро открыла полностью окно, заправила лежбище и принялась за порядок на столе.
О! Какая же ты умничка, повторился комбриг своим маневром, и провел ладонью по выставившейся попке, чуть задирая юбку и пьяно глядя на Самарина, «Смотри?».
Давижу. Прошу разрешения взять с собой «личное дело» и мне нужно ехать в штаб флота. За рулём постарался не послать напоследок своего уже бывшего начальника, Самарин и посмотрел на Тимофеева. Небрежно козырнув они развернулись на выход.
Ну, как хочешь. К командирам спустишься? Проститьсякак бы спросил Паршин.
Самарин буркнул, улыбаясь, вроде того «кто там умирать собрался» и на этом последний, но неприятный визит в некогда родное боевое соединение закончился.
Да, командование дивизии с удовольствием избавилось от него, как неудобного и теперь уже ненужного. Но его лошадка «С-37» стояла в Феодосии у ремонтного причала с плавмастерской и ждала своего «наездника». Её, по-прежнему, как принято у подводников, называли «лодка Самарина». Это всё равно, что в армии «хозяйство Петрова».
Глава 5
На территории Подплава, уже не чувствовалось былого лоска. Не побелены бордюры и деревья, не обрезан кустарник, не покрашена рубка лодки «малютки» памятник подводникам последней войны. Почему «малютка»? Лодки были такие типа «М», что «малые» означает. Когда-то старпомом «С-53» он положил традицию на соединении проходить мимо этой рубки с отданием воинской чести хоть одиночно, хоть строем. Пожалел, что не оставил маков для «малютки», провожающей и встречающей с моря родные субмарины на изгибе бухты. Солнышко поднимало вверх дымку над штилевым Балаклавским рейдом. Самарину не хотелось задерживаться и встретить кого-нибудь из знакомых.
Надавил на педаль газа: «Дранк нахт ост! В Феодосию! Домой!».
Планы посетить кумовьёв и штаб флота были отставлены.
«Пока нет паспорта гражданина России ты военный, ты офицер» думал Самарин, успокаивая себя принадлежностью к самой сознательной и ценной части своей жизни. Не было никаких обид на начальников, да и на кое на кого не обижаются. Как говорил дед: «На обиженных воду возят».
Он сладко задумался и установил крейсерскую скорость за впереди идущим «КАМАЗом».
Благодаря этой девушке-ребёнку, а теперь «паршивой» миледи вспомнил, как в первый раз сошёл на берег в Балаклаве с первой своей лодки «С-348»[2] и помог ей взобраться на ступеньки переполненного автобуса.
«Вот только девочку с косичками жалко достойна лучшего, качал Самарин головой, За плечами был ранец, пионерского галстука не было. То есть, сколько же ей было тогда? А во сколько лет принимают в пионеры-то? Лет в одиннадцать-двенадцать. Значит, ей было не больше десяти.
Прошло почтипочти шестнадцать лет.
Да через пару месяцев у меня был двадцать один календарный год и из них шестнадцать на лодках. Тимофеев показал в справке наплаванности к «Личному делу»По суткам больше пяти лет под водой и чуть меньше в надводном положении. Ни хрена себе!? А сколько же на берег остается?
На других корабляхдежурствасидячки в готовностичужие базы Самарин съёжился и усмехнулся через нос Получается, что дома и не был, ха-ха, только отпуска. Как незаметно всё проскочило!
Да, девочка, заставила ты меня подвести итоги. Зато как символично! Приняла и проводила. А сколько тебе сейчас, голову ломать не будем. Дай Бог тебе удачи!».
* * *
Проезжая ресторан «Балаклава» Самарин, естественно, вспомнил гусарство пришедших с моря подводников. На той самой старой «немке» «С-348», которую острословы-подводники бригады называли то «Чикагским окурком» после взрыва сероводорода в яме, то «Ниагарским водопадом» после прорвавшейся воды в отсек через газовую захлопку под водойда на той самой, он получил первое боевое крещение.
Когда везде было запрещено в ресторанах исполнять «Распутина» от «Бони Эм», в закрытой Балаклаве ансамбль мичманов выдавал его за десятку за раз. Стоял отдельно стол на семь человек, а на прикрепленном к стене листочке плясали буквы печатной машинки вечно пьяного замполита ДОФа:
«Для тех, кто вернулся живой!».
Две бутылки и по салату за счет ресторана и музыка в первую очередь. Самарин оживился и запел марш.
Воздух Балаклавы вздёрнул Самарина, будто шампанское из-под пробки.
Перед выездом из Балаклавы по Крестовского, где жил с семьёй, Самарин фа-фа-кнул возле дома и посмотрел на бывший свой балкон. Всё щемило в нём от близости к судьбе любой мелочи. Ведь, это ушло навсегда!
Вот так впадают в депрессию. Тихая оккупация Крыма, украинизация мозгов, сброс в канализацию спецов!
Шампанское выпустило пузыри и Самарин тихо, но торжественно запел «Марш прощания славянки»
Глава 6
Был сентябрь мутного девяносто четвёртого, а солнце палило, как в середине лета. Виктор, в амбициях, гнал за сотню свою ещё не обкатанную «Жигуль-шестёрочку»: «Плевать хотел на все ваши дорожные знаки».
Снижать скорость не собирался гаишников украинских с бензином плоховастенько. В бардачке валялись доллары, но не для них не догонят!
Спидометр быстро отсчитывал километры до Севастополя.
Комфлота отдал загадочно списанную среднюю подводную лодку «С-37» Черноморского флота, дружно ушедшему в запас, экипажу. Они любили свою «тридцать седьмую», ласково называя «Ласточкой», и решили продлить её жизнь музеем.
«Пусть без оружия, но на ходу! Мы это заслужили. Да и «Проба» не должна кануть в лету. Мы ещё повоюем»
Предательство явление, ставшее обычным, к которому вчерашние вояки наивно не были готовы. Это гнусное слово визжало из-под колёс на каждом крутом вираже.
Всё шло по плану, и не было причин к тревоге. Усердие работников фирмы «Интеро», на балансе которой, находился объект Музей «С-37» внушало только доверие. Внезапно, в работу вмешалась беда с семьёй друга Михаила Шешукова. На трассе около далёкого посёлка Северный Оренбургской области, они столкнулись лоб в лоб с иномаркой и ожидали помощи в местной больнице.
С чувством исполненного долга, Виктор возвращался в Феодосию, продолжить начатое дело. Оставалось, всего-то, отправить противолодочный крейсер вертолётоносец «Ленинград» в Пакистан на разделку, получить деньги и приступить к работе с Российским Морским Регистром Судоходства по ремонту и переоборудованию «тридцать седьмой».
И вот оно, то самое коварно-подлое слово «предательство» материализовалось и превратилось в реальное действие! «Ласточки» нет! И хозяина фирмы «Интеро» Огиевича, которому доверил свою девочку, тоже нет!
Испарился хозяин с десятью тысячами тонн крейсерской стали ПКР «Ленинград». С самого начала в голове не укладывалось, что у подводной лодки может быть какой-то хозяин. Противно. А ведь «ленинградские» многоцифровые доллары вероятного противника предназначались объекту Музей «С-37». А с какими благородными словами провожал командира подлодки Огиевич в Оренбургские степи:
«Виктор! Дружба превыше всего! Не волнуйся, всё будет хорошо!».
Информации и времени для поиска своего корабля было мало. Но был уверен, что могли отбуксировать на разделку только во «Вторчермет». Оставалась надежда, что её ещё не трогали. Доллары бардачка были готовы отдаться карману директора этого безжалостного кораблепожирающего предприятияно опоздал! Скорострельный «Вторчермет» со страстной любовью к врагам легендарного города-героя Севастополя ненавистно истреблял корабельный состав флота. Дорулились демократы России «обороне важен лом!» Гайдар!! Мать его так!!!
* * *
Самарин плакал, ползая по лесам и обнимая разрезанный корпус некогда мощной субмарины. Пахло гниющими обрастаниями и резаным металлом. Он пытался разговаривать со своей «Ласточкой», как когда-то в 1985-ом году, но она была мертва. Не заметил, как рядом присел сварной резчик. По его закопчённому лицу текли слёзы, оставляя следы чистой кожи.
«Сынок! Твоя!? произнёс он, размазав рукавом слёзы, и по-рабочему крепко сдавил мне плечо, Сорок лет отработал. Впервые режу живой корабль. Даже тапочки ребят на боевых постахА инструмента сколько! ЗИПы в ящикахОй, беда, сынок!».
Самарин только кивал головой. Говорить не мог. Кадык судорожно дёргался и сжимался в спазмах. Сварной предложил помянуть.
Спасибо, отец. За рулём. Нажрался бы сейчасдо отключкиИзвини, ответив с трудом, бросил взгляд на рубку и обнаружил торчащие на штанге «яйца». Так назвал излучатель самодельного бортового прибора помех «Самба» его начальник акустик старший мичман Василий Башук, Отец, мне нужен вон тот прибор с кабелем до сальника. Сделаешь? попросил и указал на излучатель.
Все приборы изобретённой Самариным «Самбы» были демонтированы и спрятаны в штабных кабинетах инструктора РТС.
Конечно, командир. Помоги со шлангами. Нож у меня есть.
И они приступили к работе. За десять минут демонтировали единственную на весь флот России игрушку, завернули в ветошь и, перебросив через забор, уложили в багажник машины. Была слабая надежда, что славное начало «Самбы» поможет оставшемуся российскому подводному флоту «дурить» натовские корабли и торпеды. Американцы через пресловутый Киевский НИИ под сладкой маркой фирма «Яблоко» неоднократно хитро подкатывали узнать тайну неуязвимости «тридцать седьмой».
А вот нашим флотоводцам, почему-то оно не надо!
Глава 7
Простившись под забором с могильщиком-сварным, Самарин неуютно почувствовал себя.
Будто в детстве на деревенском кладбище
Возвращаясь, специально вверх по кровавым инкерманским "тёщиным языкам", он мысленно прощался со своей «Ласточкой», глядя сверху на её изрезанное тело.
А на другой стороне стоял сторожевой корабль «Гетман Сагайдачный».
Флаг, взятый с нацистского флота Германии, только красно-черные тона заменили жёлто-голубые. Украина не может иначе бендеровский нацизм их главная идеология, изначально-самостийная.
Сагайдачный, в смуту вместе с поляками, вырезал русские селения до младенца и сжигал православные храмы вместе с людьми. Символично. Но такие долго не живут и прощения от православных патриархов не получают! Сдох Сагайдачный, как собака, истлевая под подлыми, как он мухами.
На пути назад, от бессилия переживаний, Самарин ехал медленно и не обращал внимания на обгонявшие слева авто. Медицина научилась менять всё, но невозможно протезировать душу
Слёзы мешали смотреть на дорогуВспоминал последние моменты своей «Ласточки» в боевом составе легендарного Черноморского флота. Веровал: «Возродится!».
* * *
«Тридцать седьмая, объято-сжатая глубиной сто двадцать метров, несла свои почти две тысячи тонн скоростью три узла. Лёгкая симфония эстетики подводной жизни порой нежнее многого земного.
Тишина в тусклых отсеках, закреплённая одноименной командой Соблюдать режим «Тишина», умиляла и дурманила, как цветущее красномаковое поле. Монотонно жужжат механизмы, но больше всех вентиляторы, обозванные подводниками из-за развесистых лопастей «лопухами». Суммарное электромагнитное поле в тридцать тысяч ампер разного вольтажа обеспечивают стерильность обитателей субмарины. Их немного люди и тараканы «стасики», остальные не выживают.
Излишки углекислого газа клонят вахту к послеобеденному сну.
Июльская жара 1992-го года не добирается до нашей глубины. За бортом тринадцать градусов. В отсеках, согреваемых работающими механизмами и телами подводников, свой микроклимат.
Капли конденсата раздражают не меньше назойливых мух, особенно если падают на нос и за ухо или ещё нервознее на карту и документы.
Все в разовом белье из чистого хлопка и льна. Кто-то поливает себя водичкой, кто-то обворачивается мокрой простынёй, но все вытирают выжигающий глаза пот.
Дремлю в своём командирском кресле в привычном состоянии сонной напряжённости.
Его я называю «с пальцем на спусковом крючке»
При каждом получасовом сборе докладов: «Отсек осмотрен. Замечаний нет», непроизвольно приоткрываю глаза на глубиномер и барометр. Царит обычная рабочая обстановка по готовности номер два подводная.»
Часть II. Воспоминания
Глава 8
В море хорошони от кого не зависишь.
На берегу ежедневно поступают вводные, не позволяющие заниматься делом, и создают непреодолимое желание уйти от него подальше и погрузиться на дольше. Сюда не пришлют бумажку с оповещением о том, что на Крайнем Севере обгадилось пол-роты солдат и всем войскам немедленно сдать анализы и уколоться от какой-нибудь заразы.
Акустик тщательно прослушивает, так называемый, горизонт с приказом и желанием обнаружить шумы винтов. Преимущество субмарины в том, что она слышит всё вокруг и очень далеко, но при этом оставляет мизерный шанс другим найти себя, как иголку в стоге сена. Но сейчас главная цель его поиска суперсовременная, пока ещё советская по флагу, подводная лодка «Б-871» типа «Палтус» или чаще её у нас называют «Варшавянка». В американской классификации лодки этого типа называют «Чёрной дырой». Почему? Малошумность и универсальность вооружения. Они уже проявили себя угрожающе для ВМС США и НАТО во всех океанах мира.
Свою же лодку экипаж «С-37» любовно называл «Ласточкой».
Сегодня они «вероятные противники» с «Б-871» и играют в «кошки-мышки». Обнаружить первым, затаиться, зацепиться за «хвост» и висеть на нём насколько возможно долго. Но и «тридцать седьмая» апреля 1961-го года рождения далеко не самая хилая на флоте. После ремонта с модернизацией, она самая глубоководная и четыре года подряд самая малошумная. И не только это.
Единственный корабль ВМФ страны, имеющий самодельный бортовой прибор акустических помех под названием «Самба». Эта самопальная идея с верхом компенсировала преимущества современных подводных лодок и надводных кораблей супостатов.
Так вот, эта «Самба» умеет маскировать шумы лодки хоть под стаю дельфинов, сухогруз или рыбачка, а можно и под любой боевой корабль с работающим гидролокатором. С этими возможностями «тридцать седьмая» не раз «дурила» корабли своих и чужих поисково-ударных групп ложными целями и «отводила» от себя их беспощадные практические, то есть учебные торпеды.
* * *
В мае этого года к борту «тридцать седьмой» на своём новом «Москвиче-2141», первенце на дивизии, подъехал добрый друг Самарина капитан второго ранга Иванкин Иван Васильевич. В прошлом талантливый командир подводной лодки, из-за сердечка переведённый в штаб дивизии. Теперь он не менее талантливый начальник разведки дивизии. Уникальность этого офицера, как в работе, так и в манере общения вызывали восхищение, даже у многих желание подражать. Реакция мышления, оперативность и смелость в принятии решений его отличительные качества.
В машине Иван, с присущим ему юмором, прочитал Виктору выдержки из свежего «Информационного бюллетеня ВМФ по разведке».
Оказалось, что натовцы прозвали среднюю подводную лодку «С-37» Черноморского флота «Devil Fly», что по-русски означает «Дьявольская муха». А командира капитана второго ранга Самарина тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения «Demonic VictOr». Далее, разведчик шутил, обняв командирское сиденье и артистично жестикулируя «бюллетенем»: