Так, ребята! Давайте теперь по этому списку, у меня в руках действительно был список. В нём значилось чуть более пятидесяти фамилий. Напротив многих из них стояли жирные минусы, Это что за вычеты? спросил я у ребят.
Это не вычеты. Это жмуры, добродушно объяснили мне коллеги, Те, которые справедливости не дождались
Так! Стоп! А когда этот список делался? меня вдруг озарило.
Ну, как когда? Когда работать начали по бизнесменам кинутым. Сначала по конкурентам били, по тем, кому выгодно было, чтобы Гаргаевы на тот свет отправились Где у них там этот «тот» свет?.. А, когда дошли до этих, ну, кинутых тогда врубились, что лучше сделать список, а потом по нему чирикать кто жив, кто свалил, кто опустился на самое дно Ты не смотри, что он не как документ выглядит он у нас на столе дневал и ночевал. Самый рабочий материал.
Ещё часа три мы прокорпели над этим исчирканным вдоль и поперёк боевым листком. Сделали несколько копий, и я делал пометки по каждому объекту. Мне только цветных карандашей не хватало, чтобы устроить из списка школьные контурные карты военного образца: бои, укрепления, наступления, отступления С собой я уносил разукрашенный перечень потенциальных стрелков. Он стал намного длинней из-за жён, детей, братьев, сестёр и прочей родни, пострадавшей от ростовщичества братьев Гаргаевых.
Глава 8
Изучать список я уселся в «Поляне» кафе на Загородном, где мы с Сашкой за последние дни стали просто завсегдатаями. Сам он подъехал позже. Ничего хорошего не накопал. Разговор с Оксаной Ровник всё же состоялся. Пользы от этого разговора было ещё меньше, нежели до помутнения её сознания. Сашка бросил это безнадёжное дело. Он, как и я, впрочем, был уверен, что девушка, даже придя в полный рассудок, не сможет пролить свет ни на прошлогоднее происшествие, ни на убийство на Таврической. Решено было оставить её в покое.
С друзьями Новикова тоже случился облом: многие из них те, кто остался жив после боевых действий, представляли собой достаточно печальное зрелище. Большая их часть, как и сам Новиков, оказалась малоподвижными инвалидами. Некоторые пьянствовали так, что ни о какой снайперском функционировании и мыслить было невозможно. Из всего огромного списка сослуживцев Новикова и товарищей по школе снайперов, Сашка вычленил всего двоих. Оба на сегодняшний день здравствовали, оба работали тренерами: один готовил снайперов в военном училище, второй в спортивной организации, подчиняющейся олимпийскому комитету. Сашка провёл огромную работу когда только успел? Даже проверил алиби обоих тренеров. Один во время убийства лежал в больнице с внезапно давшим о себе знать военным ранением. Второй в этот день вообще был на спортивных сборах где-то в Карелии, на тренировочной базе. На этом вопрос с Новиковым можно было вообще закрыть. Не потому, что его можно было сбросить со счетов, как заказчика убийства, а потому лишь, что он сам, добровольно, никогда и ни за что этого стрелка не сдаст. А свои ресурсы по отъёму информации мы просто исчерпали. Дальше было глухо. Как в танке. Хотя, в танке ни фига не глухо! Почему так говорят?!.. Эта ниточка пока обрывалась, и подхватить её в месте обрыва было выше наших сил.
Отвратительное чувство собственной беспомощности! Мы не были уверены на сто процентов, что убийство Куприянова это заказ Новикова, но даже, если бы мы знали это на сто, двести, тысячу процентов у нас не было ни одной зацепки. Ни одной, самой маленькой причины хотя бы блефануть, прижать Новикова и попробовать его расколоть. Эта затея, сама по себе была настолько бредовой, что не только говорить, но думать о ней было нелепо. Новиков не сдаст стрелка. Хучь убей!
А ты не в курсе, спросил я у Сашки, а как был ранен Новиков? Он же снайпер. Они в открытых боевых действиях не участвуют, вроде?..
Их спецподразделение при передислокации попало в засаду. Почему они там все вместе собрались, куда перемещались, и как вышло, что у особого подразделения всё же снайперы на войне на вес золота не было ни специального сопровождения, ни должного вооружения этот вопрос так и не был выяснен. В общем, там и боя-то не получилось. У ребят было спец-оружие: снайперские винтовки ими в открытом бою не повоюешь против автоматов и гранатомётов. В каком-то ущелье их накрыли боевики, и расстреливали буквально в упор. Подошли вертушки, и это спасло большинство. Тем не менее, многие погибли, а, пока они раненых добросили до своих, многим уже нельзя было помочь. Кого-то спасли, кого-то не сумели. У Новикова было ранение обеих ног, причём раны были не пулевые, а осколочные, от гранат. Короче, операцию ему в полевых условиях сделали, но пока до госпиталя доставили, у него гангрена началась. Пришлось обе ноги ампутировать. Говорят, он после госпиталя ещё рвался в район боевых действий. Уверял, что снайперу ноги без надобности.
И что?
Что, что?! Комиссовали. Наградили. Потом Он служил там с самого начала войны. Контрактник. А с Александрой он ещё до войны знаком был. Зачем туда отправился?.. Может, денег заработать хотел? Или ещё чего
Ещё чего там можно было заработать? с раздражением рявкнул я. Многие мои друзья и из органов, и из прежней, домилицейской жизни побывали в Чечне. Кто-то в первую, кто-то во вторую войну. Кто-то застал и одну, и другую. Я знаю, что ехали они туда не за рублём Объяснять Сашке это в сто первый раз мне не хотелось. Тем более, что я и носа на войну не совал, а Сашка был туда командирован в своё время. Правда, в боевых действиях, по его же словам, он участия вовсе не принимал, и всё же Ампутацию обеих ног? С Александрой, говоришь, ещё до войны знаком был? встрепенулся вдруг я, Так подожди. Что-то тут не складывается. Такая любовь-морковь, и на тебе!.. Берёт парень и отправляется на войну!.. Это почему ещё?..
Слушай! Я в такие дебри не лез. Я узнал всё! Всю информацию накопал. Урожай, так сказать, собрал. Ты у нас мозговой центр, тебе и думать. Сортируй, отмывай, лишнее выбрасывай. Я так На подхвате
Да ладно тебе, не хотелось с Сашкой ссориться, на каком подхвате?! Я тоже копаю, и думать нам вместе! Ща думательной жидкости накатим, и продолжим. Чёрт с ним, с Новиковым. Из него всё равно ничего не выжмешь.
Двинулись дальше. Сашкина бригада работала в полную силу. Оба дела и по Таврической и по Тарховке, подключив прокуратуру, оставили в районных отделениях, чтобы были хоть какие-то лишние руки и ноги. Сашкины коллеги сумели перелопатить все связи Никитиной и Жилиной, и ни в одном месте не нашли точек соприкосновения. Девушки никогда не были знакомы, они не пересекались ни на работе, ни в школе (учитывая разницу в возрасте), ни на отдыхе, ни в Интернете, даже на самых популярных сайтах, где у каждой из них была своя страничка. У них не было общих друзей, они жили в разных районах города и отдыхали в совершенно различных местах. В одной больнице они тоже не лежали и не лечились. То же самое и с их родными. У Жилиной вообще не было никого, кроме родителей никаких родственников. Ну, разве что Новиков. Но пока, Новиков это совершено закрытая для нас тема.
Погода становилась всё лучше. Сумбура в голове всё больше. Решили взяться за Гаргаевых и их «свиту». Я повторил Сашке вкратце то, что рассказали мне ребята из петроградской убойки. Мы склонились над списком, снова чиркая и обводя имена и даты. После двух по триста мозгового стимулятора и трёх часов упорного изучения, мы пришли к выводу, что список уменьшился на девяносто процентов. То есть, в нём осталось всего десять человек. Мы посидели ещё немного, и список поредел ещё на половину. Дальше вычёркивать было некого. С оставшимися предстояло работать.
Девушка за соседним столиком таращилась на меня так странно, что я забыл и про список и про убийства. Она смотрела мне прямо в глаза. Было ощущение, что это гипноз. Сидела девушка очень странно: подняв одну ногу, поставив пятку на стул так, что коленка торчала над столом, а в неё был упёрт подбородок. Она очень медленно тянула из бокала какой-то сумасшедший ярко-розовый коктейль и периодически затягивалась длинной тёмной тонкой сигаретой. То ли её взгляд совершенно потерялся, и ей было абсолютно наплевать, куда смотреть, то ли в моей башке было настолько пусто, что девушка спокойно смотрела сквозь меня на что-то, расположенное за моей спиной. Я прилип к её взгляду, как к магниту, пока Сашка не отрезвил меня слегка:
Тёлку клеишь? широко улыбаясь щербатым ртом, изрёк, он, наконец, Очень вовремя!
Я и сам понимал, что сейчас как-то не совсем то время, чтобы разводить всяческие адюльтеры, но я ж не монах. И девушек я очень даже люблю. Даже больше, чем работу. Но вот именно в этот момент, я мог думать только о делах. О делах, которые навалились, как перманентно неожиданный снег в нашем северном городе. Его некому убирать, его никто не хочет убирать, его не будут убирать. На отпущенные деньги те, кому это делать положено, будут зябко кутаясь в норку, жить, ёжиться и ждать, пока «оно само растает». Вот и мои дела так же. Их надо раскрывать. Их никто не хочет раскрывать. Их и раскрывать-то некому. Но, в отличие от снега, они не растают сами, чёрт бы их побрал. Чёрт бы побрал этих преступников, которые совершают преступления, и остаются безнаказанными. Потому что папы, потому что деньги, потому что связи А ты сиди тут, в уютном кафе, с хорошим другом, под взглядом хорошенькой девушки, и думай, с какого боку подступиться к этому винегрету, намешанному из преступлений разных лет. В башке опять завертелся сумасшедший калейдоскоп: люди, трупы, списки, пули, деньги, какая-то галиматья И всё желание подвигов на всех фронтах, особенно, на любовных, улетучилось. Остался самый наимрачнейший осадок: просто почувствовал себя старым ловеласом после фиаско, который Господи ты, боже мой забыл к случаю виагру в бардачке! В другой раз, в другое время, может быть, даже в этом самом, а, может быть, в другом месте, я бы обязательно подошёл к миленькой длинноносой стервочке с банальным предложением познакомиться. Но нет, не сейчас Сейчас мы с Сашкой будем в сто-не-помню-уже-какой-раз пробегать глазами этот нечастный «перечень подозреваемых лиц», чтобы запнуться взглядом за того одного, кто нам нужен.
Чтобы больше не отвлекаться, мы переместились ко мне домой, вооружившись списком, сигаретами и обязательным мозговым допингом. «Сопьюсь скоро вместе с Сашкой», лениво подумал я, расплачиваясь за водку.
Реально уменьшенный список радовал. Одно дело разбираться с пятьюдесятью кандидатами, совсем другое дело с пятью. С каждым надо было, по крайней мере, встретиться и поговорить. Мы разделили обязанности по-честному: пять на два не делится, вот Сашка себе и взял неделящуюся половину в виде четырёх персонажей. Я оставил себе первого клиента, который ввязался с Гаргаевыми в клубную тему.
Это было ещё в 96-м. Историю «бизнеса» мне в подробностях поведали петроградские коллеги. Виктор Маслов, шестьдесят седьмого года рождения. Амбициозные планы по созданию сети клубных дискотек, он задумал вскоре после армии. Ниша была на то время не освоена. Всё дело упиралось в деньги. У Виктора были жена и ребёнок, и он был готов в лепёшку разбиться, чтобы сделать их жизнь красивой и достойной. Вполне разумные пожелания молодого любящего отца и мужа. Первую и вторую свои дискотеки Виктор открыл сам. Помогли средства, вырученные после продажи родительской квартиры. Немного помогли родители жены, продавшие приличный загородный дом. Короче говоря, своим коммерческим заделом молодая семья была полностью обязана родителям. Это очень угнетало Виктора, и подстёгивало его на расширение сети. Но вот на это самое расширение денег у парня как раз и не было. Дискотеки уже начали приносить первый, весьма ощутимый доход, который тут же шёл на обслуживание уже имеющихся клубов. Тем не менее, у бизнеса свои законы. Для того чтобы остаться на плаву и не быть съеденным конкурентами, Виктор просто обязан был открыть ещё несколько заведений, причём их уровень должен был быть значительно выше, нежели двух первых пробных шаров. Именно в этот момент, в жизни Виктора и появились братья Гаргаевы. Кто свёл Маслова и братьев, осталось за кадром, как и точное время их знакомства.
Я неплохо помню те годы середину девяностых. Получить кредит в банке было нереально, если, конечно, ты не сын директора банка, дочь чиновника или с ними со всеми крепко дружишь, желательно, организмами. Так сказать кредиты для своих. Это касалось, как частных, так и государственных банков. Поэтому всегда находились добрые дяди, которые «на ура» давали начинающим бизнесменам кредиты практически, за здорово живёшь. Бизнес и криминал в то время (сейчас хоть чуть-чуть разъединились) были практически слиты воедино. Слово значило куда больше, нежели документы, договоры, нотариальные заверения и расписки. Как и криминал, бизнес в то время жил «по понятиям». Деньги давались под честное слово. Забирались, в случае провала бизнеса, под крепкий кулак. Никаких расписок не надо было, чтобы у прогоревшего бизнесмена или у барыги, который скрысятничал прибыль, отобрать и бизнес, и квартиру, и машину, и ещё навесить на него долг в качестве штрафа, да на этот долг ещё и проценты приклеить. Мало кому удавалось выжить в те времена. Как умно и много ты не работай, как ни крутись, как жилы не рви у ростовщиков интерес не только в процентах заключался. Пока дело развивается так и быть, они, как курочка по зёрнышку, в виде процентов поклюют. Стоит бизнесу на ноги встать у инвесторов уже интерес иной забрать себе бизнес любой ценой. Так вышло и с Масловым. В итоге всех перекредитований, залогов и прочих развлечений, Маслов остался должен Гаргаевым немалую сумму. Дальше следовала длинная банальная история, в результате которой всё имущество Масловых, включая клубы и недвижимость, оказалось в руках братьев. Сам Виктор бесследно исчез. Ни его самого, ни его трупа найдено не было, и впоследствии Виктор Маслов был объявлен пропавшим без вести. Жену Виктора Татьяну в один далеко не прекрасный день нашли мёртвой в съёмной квартире, где она и жила после пропажи мужа. Их ребёнка, которого они старательно прятали у дальних родственников в Белоруссии, отыскали органы опеки и определили в детский дом. Убийство Татьяны Масловой было расценено следствием, как суицид, потому как, её нашли в закрытой изнутри квартире с пистолетом в руке. Записки найдено не было, но эксперты выдали заключение, что выстрел был сделан с крайне близкого расстояния. Вкупе с закрытой изнутри квартирой, это дало повод следствию признать смерть Татьяны самоубийством. Могла ли мать, любящая своего ребёнка, бросить его на произвол судьбы (к тому времени родители Татьяны уже умерли в деле ни слова о причинах их смертей), оставить у дальних родственников, почти чужих людей, осознавая, что дальнейшая жизнь ребёнка это приют? Об этом следствие тоже умалчивало. Документально подтверждено, что произошло самоубийство, значит, так тому и быть. Остальное, как говорится, эмоциональная сторона дела, которая к делу уголовному отношения не имеет.
Я вздохнул. Какая чертовщина творилась в стране! Ежу понятно, что Виктор никуда не сбежал, ни без какой вести не пропал. Скорее всего, был убит, как многие бизнесмены тех лет. И жена его, тоже, скорее всего, была убита. Чует моё сердце. Так, теперь затея номер один найти их ребёнка. Ему сейчас лет Так, а сколько ему лет, кстати?!