Может, его родственник, фотографии какие-то несовременные, с ажурным краем. А на свадебной, обнаружился штамп фотоателье с датой почти тридцатилетней давности. Марина бросила гадать, мало ли чей это альбом и вернула его на место
Близилось время обеда, и девушка, проголодавшись, достала из печки вчерашнее мясо, еще оставались яйца. Сыр, судя по всему, съел хозяин. Отобедав, решила почитать. Взяла книжку наугад, оказался Тургенев. За чтением, она не заметила, как подкрались сумерки, а Петр все не возвращался. Марина нашла сальную свечку и достала из своего рюкзака спички, спасибо предусмотрительной бабке Матрене. Она уже не мечтала сегодня попасть домой, вернулся бы хозяин. Наконец, когда уже совсем стемнело, и ожидание стало невыносимым, хлопнула дверь. В следующее мгновение в комнату вошел Петр с мокрыми волосами и в прилипшей одежде, как видно, одетой на мокрое тело. От него пахло рекой, полынью и ещё чем-то лесным.
Глава 9.
Добрый вечер, Марина, сказал он, приглаживая мокрые непослушные волосы.
Где же вы так долго были? Я уж и не думала, что вы сегодня вернетесь! промолвила девушка, невольно любуясь мускулистой фигурой, в прилипшей футболке.
Я всегда возвращаюсь в это время, ответил великан и вышел в сени. Вернулся с берестяным коробом, в котором среди листьев лежали куски сырого мяса.
Это опять олень? спросила Марина, чтобы как-то продолжить разговор.
Это, все тот же олень, ответил Петр, я храню мясо в леднике, на дворе. Это большая яма, если с зимы ее набить плотным льдом с реки и держать закрытой, то его хватает до осенних холодов. А зачем, зря живность бить, если еще не все съел?
Марина смотрела, как Петр раздувает угли в печи и хотела предложить спички, но в это время искра разгорелась, и занялись сухие щепки.
Петр, я понимаю, что вы очень занятой человек. Вы, ведь, если я правильно поняла лесничий?
Я лесничий? переспросил Петр.
Ну, не знаю, как это правильно называется, лесник, егерь, суть не в этом. Не могли бы вы меня вывести к людям, хоть куда-нибудь, задала Марина наболевший вопрос, мне бы выйти на дорогу или тропу, а дальше, я сама.
Здесь не близко, что до тропы, что до дороги. Давайте, завтра. Я подумаю, как это лучше сделать, успокоил ее хозяин, натирая куски мяса какими-то травами и выкладывая на железный лист.
Послушайте, я заранее извиняюсь за любопытство, но что вас заставило забраться в такую глушь, спрятаться от людей? Я смотрю, продолжала Марина, вы такие книги читаете серьезные, вроде, цивилизованный человек. Что подвигло вас на отшельничество?
Я так живу с детства, привык. Да по-другому у меня и не выйдет. А книги эти, я уж все наизусть знаю, нехотя ответил Петр, вороша угли в печи. Потом, подхватил лист с мясом и задвинул его в печь.
Так почему бы вам иногда не выбираться в район за новинками? И хлеба бы с солью, и чего другого купили, одежду, например, не унималась девушка, денег нет? Забейте кабана и продайте, вам на все хватит.
Одежда у меня пока есть, за два года я еще не все износил, да в лесу её много-то и не нужно, а к такой еде привык. Вот чего не хватает, так это действительно книжек, вообще информации, посетовал Петр.
Почему за два года? Вы сказали, что так всю жизнь живете! пытала его Марина.
Так и живу всю жизнь, мать умерла два года назад. Она все покупала, а я здесь оставался, так всегда было, с детства, Петру явно не очень нравилась тема разговора, но тем не мене, он был с гостьей терпелив.
Что же это за мать-то такая! возмущению Марины не было предела, и она не заметила, как перешагнула черту, за которую вход воспрещен, собственного ребенка растить, словно Маугли в джунглях, вот последствия такого эксперимента человек дичает на глазах
Замолчите! Это не ваше дело! рявкнул мужчина, не дав Марине закончить обличительную речь, моя мать была прекрасной женщиной, и без того чёрные глаза хозяина сделались просто угольными, того и гляди искры полетят, И закроем этот вопрос! Не то, пойдете гулять по лесу!
Марина обиженно замолчала, а Петр выскочил в сени, громко хлопнув дверью. Вернулся минут через двадцать с кувшином холодного морса. Молча достал мясо из печки и стал выкладывать его на блюдо.
Может, уберем скатерть со стола? Боюсь испачкать. Я заметил, какую красоту вы здесь навели, пошел он на мировую, мне нравится, но я от этого отвык.
Вот и продолжайте в том же духе, скоро отвыкните от всего человеческого! все еще обижаясь, пробурчала Марина.
Наверное, так и будет, вздохнул печально Петр, а пока, давайте ужинать.
Когда с едой было покончено, хозяин достал с полки коробку с шахматами и принялся расставлять на доске фигуры. Марину в сон пока не клонило, но удивляло, что Петр после целого дня походов по лесу не засыпает на ходу:
А вы спать не хотите? Уже ночь на дворе.
Я по ночам очень редко сплю, только, если заболею. А обычно и не ложусь.
Когда же вы спите? Днем по лесу ходите, ночью не ложитесь.
Днем сплю немного, в лесу.
Странно, иметь дом, а спать в лесу! Все не как у людей! поразилась Марина.
Да, вот! Люблю спать на свежем воздухе, Петр снова начинал злиться, а ночь тратить на сон для меня расточительство!
Что вы все со мной загадками говорите? Так и скажите: не твое дело! нахохлилась девушка.
Все, все, мир! тряхнул хозяин лохматой гривой, если и вам не спится, лучше составьте мне компанию в шахматишки, а то надоело все время у себя выигрывать, и в зарослях чёрной бороды сверкнула белозубая улыбка.
А, скажите, Петр, где вы берете зубную пасту? А то, я себя с нечищеными зубами ощущаю первобытным человеком.
Нет ничего проще, усмехнулся хозяин, зола из печки лучше любой пасты отчищает. А вместо зубной щетки приспособил полоску кабаньей шкуры. Намотал на палочку, да щетину обрубил покороче. Вот и вся премудрость.
Фу, какая гадость, Марину даже передернуло.
Ладно, давайте в шахматы играть. Или обсудим, что я использую вместо туалетной бумаги? рассмеялся хозяин.
Я буду белыми, Марина с удовольствием сменила тему и подсела к шахматам, но, предупреждаю, я не очень хороший шахматист. Только с папой дома вот и вся моя практика.
Конечно, она продула. Даже непонятно, как это Петр, так ловко добрался до ее короля какой-то невзрачной пешкой и поставил мат.
Все, ложусь спать, глаза уже слипаются, и Марина отправилась устраиваться на свою лежанку. Петр был верен слову, так и не лег. Принес чурбак из сеней и стал что-то выстругивать. Девушка, делая вид, будто спит, разглядывала на фоне света свечи правильный мужской профиль с высоким лбом и прямым носом, и мучилась загадкой этого человека. Петр ловко орудовал ножом, мурлыча под нос какую-то песенку. Под эту колыбельную она и уснула
Глава 10.
Когда ночная тьма еще не рассеялась, а лишь начинала немного сереть, Марина проснулась оттого, что хлопнула дверь. Петр опять уходил, а она так и не поняла, поможет ли он ей сегодня вернуться домой. Она быстро спрыгнула с лежанки, сунула босые ноги в сапоги, и в одной футболке помчалась вслед за ним. Петра уже не было видно, но Марина услышала лёгкий хруст веток и побежала на звук. Хотела, было окликнуть его, но не успела проронить, ни звука, как до нее донесся человеческий стон. Девушка остановилась в нерешительности, стон повторился. И она, не жива, не мертва потихоньку стала пробираться к его источнику. Пройдя не более двадцати шагов, Марина остановилась, стоны повторялись все чаще.
Девушка увидела Петра, он стоял к ней спиной, возле сосны, упираясь в ствол обеими руками. По его телу пробегала мощная судорога, как будто он держался за оголенный электрический провод под напряжением. Наконец, он с трудом отлепился от ствола и начал раздеваться. Обнажившись окончательно, а кроме футболки и солдатских штанов на нем ничего не было, он снял с шеи шнурок с крестиком и убрал в карман штанов. Все это добро кое-как свернул, несмотря на то, что мешали постоянные конвульсии, запихнул под торчавший тут же корень и снова уцепился за сосну.
Фигура, конечно, у него была божественна, на каком-нибудь конкурсе «Мистер Вселенная» получил бы Гран-при, но любоваться ею как-то не получалось, и вовсе не из-за того, что безупречную гладкость кожи нарушали пара-тройка давнишних шрамов, но слишком непривлекательное зрелище представляла собой ломка, происходившая с этим могучим атлетом. А то, что произошло потом, было и вовсе ужасно. Руки, которыми он крепко обхватил ствол, вдруг, начиная с пальцев, стали обрастать бурой длинной шерстью, а ногти превратились в большие черные когти. Буйная поросль постепенно продвигалась к локтям. С ногами происходило то же самое. Мало того, что они начали покрываться шерстью, так еще и искривились колесом. Шерсть уже доходила до бедер и до плеч.
Марину колотила дрожь, чтобы не заорать от ужаса и не выбивать слишком громкую, как ей казалось дробь зубами, она впилась ими в собственный кулак. Другой рукой вцепилась в какую-то ветку и не могла шелохнуться. А мужчина на ее глазах все больше и больше превращался в зверя, шерсть ползла к лопаткам и снизу, и с рук. Человеческими пока еще оставались плечи и голова. Весь этот процесс сопровождался мощными судорогами и невыносимыми стонами.
Вдруг, ветка в руке у Марины треснула, не выдержав нажима, и монстр с человеческой головой обернулся. Уйди! прорычал он, и его сотрясла очередная судорога. Процесс завершался, длинные чёрные волосы на голове тоже превратились в шерсть, и вот, под сосной уже стоял огромный бурый медведь. Он взглянул на Марину глазами Петра и рявкнул, что-то медвежье. Нервы у девушки не выдержали, и она рухнула в обморок. А медведь углубился в чащобу
Солнце проникало сквозь густые ветви деревьев, лес был наполнен звуками жизни: куковала кукушка, стрекотали сороки, дятел выбивал свою морзянку, и еще множество птичьих голосов заполняли эфир. На этой оптимистичной ноте Марина очнулась и не могла понять, долго ли она пролежала без чувств. Разделить восторга природы она не могла, в глазах стояла картина достойная фильма ужасов. Только намного страшней, потому, что это было не кино, а жуткая реальность. В голове снова и снова прокручивалась сцена, в правдоподобность которой она ни за что бы не поверила ещё вчера. Бред, бред, бред Вот вам и сказки на ночь для романтических девиц про Чудище Поганое! Девушка встала и направилась в избушку, нужно забрать свои вещи поскорей, пока медведь не вернулся. Она не хотела оставаться здесь более ни минуты, «бежать куда угодно, лишь бы подальше от этого чудовища». Придя в дом, Марина стала быстро одеваться, ее глаза то и дело натыкались на доказательства звериной сущности хозяина: вот откуда, кругом эти глубокие царапины, никакая это не собака, это дело рук, вернее когтей самого Петра. Марина покидала в рюкзак остатки вчерашнего ужина, налила воды в бутыль из-под молока, что давала бабка Матрёна, и покинула гостеприимное жилище не оглядываясь, пошла, не разбирая дороги, только бы подальше отсюда. Она не думала, о том, куда придет, но была твердо убеждена, что за целый день пути, какие-нибудь следы существования человеческой цивилизации ей попадутся. «Выйти бы к реке и двигаться вдоль ее русла, люди всегда селятся у воды, значит, вполне реально наткнуться на какое-нибудь поселение», эта мысль казалась логичной, дело было за малым найти реку, «где-то же этот оборотень мылся, прежде чем вернуться домой». Марина шла и шла, а река все никак не попадалась. День перевалил за середину, а она двигалась, не имея никаких шансов выбраться к людям. Ею все больше овладевало отчаяние. «Сколько человек может прожить в лесу? Допустим, если питаться какими-нибудь листьями или ягодами, можно немного протянуть, только бы не наесться чего ядовитого. Хоть бы карта была, да компас, а то эта тайга тянется на тысячи километров, а я, даже направление выбрать не могу»! за этими тяжелыми мыслями, Марина встретила вечер. День не заладился с утра: сначала ужасное превращение Петра, а потом, невыносимое разочарование от тщетности своих попыток выбраться из тайги, и ни капли везения!
Быстро смеркалось, девушка вымоталась окончательно. Дальнейшее движение не имело никакого смысла, Марина плюхнулась на поваленный ствол и горько зарыдала. Соленые слезы лились сами собой, в горле стоял ком, было страшно и больно, от безысходности случившегося
Стемнело, а она, наревевшись, сидела в полном оцепенении на том же стволе, не имея ни сил, ни желания хоть как-то устроиться на ночлег. Все её предыдущие неприятности на фоне нынешней ужасающей реальности выглядели глупыми детскими проблемами. А вот сейчас столкнувшись лицом к лицу с тем, что не имеет решения, Марина всё отчётливей понимала свою беспомощность и безвыходность ситуации Вот такой бесславный конец! Мама, как всегда была права! Куда черти понесли!..
Вдруг, Марине показалось, что кто-то коснулся ее плеча, девушку сковал леденящий ужас, и она не смела даже оглянуться, чтобы посмотреть, кто это
Глава 11.
Пойдем домой, это был Петр.
Я с тобой не пойду никуда, и к тебе домой мне не надо. Мне надо к себе домой, проговорила она, почти шепотом, боясь оглянуться и опять увидеть чудовище.
Теперь к тебе домой не успеть за ночь, ты слишком далеко ушла. Сначала придется дойти до моего дома. Да на большее у тебя и сил не хватит.
Как ты меня нашел?
По запаху, у меня нюх хороший, шутка удалась.
Я повторяю, никуда с тобой не пойду! закричала Марина в отчаянии, какая мне разница, кто меня сожрет: незнакомая зверюга или медведь, с которым я успела познакомиться, или я вообще подохну от голода!
Зачем, мне тебя жрать, ты тощая, грязная. Я лучше кабанчика завалю, рассмеялся Петр, а потом, уже серьезно добавил, я человек, Марина, и мне это известно наверняка, а тебе придется просто поверить моим словам, сама все равно не выберешься.
После этого, Петр взял ее за руку и лёгким рывком поднял на ноги, рюкзак, словно пушинку закинул себе на плечо, и они пошли, девушка уже не сопротивлялась, будь, что будет. Они шли достаточно долго, Марина ничего не разбирая, двигалась на автопилоте. Ноги не слушались, и она то и дело запиналась и падала. После очередного падения, Петр не выдержал, поднял ее на руки и понес сам. Марина так устала, что ей было уже все равно, она обхватила его шею руками и, прижавшись к широкой груди, пригрелась и задремала. Он двигался ровно и уверенно, как будто шел не по лесу, а по дороге, и мерное покачивание от его шагов, убаюкивало ее еще больше. Ей даже приснился сон: она маленькая качается на качелях, а рядом родители, светит солнышко, и все хорошо. Потом, будто бы она уже взрослая, в белом платье и фате выходит замуж, рядом жених, но его лица не видно, мешает фата. Марина все пытается ее поднять, но путается в душных складках, и у нее ничего не получается. Ей приходит на помощь жених, он откидывает фату и говорит: «Марина, это я, Петр!» В этот момент она проснулась на своей лежанке, над ней и в самом деле склонился Петр:
Марина, мы пришли. Ты спи, я скоро опять уйду, только хотел предупредить, чтобы ты никуда больше не убегала. Я вернусь ночью и отведу тебя в деревню.
Ты опять станешь медведем? Марина окончательно проснулась, это повторяется каждый день?
Да, но ты не бойся, на самом деле, я человек, и тебе ничего не грозит.
Еще есть время, поговори со мной, девушка взяла его за руку, она была большой, немного шершавой и горячей, почему это происходит?
Не знаю, ответил Петр, только помню, что в детстве я таким не был. Мы с родителями жили в поселке, я ходил в детский сад, мама работала в школе, а отец был охотником. Он подолгу не бывал дома, пропадал на охоте. За его трофеи, наверное, хорошо платили, потому, что мы ни в чем не нуждались. Я жил обычной счастливой жизнью деревенского мальчишки: ходил в детский сад, играл в песочнице в машинки со своими ровесниками, зимой катался с горки на санках. Мы ездили в область на карусели, в цирк. На юг ездили, когда подрос. Таких игрушек, как у меня, в поселке больше ни у кого не было. И, вдруг, я заболел, почти умер, я этого не помню, мать рассказывала, но потом, поправился и стал таким. Из поселка пришлось уехать. Ну, где такое чудо спрячешь, только в лесу. Вот и спрятались, построили эту избушку, отец охотился, но как-то уже без азарта. Дичь и шкуры продавал в районе, на вырученные деньги покупал все необходимое. А мама посвятила себя моему воспитанию, это она не дала мне озвереть, в прямом смысле слова. Днем я бегал по лесу в облике медвежонка, а ночью начиналась интенсивная человеческая жизнь. Мама старалась вложить в меня максимум знаний, и всегда напоминала мне, что я человек. Отец, в конце концов, не выдержал, хотел меня пристрелить, чтобы я не ломал им жизнь, но мать не дала закрыла собой. Тогда он начал пить. Потом ушел, мы думали, бросил нас и подался к людям, но вскоре я его нашел. Когда я медведь, у меня очень хорошее чутье, и я его обнаружил по запаху, он висел на осине, на собственном ремне. Мы с мамой его похоронили. Я сам уже мог охотиться, научился плести корзины, резать по дереву, в общем, всему, чему можно. А мама ездила продавать и покупала все, что нужно, но вот уже два года, как ее не стало