Ивыводыбывалиоченьтревожнымии
противоречивыми.
Вот она идет, рыжеволосая и такая легкотелая, что ему иногда кажется --
стоит ей захотеть, иона безусилия взмоетв небеса... Всякий раз,когда
отец Хэнди неожиданно видел ЛуринРей, в его голове мелькала мысль о ведьме
-- уж очень воздушная она особа. Лурин Рей пешком, считай, не ходит -- вечно
верхом появляется. Может, это создает обманчивоевпечатление надземности --
хотяженщинаонаатлетическогосложенияивнеймалоотпорхающего
эфемерногосоздания. Видать,костиунееполые, каку птицы,оттого и
походкатакаяпрыгуче-легкая.Вкоторыйразонобъединялвсвоих
размышлениях женщиниптиц. Недаромв песенкеловцаптицпоется:"Для
щебетуний сеть совьем, а там, глядишь, мы сеть спроворим, чтоб женушкусебе
словить или хотя б милашку". Глядя на нее, отец Хэнди всякий раз ощущал, как
в немпросыпается что-токозлиное,греховное -- в глубине своей натуры он
обнаруживал шевеление грубо-плотских, дурных инстинктов.
Прискорбный факт, спору нет. Однако он привык к этому всплеску плотских
эмоций. Говоряпо совести, оннаслаждалсяобществомЛурин Рей-- ну да,
наслаждался, чего себя обманывать.
--Доброеутро,--приветствовалаегоЛурин.Потом оназаметила
Доминуса Маккомаса, которого терпеть не могла,и наморщила носики лицо --
частьвеснушекзабежалавморщины.Всяонасостоялаизоттенков
светло-рыжего: что волосы,чтокожа, что губы, которые сейчасискривились
презрительной усмешкой.
Стояспиной к Маккомасу, она скорчила физиономию и насмешливо заголила
свои зубки -- маленькие и ровненькие. Такиеаккуратные режущие штучки, а не
целая дробильня во рту, как у некоторых. На иную посмотришь -- и вспомнится,
что еепращурытакими жезубищамираскусывалидоисторическиесеменас
кожурой почти каменной твердости.
Естьзубымассивные, созданныедля перемалыванияпищи.Не зубы,а
жевательныежернова. У Луринже легкие, кусательные зубы. Она не ест,она
пощипывает-- или клюет. А впрочем,оннезнает --только догадывается.
Ничего он о ней не знает, ибо опасается приближаться к ней и приглядываться,
вечно кладя между собой и ею непреодолимую дистанцию.
СовокупностьдогматовцерквиСлужителейГнева естественнымобразом
приводилакавгустинскому взгляду наженщину,к которому подмешанстрах
перед мнимослабым полом; на это накладывались исступленные догмыярчайших
еретиков разныхвремен-- манихеев,французскихальбигойцевикатаров,
которые сходились вмнении, что всякая баба есть сосуд диавольский.Однако
вовременаэтойфилософской нетерпимостик женщине трубадуры и рыцари не
переставалиславитьиобожествлятьПрекраснуюДаму.Domina--такая
соблазнительная, полная жизненного начала.
Domina--такая
соблазнительная, полная жизненного начала... даже те dominae из Каркассонна,
тебезумицы, что носилисердцасвоихумершихвозлюбленныхвнебольших
коробочках, украшенных драгоценными камнями.
Авспомнить рыцарей-катаров, которыедошли дотакой глупости --или
кретинизма? -- каквысушивать кал своихвозлюбленных и возить ссобойпо
свету в эмалированных коробочках!.. Это почти извращенное поклонение женщине
и любви вообщебыло жесточайшим образом искоренено папой Иннокентием III --
и, вероятнее всего, поделом.
Но надо отдать должное: невзирая нанекоторые перехлесты, альбигойские
рыцари-поэтызнали истинную цену женщины. Она неслугамужчине идаже не
"слабыйпол",происшедшийиз ребраАдамоваистоль падкий до соблазна.
Женщина -- это...
"Да, это хороший, серьезный вопрос, на негос кондачка не ответишь, --
думал отец Хэнди, поставив стулдля Лурин иналивая ейкофе. -- Скажем, в
этойлегкокостнойдвадцатилетнейвертушке,веснушчатой,рыжеволосой,с
"интересной"бледностьюлицаналичествуетнекоевысшеедостоинство.
Достоинствотакое же надмирное, безусловное,высшее,как уmekkis самого
ГосподаГнева.Новчемзаключаетсяэто достоинство? Не в mekkis, не в
macht, не во власти. Скорее в неизбывной загадочности. Следовательно, дело в
присутствии некоейгностической мудрости, за оболочкой столь хрупкой, столь
восхитительнойскрытколодезьнекоегознания...должнобыть,рокового
знания.Этозанятно--выходит, истинаможетбытьсамымнеотторжимым
имуществом.Женщине ведома истина, она живет с ней и ею -- итем неменее
этаистина еене убивает.Однакодля окружающих эта истина смертельна --
когда женщина извергает ее из себя".
ТутотцуХэндиприпомниласьвещаяКассандра,греческиежрицы--
дельфийские оракулы. Дрожьстраха пробегала по егоспине всякий раз, когда
он думал о женщине, несущей в себе роковую истину.
Однажды вечером, после нескольких глотков вина, он сказал Лурин:
-- Ты несешь в себе то, что апостол Павел нарекал "жалом".
-- Жало смерти есть грех, -- тут же вспомнила Лурин.
Вот именно, -- кивнул отец Хэнди.
И сиежало заключено в ней, нодля неебезвредно, как для змеи -- ее
собственный яд... как для атомной боеголовки, находящейся в хранилище, -- ее
собственный заряд...Что нож,что меч имеют два конца -- рукоять и лезвие.
Гносис -- знание -- женщина держит забезопасныйконец, за рукоять, всегда
готоваяпуститьеговдело. Вот онавзмахивает разящим концом--и по
стальному лезвию, чудится отцу Хэнди, бегут искры отраженного огня...
Но в чем, собственно, заключается грех для Служителей Гнева? Развечто
в выбореконкретного оружия.Наумсразу приходятневрастеники иявные
психопатыизнынеотошедшихвнебытиекорпорацийиправительственных
органов.