А нормальному мужчине о жизни и карьередумать
нужно.
— Все, я пошел.
— Да, сейчас. Давай, Андрюша, вставай, садисьза уроки. Отца провожу — приду
проверю.
Старшеклассниквздохнул,откинулодеялои,отчаяннозевая,принялся
натягиватьджинсы. Сверху надел рубашку со множеством мелких пуговиц. Все равно
ведь потом в школу напяливать придется. Сел к столу.
Онне оченьпонимал, почему его должны забрать вармию, если он не возьмет
именно эти несколько интегралов, но спорить с матерьюбыло бесполезно. Опять же
сроквдвагодазанеуспеваемость,окоторомемупостояннотвердила
родительница,был довольновнушительным аргументом. Два года«срочной»...За
что?На фиг емуэтонадо!Набрали бы узбеков каких илитаджиков— ипусть
служат. Это им все равно —что здесь улицу за двестибаксов подметать, чтона
плацу маршировать. А он себе дело поинтереснее найти сможет. Икогда же наконец
эту «контрактную армию»введут? Хотя до окончания школы никак не успеют.Всего
год остался. Три года с хвостиком до восемнадцати лет. Не успеют.
Интегралы оказались простенькими—парапроизводных, графикот руки, —и
через полчаса он уже был свободен. Сон, впрочем, все равно уже пропал,а потому
оставшийсячас он провел с«одноглазым другом», компьютером,в авиасимуляторе
гоняясь налихом индийском «Миг-21»за «Торнадо» и «Еврофайтерами». Напоследок
он опять попытался завалить «Раптора», но «F-22» легко ушел нафорсаже, а потом
долбанул его ракетой откуда-то слева. Чтобы сбить американца, «двадцать первого»
нужнобылопроапгрейдитьдоуровня«Бизон»,нозаработанныхнадряхлых
«Фантомах» и корявых «европейцах» очков для решительного рывка никак недоставало
— лишь на топливо и ракеты.
На вторую атакувремени Андрею уже нехватило.Только переодеться, наскоро
проглотить двесосискиикартофельноепюре,запитьэто кислым апельсиновым
соком, в котором,по маминому мнению,содержалось больше всеговитаминов, и —
рвануть в школу.
Алгебраиначалаанализа шлипервым уроком. Тутжесталопонятно,что
вскакиватьдо света не имело нималейшего смысла:проверятьдомашнее задание
математичкане стала, тутже приступив к анализу точки перегиба. Андрей слушал
вполуха,больше глядя не надоску,а наВику Аминеву,что сидела впередив
правом ряду, через парту.
Онсамнезнал,почемуодноклассницастала так его притягивать.Что-то
изменилось в ней в этомгоду. Те же длинные каштановые волосы,те же ямочки па
щеках, тонкиегубы,теже пронзительные голубые глаза.Но... Но ему хотелось
смотреть нанее снова и снова. Смотреть, как она поправляетволосы надухом с
маленькой золотой серьгой, как улыбается, какперебирает пальцами ручку, слушая
учителей.
НередкоВика ловила еговзгляд, оборачивалась,ноонкаждый разуспевал
уткнуться носом в тетрадь или учебник, делал вид, что занят чем-то своим.
Глупо,но именно вэтотгодонкак-тони разу не нашелповода подойти,
поговорить с ней. Предложить сходить куда-нибудь, хотя бы в кино. В прошлом году
как-тоестественновсе получалось, нормально общались. А вэтом... Две недели
учебы, глаза каждый день поедом едят, а ноги к Вике не несут.
«Сегодня подойду, — решил он. — Сегодня обязательно подойду. Нет, не сегодня.
Прямо после урока подойду. Все, подойду. Подойду...»
Ноги опятьпредательски заболели, и сильнаятянущая больвнезапно скрутила
живот. Настолько сильная, что он согнулся, едва не врезавшись лбом встолешницу
парты. К счастью, никто этого не заметил — не то смеху было бы...
«Ничегосебе... — удивился Андрей. — Эточто,робость такпроявляется? Не
хило... Все равно подойду! Решил так решил...
»
Боль,словносмиряясь пред его волей,отступила,позволилавыпрямиться и
перевестидыхание.Едвазазвенелзвонок,Андрей,отрезаясебепутик
отступлению, резко выдохнул:
— Вика, можно тебя на минуту?!
Аминева вздрогнула,вскинулаладоньклевому уху,шевельнулатемнымии
пушистыми, как беличья кисточка, бровями.
— Ну, вот я... А что случилось?
— Ничего... —Про то, чтоонбудет говорить,Андрей подуматьне успел. —
Скажи... Скажи... Ты где летом была?
— Вразныхместах, —пожалаонаплечами. —ВГеленджике,на даче,на
экскурсии по Золотому кольцу. Ты из-за этого меня звал? Я уж подумала, случилось
что. Серьгу потеряла, или еще что-то такое...
— Не потеряла, — мотнул головойон. — Ты небеспокойся, язанейследить
буду. Хорошо?
— А-а, так ты за ней смотришь? — улыбнулась девушка. — Тогда понятно.
Андрею вдруг страшно захотелось ее поцеловать, попробовать своими губами вкус
ее алых влажных губ. Настолько сильно — он даже побоялся, что мысли проявятся на
лице, а потому повернулся ипринялся торопливо собирать рюкзак, скидывая в него
учебники и тетради.
— Так это все? — поинтересовалась Аминева.
— Нет, не все. — Задернувмолнию, онкинулрюкзак на плечо, повернулся — и
взгляд почему-то уперсяименно в ее грудь, ссилой выпирающую из-подкремовой
блузки с вышивкой под воротником. Юбка плотно облегала широкие бедра. Ну, почему
ему самолетыкомпьютерные снятся, ане Вика?! Ведь восне он мог бы позволить
себе с ней все, что угодно...
— Зверев, ты меня слышишь?
— Ну да, конечно.
— Чего ты еще хотел сказать?
— Я? —удивился Андрей. —Ах,да.Давай ятвой портфель до химии отнесу,
тяжелый ведь, наверное?
— Нет, не тяжелый. Я половину учебников не ношу. Зачем, если они только дома,
когда уроки делаешь, нужны? То есть, — спохватилась девушка, — спасибо.Отнеси,
если не трудно. Конечно. А почему ты про лето спросил?
— Любопытный я, Вика. А что, не так что-то?
— Да нормальноелето получилось! Самые дожди на даче пересидела,и никто на
грядки не выгонял. Апотом в Геленджик поехали... — Вслед заостальным классом
они вышли изкабинета. — Тызнаешь, Андрей, я шашлыка, наверное, на всюжизнь
наелась.Тамна каждом перекресткемангалы стоят.Пиво, вино и шашлыки. Мы с
отцом эти шашлыкии на завтрак, ина обед, и наужин ели. Целыймесяц — одни
шашлыки. Мамочки мои, если меня кто-нибудь теперь на шашлыки за город позовет, я
тому всю рожу исцарапаю!
— Небуду, — пообещал Зверев. — А мы на Волге были. Отца туда в командировку
посылали, онменя с собойвзял.Мытам каждыйдень на рыбалку ходили, ина
выходные ездили.Какие там щуки! Аокуней яодин раз за часведро наловил. И
леща вытащил, размером... ну, с твой портфель.
— Врешьты все,Зверев, —мотнулаона головой. — Небывает таких больших
лещей!
— Спорим, бывают! — обиделся Андрей.
— И на что спорить?
— Ну... Давай на поцелуй, — окончательно обнаглел он.
Но Виканаподобное предложениенеобиделась,толькоглянулаискосаи
поинтересовалась:
— Это как?
— Ну, как обычно, — пожал плечамиАндрей. — Если явыигрываю,тогда я тебя
целую. Аеслипроигрываю...Ну, тогда, значит, все по-твоему,тогда тыменя
целуешь.
— А чем доказать сможешь?
— Отца можно спросить.
— Подожди... —остановилась Амршева. — Тыменя,ятебя... Ну,тыжулик,
Зверев!
— Так мы поспорили?
— А тывсе равно недокажешь,жулик! — Она решительнодвинулась вперед. —
Мало ли кто чего говорит? Жулик!
Однакосвоегопортфеляона непотребовала,даи убежалавперед, дернув
плечиком, всего на пару шагов. Плечи, талия, бедра, ножки в колготках,туфли на
низкомкаблуке...Андрейотвелглаза,глянулнавстречнуюдевчонкуиз
параллельного класса. Тоже плечи,тоже грудь игубы.