Жан‑Клод обнял нас крепче, Натаниэль тоже прижался сильнее, и мне стало трудно дышать ‑ не от метафизических штучек, а просто от идущей от них силы. Жан‑Клод тут же слегка отстранился, Натаниэль последовал его примеру. Затем Жан‑Клод подвел меня к столу и прислонился к нему, прижимая меня спиной к себе, после чего протянул руку Натаниэлю. Натаниэль подошел и уселся рядом с нами на стол, так, что его ноги не доставали до пола. Он не забирал свою руку у вампира, словно боялся его отпустить. Наверное, мы все здесь боялись.
‑ «Сумасшествие»? ‑ переспросила я. ‑ Что ты хочешь этим сказать?
‑ Мы затрахались до умопомрачения, дорогуша, ‑ любезно пояснил Байрон.
Я задумалась, как бы ответить поприличнее, но тут Байрон хохотнул:
‑ Ну и выражение лица, Анита! Да, секс ‑ наша фишка, и мы им никогда не пренебрегали, но ведь всегда хочется иметь свободный выбор, разве нет? ‑ он бросил быстрый взгляд на Реквиема. ‑ Никому не нравится, когда у них отнимают право выбора, верно я говорю, любовничек?
Ответный взгляд Реквиема мог бы убить, не то что заставить замолчать, но Байрон уже и так был мертв, а мертвецы легче переносят такие вещи. А может, Байрону уже было все равно.
‑ Реквием вскоре обнаружил, что мужчины тоже входят в меню, ведь так было, любовничек? ‑ в голосе Байрона звучала неприкрытая насмешка, граничившая с ненавистью.
Я уже догадалась, что там произошло; эти двое стали любовниками после того, как Арлекин изрядно промыл им мозги. А ведь Реквием не имел дел с мужчинами, и точка. Белль столетиями наказывала его за отказ делить с ними постель. Отказывать в чем‑то Белль ‑ само по себе плохая идея, так что Реквием, очевидно, был весьма тверд в этом вопросе. Кто‑то в Арлекине был хорошим спецом по части воздействия на эмоции. Чертовски хорошим спецом.
Я сильнее прижала к себе руку Жан‑Клода и потянулась к Натаниэлю. Мне удалось дотянуться до его бедра, и я начала легко его поглаживать. Оборотни постоянно прикасаются друг к другу, вот и у меня это начало входить в привычку. Сегодня я не пыталась с ней бороться.
‑ Лучше тебе никогда не упоминать об этом, ‑ низким и очень серьезным голосом произнес Реквием.
‑ Тебя сильно беспокоит то, что у меня с Анитой тоже был секс? ‑ поинтересовался в ответ Байрон.
Реквием резко вскочил на ноги, отчего его плащ распахнулся, показывая, что под ним практически ничего не одето.
‑ Остановись, ‑ приказал Жан‑Клод.
Реквием застыл, мерцая сине‑зелеными глазищами. Его плечи подымались и опускались в такт дыханию, словно он только что бегал.
‑ Я уверен, что вожделение ‑ не единственная эмоция, которую может внушить Арлекин, ‑ произнес Жан‑Клод.
На то, чтобы осознать сказанное, у Реквиема ушло всего мгновение, после чего он нахмурился и перевел свой пылающий взгляд на нас:
‑ Наш гнев.
Жан‑Клод согласно кивнул.
Свет в глазах Реквиема начал тускнеть, словно их заволокло туманом.
‑ Что же нам делать, Жан‑Клод? Если они не соблюдают даже собственных правил, мы обречены.
‑ Я попрошу о встрече с ними, ‑ ответил Жан‑Клод.
‑ Ты ‑ что? ‑ тонким голосом переспросил Байрон.
‑ Я попрошу о встрече с ними, ‑ повторил Жан‑Клод.
‑ С Арлекином не ищут встречи, Жан‑Клод, ‑ сказал Реквием. ‑ От них прячутся в кустах, пережидая и молясь, чтобы они прошли мимо. Их не приглашают к себе.
‑ Арлекин ‑ вампиры чести. А то, что происходит сейчас, честным не назовешь.
‑ Ты сбрендил, ‑ заявил Байрон.
‑ Ты думаешь, что кто‑то один из них нарушает правила? ‑ тихо спросила я.
‑ Надеюсь, что так, ‑ ответил Жан‑Клод.
‑ Почему ты на это надеешься? ‑ удивилась я.
‑ Потому что, если это происходит по общей воле Арлекина, то Реквием прав ‑ мы обречены. Они поиграют с нами, а потом уничтожат.
‑ Я не привыкла быть обреченной, ‑ заявила я.
Жан‑Клод поцеловал меня в макушку:
‑ Знаю, ma petite, но ты просто не понимаешь, что за сила выступает против нас.
‑ Так объясни.
‑ Я уже сказал, они ‑ пугало для вампиров. То, чего мы боимся в темноте.
‑ Неправда, ‑ не хотела верить я.
‑ Они дьявольски страшные, детка, ‑ подтвердил Байрон. ‑ Мы боимся их.
‑ Пугало для всех вампиров ‑ это Марми Нуар, или Дражайшая Мамочка, она же ‑ ваша королева. Вот кто действительно пугает вас до чертиков.
Несколько секунд все молчали, а затем Жан‑Клод произнес:
‑ Да, Арлекин боится Повелительницы Тьмы, нашей создательницы.
‑ Тьмы боятся все, ‑ добавил Реквием. ‑ Но, если Мать Всей Тьмы ‑ наш ночной кошмар, то Арлекин ‑ разящий меч тьмы.
‑ Полностью подтверждаю, милочка, ‑ кивнул Байрон. ‑ Ее боятся все.
‑ Так что ты предлагаешь, ma petite?
‑ Я ничего не предлагаю. Я только говорю, что я стояла во тьме и чувствовала, как она обволакивает меня, словно черный океан. Она забралась в мои сны. Я видела комнату, в которой лежит ее тело, слышала ее голос в своем сознании. Чувствовала привкус жасмина на кончике языка, ‑ тут меня передернуло, я почти почувствовала, как Мамочка зашевелилась в темноте. Она лежала в комнате с окнами, за которыми виднелись блики пламени ‑ зрелище, за которым можно наблюдать бесконечно. Она погрузилась в «сон» так давно, что никто из вампиров этого теперь не вспомнит. Когда‑то я считала, что они с нетерпением ждут ее пробуждения, но вскоре поняла, что большинство вампиров боятся Мамочки не меньше, чем я, ‑ то есть, до судорог.
Я чем‑то понравилась Дражайшей Мамочке. Заинтересовала ее. И она воздействовала на меня, находясь при этом за сотни миль. Она сделала так, что крест вплавился в мою руку. От этого шрама мне не избавиться уже никогда.
‑ Вспомни демона, и он придет на зов, ‑ предупреждающе заметил Реквием.
Я кивком согласилась и попыталась думать о чем‑то другом. Ах да, есть у меня одна тема для размышлений.
‑ Ведь Арлекин ‑ это просто вампиры, так что они подпадают под действие ваших законов, так?
‑ Oui.
‑ Так давайте бороться с ними с помощью закона.
‑ Что ты предлагаешь, ma petite?
‑ Они бросают прямой вызов твоей власти. А ведь Совет запретил Мастерам городов в Соединенных Штатах сражаться, пока закон не определится, оставить вас в легальном положении, или нет.
‑ Ты же не предлагаешь нам с ними драться? ‑ спросил Байрон.
‑ Я предлагаю действовать в соответствии с законами, ‑ ответила я.
‑ Как ты не можешь понять, Анита? ‑ сказал Брайан. ‑ Когда происходят нехорошие вещи, мы обращаемся к Арлекину. Они для нас ‑ нечто вроде полиции.
‑ Когда полиция делает нехорошие вещи, она перестает быть полицией, ‑ ответила на это я.
‑ Что же она тогда?
‑ Преступники.
‑ Ты же не можешь всерьез предлагать нам сразиться с Арлекином? ‑ недоверчиво переспросил Реквием.
‑ Я не совсем об этом.
‑ А о чем же?
Я взглянула на Жан‑Клода.
‑ Что б ты сделал, если бы на нас начал наезжать кто‑то настолько же сильный?
‑ Я бы связался с Советом в надежде предотвратить свару.
‑ Так свяжись с ними.
‑ Я думал, что мы не всем в Совете по нраву, ‑ заметил Натаниэль.
‑ Так и есть, но если Арлекин нарушает закон, то эти мелкие дрязги отступают на второй план, ‑ сказал Жан‑Клод.
‑ Разве вы забыли, насколько мелочным может быть Совет? ‑ задал вопрос Реквием.
‑ Non, но не все члены Совета успели забыть, что значит жить в реальном мире.
‑ И с кем из членов Совета ты свяжешься в первую очередь? ‑ полюбопытствовал Байрон.
В этот момент в дверь постучали, и мы дружно вздрогнули. Натаниэль издал нервный смешок, я чертыхнулась. Из‑за двери раздался голос Лизандро:
‑ Жан‑Клод, вам посылка.
‑ Это может подождать, ‑ сказал Жан‑Клод с ноткой напряжения в голосе.
‑ В сопроводительной записке указано, что вы ее ожидаете.
‑ Войди, ‑ произнес тогда он.
Лизандро открыл дверь, но в кабинет вошел Клей с белой коробкой в руках.