А заковыристость они принимают за мудрость.
‑ Пускай думают, что хотят, но по мне, это просто трусость.
‑ О, нет, ma petite, нам не нужно, чтобы кто‑то из Совета бросил мне прямой вызов. В этом случае нам придется туго.
‑ Итак, что теперь? Мне просто отправиться на свидание с Натаниэлем, делая вид, что ничего не случилось?
‑ Пожалуй, что так.
‑ Сложно будет притвориться, что я не знаю о том, что в город нагрянуло нечто большое и страшное.
‑ Если оно нагрянуло не по наши души, будь благодарна и не пытайся привлечь к себе его внимание. Умоляю тебя, Анита, ради всех, кого ты любишь, не ищи ответов на этот вопрос.
Он назвал меня по имени… плохой знак.
‑ Я не могу притвориться, что ничего не происходит, Жан‑Клод. А ты что, не собираешься предупредить меня быть осторожнее, чем обычно?
‑ Ты всегда осторожна, ma petite. Я не беспокоюсь о том, что какая‑то неприятность может застать тебя врасплох. То, что ты можешь сама о себе позаботиться, мне очень в тебе нравится.
‑ Даже если упомянутая неприятность так сильно напугала тебя и Малькольма?
‑ Я верю в тебя, ma petite. А ты доверяешь мне?
Вопрос был явно с подтекстом, но я, наконец, выдавила:
‑ Ага.
‑ Кажется, у тебя есть кой‑какие сомнения на этот счет.
‑ Я доверяю тебе, но… Я ужасно не люблю секретов, и не доверяю Совету. А еще у меня на руках ордер на ликвидацию вампира, который может оказаться невиновным. Еще один ордер я получу уже завтра. Оба вампира ‑ члены Церкви Вечной Жизни. Я могу не соглашаться с философией Малькольма, но его прихожане обычно не убивают. Если будет и третий ордер, то это наверняка подстава. Закон оставляет мне слишком мало лазеек, Жан‑Клод.
‑ Вообще‑то, по моему мнению, он оставляет их слишком много, ma petite.
‑ Да, да… но если я не исполню ордер в срок, мне придется отвечать за это перед вышестоящими. Я теперь федеральный маршал, и меня могут вызвать на ковер для объяснений.
‑ Разве были такие прецеденты?
‑ Пока нет. Но, если я не исполню приговор, а преступления с тем же мотивом будут продолжаться, то мне придется придумать убедительное оправдание, почему я не убила‑таки Салли Хантер. Полиции не скормишь твое «это секрет», если при этом продолжают погибать люди.
‑ И сколько людей уже погибло?
‑ По человеку на ордер. Но если я буду тянуть время, некто вполне может ускорить события, подталкивая меня к действию.
‑ Вероятно.
‑ Вероятно, ‑ эхом повторила я.
‑ Oui.
‑ Знаешь, ситуация начинает мне решительно не нравиться.
‑ В прошлом некоторые ордера ты исполняла по собственному усмотрению. Ты спасла нашего Эвери, к примеру.
‑ Он не «наш» Эвери.
‑ Он будет твой, если ты ему позволишь, ‑ в его голосе прозвучали просто непередаваемые интонации.
‑ Ты ревнуешь к Эвери Сибруку? Он же всего два года, как мертв.
‑ Это не та ревность, о которой ты думаешь.
‑ А какая?
‑ Он испил моей крови, когда приносил Клятву, но подчиняется он не мне. Я вроде как его мастер, но, если бы мы с тобой отдали ему противоречащие приказания, то я не уверен, чьего приказания он бы послушался.
‑ Хочешь сказать, что моя воля привязала его крепче, чем твоя?
‑ Я думаю, что это вполне возможно.
Настала моя очередь промолчать. Я не просто аниматор, поднимающий зомби, но еще и некромант, самый что ни на есть настоящий. Мне подвластны не только зомби. Мы до сих пор до конца не поняли, на кого и насколько простирается эта власть.
‑ Малькольм сказал, что он больше не знает, кто из нас жертва, а кто мучитель.
‑ Он может говорить глупости, но все же он не дурак.
‑ Кажется, я понимаю, о чем ты, ‑ произнесла я.
‑ Тогда я буду краток. Отправляйся на свидание с Натаниэлем и празднуйте свою почти‑годовщину. В этой битве мы пока что не участвуем, а возможно, нам это и не грозит.
Не стоит даже пытаться в это ввязываться, ибо это может означать смерть для всех, кого мы любим.
‑ Вот спасибо! С таким оптимистичным напутствием я непременно получу от сегодняшнего вечера искреннее удовольствие.
Честно говоря, факт предстоящего сегодня свидания заставлял меня чувствовать себя немножко неловко. Натаниэль хотел отпраздновать нашу годовщину. Проблема заключалась в том, что мы не смогли определиться, когда именно наши дружеские отношения переросли в нечто большее. В общем, он сам выбрал дату и назвал ее почти‑годовщиной. Если бы вся эта история меня так не смущала, я выбрала бы датой день нашей первой близости. Но как бы я объяснила друзьям, почему именно этот день?
Жан‑Клод снова вздохнул, на этот раз безо всякой сексуальной подоплеки, скорее, слегка расстроено.
‑ Мне бы хотелось, чтобы эта годовщина прошла замечательно, ma petite. И не только ради тебя и Натаниэля. Если бы ему удалось преодолеть твое рефлекторное сопротивление романтике, то у нас всех появился бы шанс отмечать с тобой такие особые дни.
‑ И какую дату ты выбрал бы для нашей годовщины? ‑ спросила я, и мой голос сочился сарказмом.
‑ День нашей первой близости, ведь именно в этот день ты, наконец, позволила себе полностью любить меня.
‑ Черт, похоже, ты уже размышлял об этом.
‑ Почему тебя так коробит сентиментальность, ma petite?
Хотела бы я ответить, только не могла. Честно говоря, я и сама толком не знала.
‑ Не знаю и приношу свои извинения за то, что бываю такой занозой в заднице. Мне жаль, что я не позволяю тебе и остальным быть настолько романтичными, насколько вам хочется. Прости за то, что меня так сложно любить.
‑ А теперь ты слишком строга к себе.
‑ Я испугана, я зла, я растеряна, и я не хочу с тобой спорить, потому что в этом нет твой вины. Но теперь, благодаря твоим словам, я не чувствую себя вправе отменить сегодняшнее свидание с Натаниэлем, ‑ тут я замолчала, обдумывая сказанное. ‑ Ах ты зараза, ты это специально сделал! Ты заговорил мне зубы так, что я теперь просто не могу отказаться от встречи.
‑ Может и так, только ему двадцать, а ты ‑ его первая настоящая девушка. Для него сегодняшний вечер очень важен.
‑ Он не с тобой встречается, а со мной.
‑ Метко подмечено. Однако, если все мужчины твоей жизни счастливы, то счастлива и ты, а это значительно облегчает мою жизнь.
‑ Ах ты, сукин сын, ‑ рассмеялась я.
‑ И я сказал правду, ma petite. Мне бы очень хотелось праздновать нашу с тобой годовщину. Если твоя первая попытка в этом направлении будет неудачной, тогда и другие подобные мероприятия обречены на провал. А мне бы очень этого не хотелось.
Я со вздохом склонила голову к телефонному аппарату. Из трубки донесся голос Жан‑Клода:
‑ Ma petite, ma petite, ты еще здесь?
Я приложила трубку к уху и ответила:
‑ Здесь я. Не очень довольная жизнью, но все еще здесь. Я пойду, но теперь у меня не осталось времени на переодевание.
‑ Полагаю, Натаниэля больше обрадует факт твоего присутствия на годовщине, чем то, как ты при этом будешь одета.
‑ И это говорит мужчина, который обожает наряжать меня, словно куклу.
‑ Не так часто, как мне бы этого хотелось, ‑ сказал он и продолжил, прежде чем я успела вставить свое веское слово, ‑ Je t'aime. ‑ И повесил трубку.
Что в переводе с французского это значит ‑ я тебя люблю, а связь он тут же прервал, чтобы я не успела испортить момент.
Я так безбожно опаздывала, что заскочить домой уже не получалось. Я позвонила Натаниэлю, и он согласился встретиться у театра. В его голосе не прозвучало ни упрека, ни жалобы. Думаю, он боялся жаловаться, боялся, что я найду в этом повод отказаться от празднования нашей почти‑годовщины. Наверное, он в чем‑то прав. Я встречаюсь, по последним подсчетам, с шестью мужчинами.