Генерал сидел в самой глубине кузова. Увидев его, Док присвистнул: под левым глазом у Иконникова заметно проступал свежий фонарь.
– Это ты его приложил, Димон? – спросил я.
– Было за что... – буркнул Боцман.
Муха торопливо запер за нами дверь, и вскоре мы уже снова были в пути.
– Сема, может, хоть ты расскажешь, откуда у вас такая шикарная колымага и за что Боцман попортил генеральский портрет? – предложил Док, когда мы все устроились с максимально возможным комфортом.
– О, это будет длинная история... – торжественно поднял вверх палец Артист: его хлебом не корми, только дай побалагурить.
– Ладно, не томи, рассказывай... – нетерпеливо перебил его я. – И если можно – я очень тебя прошу – то покороче.
– Ну если короче... – притворно вздохнул Артист, – то выглядело все примерно так... Как только вы оттянули на себя этих... не то ОМОН, не то спецназ, Муха и погнал свой «форд» по кочкам. Понятное дело, наших кочек ни одна иномарка не стерпит, ну вскоре мы так прочно застряли в какой‑то яме, что пришлось нам бросить товарища «форда» догнивать в дремучем русском лесу и дальше топать на своих двоих. Ну добрались мы до трассы – и давай ловить попутку до Рязани.
– За каким же хреном в Рязань‑то понадобилось?! – возмутился я. – Я ж предупреждал: наши рожи теперь на всех милицейских постах вместо голых девок висят!
– А это была инициатива мосье Мухина. Он, Муха, так трындел, что ему после «форда» западло ездить на чем попало, что мы не смогли устоять перед его натиском. В общем, тормознули мы междугородный «Икарус» и поехали в Рязань. А тут, значит, господин генерал очнулись. Они возьми да выступи – в автобусе‑то... «Товарищи, – говорит он, обращаясь к нашим случайным попутчикам, – я самый что ни на есть русский из себя генерал! Вот мои лампасы, а вот, видите, и кокарда в придачу имеется с дубовым веночком. А вот эти трое, которые рядом со мной, – это бандиты с большой дороги и настоящие злодеи. Они меня похитили и везут незнамо куда. А если не верите мне, вон посмотрите, у них в сумке автоматы лежат!» Тут некоторые несознательные женщины начинают нас пугаться и визжать в голос. Я встречаюсь в водительском зеркале с его глазами – шофера нашего то есть – и по его глазам вижу, что у первого же поста милиции он начнет строить из себя Павлика Морозова и попытается нас сдать с потрохами... И тут, видя все это, а также нашу невольную растерянность, инициативу перехватывает доблестный товарищ Боцман, который своей мужественной рукой ставит на место завравшегося генерала; тот летит кубарем на пол и больше с этого момента ни слова не произносит. Я, как неплохо владеющий даром убеждения, стараюсь успокоить разволновавшуюся публику: дескать, этот человек все вам наврал. На самом деле он – опасный преступник, мы препровождаем его в тюрьму, а автоматы у нас для порядку, поскольку так положено, а в сумках мы их везем, чтобы не пугать мирное население, ну и так далее... Муха тем временем советует на ушко шоферу не рыпаться и везти нас, куда ему скажут. Короче, доехали мы до окраины Рязани, увидели гараж какой‑то автоколонны и с ходу выкатились – чего судьбу испытывать! Автобус себе поехал дальше, а мы помогли Мухе добыть в гараже тачку. Остальное, можно сказать, совсем неинтересно.
– Да... красиво поешь! – похвалил Док.
Артист гордо поглядывал на нас, напустив на себя исключительно самодовольный вид – что‑что, а рожей он мог изобразить что угодно, одно слово – Артист.
Но тут голос подал Боцман:
– А что же ты не рассказал командиру, как вы с Мухой в гараже лопухнулись?
– Да я ж сказал: остальное неинтересно.
..
– А ну давай выкладывай все! – потребовал я.
Самодовольная скромность его продувной рожи мгновенно сменилась выражением застенчивой скромности.
– Ну Боцман с генералом остались нас возле ворот поджидать, а мы вроде как при деле оказались, нашли с Мухой этот грузовичок. Грузовичок, показалось, ничего себе, на ходу, и в фургоне достаточно уютно... Ну завел Муха «газон» и к воротам рулит. А я тем временем уже там сторожу лапшу на уши вешаю: типа не знает ли он моего братана Ваську по кличке Шнур... А Муха... ох, не могу! – горестно вздохнул он. – Муха в ворота заезжает и глохнет прямо перед окошком сторожа: как назло, бензин кончился.
– Что же он, не видел, что ли, на датчике, есть в машине горючее или нет? – спросил Док. – Что‑то на Муху это не похоже...
– Да датчик, гад, сломан был! Он, оказывается, всю жизнь полный бак показывал, откуда Мухе про это знать? Короче, встает он в воротах. Сторож тянется в окно посмотреть, кто это там дорогу перегородил. И что прикажете делать? Я аккуратненько прерываю его любопытство; Муха бежит к ближайшей машине с ведром сливать горючку, а тут кто‑то на улице сигналит: убери, мол, машину с дороги!.. – короче, полный абзац! Но, как вы сами можете убедиться, благодаря нашей с Мухой находчивости, все кончилось вполне благополучно. – Артист повел руками в стороны, демонстрируя нам внутреннее убранство «технички». – Вот мы все вместе сидим здесь, а доблестный Муха везет нас к конечной точке нашего маршрута...
– Ну конца нашему маршруту пока еще не видно... – заметил я. – А за детальный, многокрасочный рассказ большое человеческое спасибо, товарищ Артист.
– Рады стараться, товарищ Пастух! – вскочил, распрямляясь, Сенька, чтобы залихватски отблагодарить за похвалу отданием чести.
Получилось бы это у него вполне по‑гусарски, если бы он не двинул головой в крышу «технички». Мы с Боцманом, не выдержав, засмеялись. Даже Док улыбнулся, глядя, как Артист, морщась от боли, потирает рукой и без того уже разбитую голову.
Еще минут сорок мы ехали без особых приключений. Я, надев для маскировки чью‑то спецовку, оставленную в шкафчике, пересел в кабину к Мухе. От Рязани до Москвы сто восемьдесят километров довольно сносного шоссе. И здесь, на середине пути, мы наконец‑то состыковались с генералом Голубковым. Надо сказать, все это время, что ехали по шоссе, я опасался, что мы можем разминуться, но я явно недооценивал своего генерала. И понял это, когда увидел, как какой‑то человек, заметив наш «газон», вышел из своей «Волги» и, стоя на проезжей части, замахал руками.
– Куда он лезет? – спросил у меня Муха и вдруг обрадовался: – Командир, это же Голубков!
– А ты что, сразу своего разглядеть не можешь? – с облегчением ответил я и попросил: – Давай тормози и вставай на обочине.
Мы остановились. Я подошел к Голубкову и пожал ему руку. Рука была сухая и крепкая: в глазах искренняя радость.
– Прорвались! Молодцы! – Генерал от души хлопнул меня по плечу. – Быстро пересаживай своих ребят ко мне в «Волгу» – и едем в Москву.
– Постойте... К чему такие сложности? Может, мы на своей «техничке» поедем? Да мы всемером к вам и не влезем, – там один только Иконников два места займет... А у нас еще и Боцман... корпусной мужчина...
– В «техничке» нельзя! – отрезал Голубков. – Пять минут назад на эту машину объявлен розыск по всей рязанской трассе, я слушал милицейские разговоры на их волне. Ничего, как‑нибудь поместимся – в тесноте, да не в обиде... Тем более генерала Иконникова я с собой не повезу.