Король, принц, их министры и Картленд бесстрастно смотрели на Брэнсона. Хансен очень нервничал – руки выдавали его беспокойство. У Мюира, как всегда, был сонный вид. Глаза его были полузакрыты, казалось, этот человек вот‑вот заснет. В отличие от Мюира мэр Морисон, получивший во Второй мировой войне столько медалей, что они едва умещались у него на груди, кипел от ярости. Президент тоже. На его лице уже не было привычных для соотечественников выражений терпения, мудрости и сочувствия.
– Меня зовут Брэнсон. Доброе утро, господин президент! Доброе утро, Ваши Высочества, – без предисловий, но довольно любезно начал Брэнсон. – Я хотел бы…
– "Вы бы хотели!" – язвительно прервал его президент, который был вне себя. – Оставим любезности. Кто вы такой?
– Я уже сказал. Брэнсон. Не понимаю, почему мы должны забыть о вежливости. Кажется, будет лучше, если мы станем строить наши отношения разумно, реалистично и вести себя как цивилизованные люди.
– Цивилизованные? – президент удивленно посмотрел на Брэнсона, и ярость его заметно уменьшилась. – Это вы себя называете цивилизованным человеком? Вы же негодяй! Обыкновенный преступник! И еще смеете призывать нас вести себя цивилизованно?
– Негодяй? Возможно. Обыкновенный преступник? Нет, я не обыкновенный преступник. Но мне жаль, что вы заняли подобную позицию. Подобная враждебность не успокоит мою совесть – совести у меня вообще нет. Но вы облегчите выполнение поставленной задачи, мне будет проще добиться цели.
– Вы рассматриваете нас как заложников? – сухо осведомился Картленд. – Хотите получить солидный выкуп?
– Как заложников, за которых должны хорошо заплатить, – ответил Брэнсон и посмотрел на президента. – Прошу меня простить за те неудобства, которые испытывают ваши гости.
– "Неудобства!" – повторил вслед за ним президент. – Вы нанесли нашей стране неоценимый вред.
– Вы имеете в виду себя или Их Высочеств? Пока что я не вижу в подобной задержке ничего страшного. Вы, вероятно, имеете в виду поездку в Сан‑Рафаэль? Что ж, путешествие на некоторое время откладывается. Кажется, вы собирались выбрать место для строительства самого крупного в мире нефтеперегонного завода? – Брэнсон посмотрел на короля и принца. – Похоже, эти люди поставили вас с Хансеном в затруднительное положение. Сначала они ограбили всех, заключив невыгодную для страны сделку о поставке нефти, а сами при этом получили столько золота, что им девать его некуда. Вот и решили вложить свои капиталы в ограбленную страну. Тут у них и возникла мысль о строительстве нефтеперерабатывающего комплекса на Западном побережье. Эти господа хотят управлять своим заводом лично, конечно, с нашей технической помощью. Нефть у них своя, она им ничего не стоит, поэтому прибыли будут огромными, часть которых перепадет вам в виде уменьшения цен на нефть. Это же просто золотое дно! Я, конечно не силен в международных и финансовых делах – предпочитаю зарабатывать деньги более простым способом, – но если вы думаете, что гости обидятся из‑за этой задержки и не заключат сделку, то вы слишком наивны. Более наивны, чем позволительно быть президенту такой страны, как наша. Эти люди – настоящие бизнесмены, их чувства не влияют на бизнес.
У них стальные сердца и компьютеры вместо мозгов, – Брэнсон замолчал. – Кажется, я не очень‑то вежлив по отношению к вашим гостям?
Король и принц утратили былую бесстрастность. Теперь они разгневанно смотрели на Брэнсона.
– Вы, видимо, не торопитесь достичь цели, какой бы она не была, – заметил президент.
– Вы правы. Мы не спешим. Сейчас время работает на нас.
Сейчас время работает на нас. Чем дольше мы здесь пробудем, тем выгоднее для нас обернется это дело. Почему – объясню позже. Однако, чем длительнее будет эта задержка, тем лучше наши соотечественники и жцтели Ближнего Востока смогут понять, в какую неприятную ситуацию все попали. А ситуация и в самом деле неприятная. Советую подумать об этом.
Брэнсон прошел по проходу в конец автобуса и обратился к светловолосому солдату, сидевшему у пульта управления центра связи.
– Как вас зовут?
Солдат слышал все, что произошло в автобусе. Он нерешительно пробормотал:
– Боян.
Брэнсон протянул ему листок бумаги.
– Свяжите меня с этим номером, пожалуйста. Это местный звонок.
– Связывайтесь сами!
– Я ведь сказал вам «пожалуйста».
– Идите к черту!
Брэнсон пожал плечами и повернулся к своему спутнику.
– Ван Эффен!
– Да?
– Пригласите сюда Крайслера, – он повернулся к Бояну. – Крайслер забыл об электронике больше, чем вы успели узнать. Вы думаете, я не догадывался, что в этом деле мне предстоит встретиться с героями? – Брэнсон отвернулся и обратился к ван Эффену. – Когда придет Крайслер, сбрось Бояна с моста.
– Будет сделано!
– Прекратите! – президент дал понять, что шокирован. – Вы не посмеете!
– Если меня станут провоцировать, я не только его, но и вас сброшу с моста. Понимаю, это нелегко, но должны же вы наконец понять, что я человек слова: сказано – сделано.
В этот момент зашевелился Мюир. Он впервые вступил в разговор.
– Мне кажется, этот парень говорит вполне искренне. Конечно, может случиться, что он искусно блефует. Однако лично я не стал бы рисковать.
Президент сердито посмотрел на помощника госсекретаря, но тот, похоже, опять заснул.
– Боян, делайте то, что приказывает этот человек! – тихо приказал Картленд.
– Есть, сэр!
Боян был рад, что с него сняли ответственность. Он взял у Брэнсона бумажку.
– Вы можете соединить меня, если я сяду в кресло напротив президента?
Боян кивнул. Брэнсон устроился в кресле. Солдат немедленно соединил его с указанным номером.
Звонка явно ждали.
– Хендрикс слушает!
– Это Брэнсон.
– Ну конечно, Брэнсон! Питер Брэнсон, мне следовало бы сразу догадаться! – начальник полиции замолчал. – Мне давно хотелось с вами встретиться! – добавил он после паузы.
– Вы обязательно со мной встретитесь, причем гораздо раньше, чем думаете! Однако я не удивлюсь, если господин президент не выразит желания перемолвиться с вами словечком.
С этими словами Брэнсон встал и уступил трубку и кресло Морисону, который с готовностью занял его место.
Президент вел себя так, как повел бы на его месте любой другой человек, оказавшийся в столь неприятном положении. Удивление сменилось яростью, потом страхом. С точки зрения главы государства, ситуация возникла чудовищная. Для человека его положения трудно было представить что‑нибудь хуже. Он во всем винил Хендрикса, хотя знал, что план охраны кортежа разработан Вашингтоном, а местная полиция просто делала то, что ей приказали. Потом президент решил, что Хендрикс обязан разобраться со всем этим немедленно.
У шефа полиции было больше времени для того, чтобы обдумать создавшуюся ситуацию, поэтому в разговоре с президентом он сохранял спокойствие.
– Что вы предлагаете мне сделать, сэр? – спросил Хендрикс у президента.
Из последовавшей сбивчивой речи он понял, что конструктивных предложений у президента пока нет.
Морисон воспользовался наступившей паузой и взял трубку.