Госсекретарь Мильтон – высокий лысый человек, явно страдающий какой‑то болезнью пищеварительного тракта, носил очки без оправы. Он пользовался завидной репутацией в министерствах иностранных дел всего мира. Квори, секретарь казначейства, был полным седым жизнерадостным человеком, этаким добрым дядюшкой. Странно, что многие, даже очень умные люди, именно так его и воспринимали, хотя это не соответствовало действительности. Среди банкиров и экономистов у него была столь же высокая репутация, как у Мильтона в его кругах.
– Конечно, проще всего сказать: «Этот человек сумасшедший!» Но так ли это на само деле? – подумал вслух Мильтон.
Хендрикс поднял ладони вверх.
– Вы же знаете, что о нем говорят. Это настоящий псих.
– И, кажется, склонный к насилию? – вступил в разговор Квори.
– Нет, насилие он применяет только в самом крайнем случае. По‑видимому, Иман и Каран загнали его в угол и совершили ошибку.
– Кажется, вы неплохо его знаете! – удивился Квори.
– В Соединенных Штатах Питера Брэнсона знает каждый начальник полицейского участка, – вздохнул Хендрикс. – А также в Канаде, в Мексике, во многих странах Латинской Америки, – с горечью продолжил он. – В Европе Брэнсон пока не был, но это, конечно, вопрос времени.
– На чем он специализируется?
– На грабежах. Этот человек грабит поезда, самолеты, бронированные автомобили, банки и ювелирные магазины. И при этом старается избегать насилия.
– Как я понимаю, дела у него идут успешно? – сухо поинтересовался Квори.
– Он процветает! Насколько нам известно, Брэнсон занимается этим видом деятельности уже лет двенадцать, и, по самым скромным оценкам, он «изъял» за это время миллионов двадцать.
– Двадцать миллионов! – впервые в голосе Квори прозвучало уважение. Секретарь казначейства был прежде всего банкиром и экономистом. – Но если у него столько денег, зачем ему еще?
– А зачем такие богатые люди, как Онассис, Гетти и им подобные, хотят иметь все больше и больше денег? Живут‑то они достаточно комфортно! Возможно, Брэнсон просто увлечен своим делом. Может быть, это стимулирует его. А может, он просто жаден. Может быть что угодно.
– У него есть судимости?
– Питер Брэнсон ни разу в жизни не был арестован, – грустно признался начальник полиции.
– Возможно, именно поэтому никто из нас о нем не слышал? – предположил госсекретарь.
Хендрикс посмотрел в окно на прекрасный мост Золотые ворота. Взгляд его стал задумчивым.
– Мы не стремимся рекламировать наши неудачи, сэр!
Мильтон улыбнулся.
– Мы с Джоном, – он кивнул на секретаря казначейства, – частенько сами оказываемся в подобной ситуации и по тем же самым причинам. Непогрешимость человеческому роду не свойственна. А что еще вы знаете об этом человеке?
– О нем нетрудно получить информацию. Вся жизнь этого человека должным образом задокументирована. Он потомок англосаксонских протестантов с Восточного побережья. Как принято говорить, из хорошей семьи. Отец банкир. Я имею в виду, что его отец владел, а может, и сейчас владеет собственным банком.
– Брэнсон? Ну, конечно, мне знакома фамилия этого банкира, хотя я с ним не встречался, – заметил секретарь казначейства.
– Возможно, вас заинтересует информация личного характера. Питер Брэнсон получил степень магистра по экономике и поступил на работу в отцовский банк. Со временем он получил докторскую степень и не в захолустном университете, а в одном из лучших, из тех, что входят в Плющевую Лигу. Его диссертация была посвящена преступлениям в банковской сфере.
Его диссертация была посвящена преступлениям в банковской сфере. Можно сказать, что в жизни он продолжил развивать ту же тему.
– Создается впечатление, что вы, Хендрикс, им восхищаетесь, – заметил Квори.
– Готов отказался от пенсии, если это поможет засадить Брэнсона за решетку. У меня как у гражданина и полицейского он вызывает ярость, но я не могу не уважать его как профессионала, хотя этот человек нашел недостойное применение своим талантам.
– Разделяю ваши чувства, – заявил Мильтон. – Кажется, этот ваш Брэнсон не отличается болезненной скромностью?
– Как бы я хотел, чтобы он был моим! Да, вы правы, застенчивостью он не страдает.
– А высокомерием?
– Пожалуй, до некоторой степени он страдает манией величия. Так, по крайней мере, говорит генерал Картленд, а я бы не стал с ним спорить.
– Желающих спорить с генералом найдется немного. Кстати, если уж речь зашла о самоуверенных людях, я хотел бы знать, где в этот трудный час наш дорогой Джеймс?
– Кого вы имеете в виду, сэр?
– А кто у нас очень уверен в себе? Я имею в виду мистера Хегенбаха, нашего дражайшего главу ФБР, Мне казалось, он первым должен явиться на место происшествия.
– В Вашингтоне сказали, что не знают, где сейчас Хегенбах. Его изо всех сил пытаются разыскать. Боюсь, этот человек неуловим.
– Да, Джеймс одержим манией секретности, – улыбнулся Мильтон. – Что ж, если он смотрит телевизор, то не далее чем через час будет в курсе событий. Какая прелесть – директор ФБР последним в Америке узнает о происшедшем! – он немного подумал, потом добавил: – Брэнсон хочет обеспечить себе максимальную рекламу. Он апеллирует к радио, телевидению, привлекает журналистов и фотографов. По‑моему, этот человек еще никогда так не стремился к известности. Я имею в виду, за время своей преступной карьеры.
– Да, такого с ним еще не было, – согласился начальник полиции.
– Брэнсон поразительно уверен в себе.
– На его месте и я бы чувствовал себя уверенно, – Квори был явно встревожен. – Что мы можем ему сделать? Насколько я понимаю, Брэнсон сейчас неуязвим. Нам его не достать.
– Я не теряю надежды, сэр. Два наших эксперта в настоящий момент пытаются найти решение проблемы. Над ней работают адмирал Ньюсон и генерал Картер из нашего штаба.
– Ньюсон и Картер! Два наших гения! – казалось, Квори огорчился еще больше. – Знаю я их методы! Им главное – сбросить побольше бомб! Кто‑то должен сообщить нашим арабским друзьям, что они, того и гляди, будут вовлечены в атомную войну, – секретарь казначейства посмотрел в окно и махнул рукой в сторону моста. – Вы только посмотрите! Только подумайте! Просто невероятная ситуация! Если бы я не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, что такое возможно. Абсолютная изоляция, полная оторванность от мира – и где? На виду у всего Сан‑Франциско, а благодаря телевидению, и на виду у всего мира. Такое впечатление, что президент и его гости где‑нибудь на Луне, – он тяжело вздохнул. – И при этом мы с вами вынуждены расписаться в полном бессилии.
– Ну‑ну, Джон! С таким настроением наши предки ни за что бы не освоили Запад!
– Черт с ним, с Западом! Я сейчас думаю о себе. Думаю, все прекрасно понимают, я – тот, кому суждено оказаться меж двух огней.
– Что вы имеете в виду, сэр? – поинтересовался Хендрикс.
– Как по‑вашему, для чего Брэнсон вызвал сюда секретаря казначейства?
Сунув руки в карманы, Ревсон прогуливался вдоль восточного ограждения моста. Он часто останавливался, чтобы полюбоваться великолепной панорамой.