– Кто мог это предвидеть? Вы ни в чем не виноваты, и доктор Исаак не виноват. Он сказал нам, что этот яд не может причинить серьезного вреда здоровому взрослому. Мы не можем сомневаться в квалификации врача с такой репутацией, как у него. Доктор Исаак не мог знать, что Хансен не является здоровым взрослым. Еще меньше доктор мог ожидать, что министр по ошибке возьмет не тот поднос. А что будет теперь?
– Теперь очевидно, нас семерых публично обвинят в убийстве.
Команда телевизионщиков прибыла на середину Золотых ворот, но некоторое время бездействовала. Двое специалистов анализировали еду и, несмотря на предсказания О'Хары, оказались абсолютно согласны друг с другом. Президент тихонько разговаривал с вице‑президентом. По выражению лиц беседующих было ясно, что говорить им почти не о чем.
Брэнсон уединился с Хендриксом в президентском автобусе.
– И вы в самом деле думаете, что я вам поверю? Как я могу поверить, что Хегенбах не причастен к случившемуся? – удивился Брэнсон.
– Хегенбах тут совершенно ни при чем. В последние несколько дней в городе было несколько случаев ботулизма, – начальник полиции кивнул на стоявшие на мосту телекамеры. – Если вы смотрели телевизор, то должны были слышать об этом, – потом он указал на микроавтобус с ужином, где суетились специалисты. – Врачи еще до прибытия сюда поняли, в чем дело, – он не сказал Брэнсону, что перед прибытием на мост велел докторам обнаружить только двенадцать случаев испорченной еды. – На вашей совести жизни людей, Брэнсон.
– Позвоните своим людям и закажите новую еду. Первые три порции, взятые наугад, подадим президенту, королю и принцу. Вы меня поняли?
Ревсон сидел в машине «скорой помощи». Вместе с ним там же находились О'Хара и Эйприл Венед и. Девушка лежала на койке, укрытая одеялом.
– Неужели так уж необходимо было делать мне этот укол? – сонно пробормотала она.
– Да. Вы же не любите, когда вам зажимают пальцы в тиски, – отозвался Ревсон.
– Это правда. Может быть, вы вовсе не такое уж чудовище, как я думала. Но доктор О'Хара…
– Ну, доктор О'Хара – это совсем другое дело. Что вам рассказал Брэнсон? – спросил девушку Ревсон.
– Тот же трос. Со стороны залива, – сонно ответила она.
Глаза ее закрылись. О'Хара взял Ревсона за руку.
– Не беспокойте ее.
– Сколько она будет спать?
– Часа три, не меньше.
– Дайте мне ручки.
Доктор передал Ревсону требуемое.
– Вы знаете, что делаете?
– Надеюсь, что да, – ответил Ревсон. – Вас будут допрашивать, – предупредил он О'Хару после некоторого раздумья.
– Знаю. Вам дать фонарик?
– Не надо. Я возьму его позже.
Киленски, аристократического вида мужчина с орлиным носом, седыми усами и бородой, был старшим из двух врачей, исследовавших подносы с едой.
– Я и мой коллега обнаружили двенадцать подносов с некачественной пищей, – доложил он Брэнсону.
Тот посмотрел на ван Эффена, потом снова на врача.
– Вы уверены, что именно двенадцать? Не семнадцать?
– Двенадцать. Испорчено мясо. Это одна из разновидностей ботулизма. Не обязательно пробовать – достаточно понюхать. Во всяком случае, я чувствую этот запах. Хансен, по‑видимому, его не почувствовал, – Киленски сердито посмотрел на Брэнсона.
– Это смертельно?
– Обычно в подобной концентрации эти микробы не приводят к смерти. Мистер Хансен умер не потому, что съел что‑то недоброкачественное. Все дело в реакции его организма, которая обусловлена болезнью сердца.
– А какое действие могут оказать эти микробы на обычного здорового человека?
– На некоторое время выведут из строя. Скорее всего, будет сильная рвота, возможно желудочное кровотечение, потеря сознания и тому подобное.
– В таком состоянии человек становится совершенно беспомощным?
– Вероятно, он будет не пригоден к работе.
– Веселенькая перспектива! – Брэнсон посмотрел на ван Эффена, потом на Киленски. – Можно ли преднамеренно отравить еду этими микробами?
– Кому это нужно?
– Отвечайте на поставленный вопрос.
– Любой врач, специализирующийся в этой области, любой ассистент или ученый‑исследователь может вырастить эту токсичную культуру.
– Но для этого нужно разбираться в медицине, иметь соответствующую подготовку и оборудование?
– Разумеется.
– Подойди сюда, Тони, – обратился Брэнсон к официанту.
Молодой человек подошел. Его лицо исказил страх.
– Здесь вовсе не жарко. Я бы даже сказал, что здесь довольно прохладно. Почему же ты вспотел?
– Я не люблю оружие и не люблю насилие.
– Но никто не применяет к тебе насилие, никто не направляет на тебя оружие, хотя это вполне может случиться в ближайшем будущем. Мне кажется, тебя мучает нечистая совесть.
– Меня? Мучает совесть? – официант вытер лоб. Если его что‑то и беспокоило, то только не угрызения совести. – Ради Бога, мистер Брэнсон…
– Не вздумай рассказывать мне сказки. Случайности не повторяются двенадцать раз подряд. Только дураки верят в подобные совпадения. Отравленные подносы должны как‑то отличаться от остальных. Как?
– Почему бы вам не оставить парня в покое? – вмешался вице‑президент. – Он всего лишь официант.
Брэнсон проигнорировал его слова.
– Так как отличить отравленные подносы?
– Не знаю! Я не знаю, о чем вы говорите! Брэнсон повернулся к Ковальски и Петерсу.
– Сбросьте его с моста, – приказал он своим подручным, не повышая голоса.
– Вы не можете так поступить! Это же убийство! Убийство! Заклинаю вас Господом Богом…
– Ты сейчас скажешь, что у тебя жена и трое ребятишек.
– У меня никого нет.
Бедный парень закатил глаза, ноги у него подогнулись. Ковальски и Петерсу пришлось волочить его по асфальту. Вице‑президент и шеф полиции двинулись навстречу Тони и его палачам. Их остановил ван Эффен, угрожающе направив на Ричардса и Хендрикса свой «шмайсер».
– Хорошо бы узнать, можно ли отличить плохие подносы от хороших. Это была бы очень ценная информация. Ты бы доверил подобные сведения этому мальчишке? – обратился ван Эффен к Брэнсону.
– Ни в коем случае. Что ты предлагаешь?
– Этот парнишка и так все расскажет, но вряд ли он вообще что‑нибудь знает. Эй, ребята, ведите его обратно! – крикнул ван Эффен Петерсу и Ковальски.
Тони привели обратно и отпустили. Он устало опустился на асфальт, потом попытался подняться, хватаясь за микроавтобус.
– Расскажи нам, что тебе известно.
– Я заподозрил неладное при погрузке.
– В больнице?
– Почему в больнице? Я работаю не в больнице, а у Селзника, в фирме, которая обслуживает пикники и прочие мероприятия на свежем воздухе.
– Я знаю эту фирму. Ну так что?
– Когда я пришел, мне сказали, что еда уже готова. Обычно все грузят за пять минут, и я сразу уезжаю. В этот раз на погрузку ушло три четверти часа.
– Ты видел в фирме кого‑нибудь из сотрудников больницы?
– Никого.