– Ладно, ты сможешь прожить еще немного, если не станешь есть эту еду, – Брэнсон повернулся к О'Харе. – Итак, остаетесь вы, доктор, и хрупкая мисс Венсди.
– Вы хотите сказать, что один из нас выполнил указаний предполагаемых отравителей? – в голосе доктора было больше презрения, чем удивления.
– Именно. Приведите сюда мисс Венсди.
– Оставьте ее в покое!
– Вы, кажется, решили, что можете здесь командовать?
– Там, где дело касается моих пациентов, командую я. Если вы хотите доставить девушку сюда, вам придется ее нести. Мисс Венсди спит в машине после укола сильного успокаивающего. Вы что, мне не верите?
– Не верю. Ковальски, пойди проверь! Ткни ее пальцем в живот.
Ковальски вернулся через пару минут.
– Девушка крепко спит и ничего не чувствует.
Брэнсон посмотрел на О'Хару.
– Очень удобно! Может быть, вы просто не хотели, чтобы мы ее допросили?
– Вы плохой психолог, Брэнсон. Как вы знаете, мисс Венсди далеко не героиня. Неужели вы думаете, кто‑нибудь доверит ей важную информацию?
Брэнсон не ответил.
– Единственное хорошее, что я о вас слышал, – вы не издеваетесь над женщинами.
– Откуда вы знаете?
– Мне рассказал об этом шеф полиции. У меня создалось впечатление, что он немало о вас знает.
– Вы подтверждаете это, Хендрикс?
– Почему бы нет? – отозвался полицейский.
– Значит, остаетесь один вы, доктор.
– В качестве главного подозреваемого? Вам изменяет интуиция, Брэнсон, – О'Хара кивнул на закрытое простыней тело Хансена, лежавшее на носилкам. – Моя работа – спасать жизни, а не отнимать их. Я вовсе не хочу, чтобы мне запретили заниматься медициной. Кроме того, я не покидал свою машину с момента прибытия ужина и не мог одновременно сортировать подносы и заниматься пациентами.
– Ковальски, что ты на это скажешь? – обратился к подручному Брэнсон.
– Это правда, доктор был у себя в машине.
– Но все же вы общались с людьми после возвращения из больницы и до прибытия ужина.
– Он разговаривал с несколькими людьми. Мисс Венсди тоже, – вставил Ковальски.
– Забудем о ней. Нас интересует О'Хара.
– Он общался с двумя‑тремя людьми.
– Назови их имена. Меня интересуют те, с кем он разговаривал долго и увлеченно.
Ковальски оказался необычайно наблюдательным человеком с удивительной памятью.
– С доктором беседовали три человека. Два раза он разговаривал с мисс Венсди.
– Бог с ней! О'Хара мог сколько угодно беседовать с девушкой в машине и в больнице. С кем еще он говорил?
– С Ревсоном. И довольно долго.
– Ты что‑нибудь слышал из их разговора?
– Нет. Они были от меня ярдах в тридцати, и ветер дул в их сторону.
– Они что‑нибудь передавали друг другу?
– Нет, – Ковальски был в этом совершенно уверен.
– О чем вы говорили? – обратился Брэнсон к О'Харе.
– Беседы с пациентами не подлежат разглашению.
– Другими словами, вы хотите сказать, что меня это не касается?
Доктор ничего не ответил. Брэнсон посмотрел на Ревсона.
– Дело тут даже не в сохранении медицинской тайны, – вступил в разговор Ревсон. – С момента прибытия сюда я общался: с тремя десятками людей, включая членов вашей команды. Почему именно разговор с доктором вы считаете чем‑то особенным?
– Я надеюсь, что это вы мне объясните.
– Мне нечего вам сказать.
– Вы совершенно спокойны, не так ли?
– Просто моя совесть чиста. Можете сами как‑нибудь попробовать ответить на вопросы.
– Кроме доктора, Ревсон разговаривал с генералом Картлендом, – вспомнил Ковальски.
– И тоже о пустяках?
– Нет. Мы обсуждали возможность избавить этот мост от некоторых нежелательных элементов, – ответил Картленд.
– Начиная с вас, конечно. Ну и как, беседа была плодотворной? – спросил Брэнсон.
Генерал смерил собеседника презрительным взглядом.
– У меня такое ощущение, что в наши ряды проник агент ФБР. Пока это только ощущение, – поделился своими опасениями Брэнсон.
Ван Эффен спокойно встретил взгляд своего начальника и ничего не ответил.
Брэнсон посмотрел на ван Эффена и продолжил:
– Полагаю, доктор тут ни при чем. И дело не только в том, что он тот, за кого себя выдает. Мне кажется, что по мосту разгуливает хорошо подготовленный агент правительства. Доктор оказался здесь совершенно случайно. А ты как считаешь?
– Я разделяю твои опасения.
– Тогда кто это может быть?
– Ревсон.
Брэнсон знаком подозвал к себе Крайслера.
– Ревсон утверждает, что представляет здесь лондонскую «Таймс». Сколько потребуется времени, чтобы это проверить?
– Через президентский узел связи?
– Да.
– Несколько минут.
– Если вы думаете, что ваше поведение вызовет у меня бурное негодование, то ошибаетесь. Мне это глубоко безразлично. Почему именно я? Почему вы решили, что агент – обязательно представитель прессы? Почему не один из ваших людей? – спокойно обратился к Брэнсону Ревсон.
– Потому что я сам лично их подбирал.
– Наполеон тоже лично подбирал своих маршалов. А сколько их в конце концов пошли против него? Мне совершенно непонятно, как вы можете рассчитывать на верность кучки головорезов, даже лично подобранных.
– Ничего, со временем поймете, – успокоил Ревсона ван Эффен. Он коснулся руки Брэнсона, предлагая ему посмотреть на запад.
– Похоже, у нас не так уж много времени.
– Ты прав, – отозвался Брэнсон.
Со стороны Тихого океана в сторону Золотых ворот двигались тяжелые темные облака. Пока они были еще довольно далеко.
– Телезрителям не понравится, если президент и вице‑президент, не говоря у же о почетных гостях, будут мокнуть под дождем. Прикажи Джонсону расставить телекамеры и рассадить публику, – попросил Брэнсон ван Эффена.
Брэнсон подождал, пока помощник выполнит его указание и подойдет к нему, затем посмотрел на стоявшего рядом Ревсона.
– Ревсон сказал мне, что ты осматривал его фотоаппарат, – обратился он к ван Эффену.
– Это правда, но это был поверхностный осмотр, я не разбирал его на части.
– Возможно, это следует сделать.
– А может, и нет, – сердито заметил Ревсон. – Разве вы не знаете, что сборщики фотоаппаратов пять лет учатся своему ремеслу? Чем портить аппарат, лучше уж оставьте его у себя до конца нашего пребывания здесь.
– Нужно проверить еще раз, – заявил Брэнсон.
– Думаю, ты прав, – отозвался ван Эффен и добавил, успокаивая Ревсона. – Это сделает Крайслер. Он настоящий гений по части техники. Крайслер не поломает.
Помолчав, ван Эффен добавил, обращаясь к Брэнсону:
– Я проверил его сумку, кресло и под креслом. Все чисто.
– Обыщи его самого.
– Обыскать меня? – лицо Ревсона исказилось яростью.