Райан поднял глаза, невозмутимо разглядывая верзилу.
— Да, — сказал он, — но твое замечание не требовало ответа.
Герлах хотел было что-то сказать, но передумал и снова принялся за еду.
— Это твой гнедой? — неожиданно спросил Фред Хитч.
Райан молча кивнул… Выходит, они видели его коня? Его Рыжий был ярко-гнедой масти — единственный недостаток — и потому выделялся среди других лошадей. Наверное, лучше бы иметь темно-гнедого коня или караковой масти, а то и вовсе вороного.
— Мой, — сказал Райан.
Это любопытство и явное смущение Фреда озадачили его. С чего бы вдруг Фреду его опасаться?
— У нас здесь чужакам нет никакой веры, — внезапно объявил Герлах. — Так что езжай своей дорогой.
Райан промолчал, хотя внутри него уже закипало раздражение. Не надо, Мэт, уговаривал он сам себя, не здесь…
— Ты меня слышал? — повысил голос Герлах. — У нас и так коровы пропадают.
Китти остановилась в дверях кухни, за ней виднелся ее отец. Хэнна был человеком миролюбивым, но строгим.
— Я тебя слышу, — спокойно ответил Райан, — а если вы не досчитались коров, то поезжайте к Там-Бьютт, там и поищите.
Фред Хитч вздрогнул, как будто ему влепили пощечину, а лицо Герлаха потемнело от гнева. В его свирепом взгляде появилась настороженность.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, не повышая голоса.
— А разве не там ошивается Индеец Келли? — вопросом на вопрос спокойно ответил Райан.
— Похоже, тебе об этом кое-что известно, — холодно произнес Герлах. — У меня такое впечатление, что ты и сам тем же промышляешь!
Разговор принимал опасный оборот, запахло стрельбой. Но Мэт Райан не сделал ни одного движения. Лишь подцепил вилкой очередной кусок яичницы.
— Это твое мнение, — сказал он. — Только почему ты так думаешь? Ты же никогда не видел лассо на моем седле, да и меня никогда не видел. Не знаешь, откуда я и куда направляюсь.
Все это действительно было так… Герлах колебался, он рвался в бой, но спокойствие этого человека смущало его. Револьвера у него незаметно, винтовка стоит у стены, и все же кто его знает…
Герлах фыркнул и снова уселся за стол, всем своим видом выказывая презрение к человеку, безропотно сносящему оскорбления, но на душе у него было неспокойно.
Мэт поднял глаза в надежде перехватить взгляд Китти. Заметив это, она поспешно отвернулась. Мэт густо покраснел. Она считает его трусом.
Мэт подольше засиделся за кофе, рассчитывая поговорить с ней без свидетелей. Наконец эти двое ушли. Когда дверь за ними закрылась, он снова обернулся к девушке.
— В Рок-Спрингс устраивают танцы, — неожиданно сказал он. — Вы не согласились бы пойти со мной?
Она помедлила и с некоторой холодностью ответила:
— Я побаиваюсь. А вдруг кто-нибудь еще прилюдно назовет вас трусом?
Но едва эти слова слетели с ее губ, как она тут же пожалела о сказанном. Он побледнел, она почувствовала угрызения совести и повернулась к нему. С непроницаемым выражением лица он медленно встал из-за стола и направился к дверям. У выхода он остановился.
— Вы думаете, приятно видеть, как умирает человек? — спросил он, и было в его тоне и в глазах что-то такое, от чего ей стало не по себе.
Он ушел.
— Мне не нравится, как ты разговариваешь с людьми, — сказал Хэнна дочери, когда дверь за посетителем закрылась. — Я не хочу, чтобы моя дочь ходила на танцы с незнакомцами. Но я бы сказал, что этот парень не трус.
Слова отца запали ей в душу. Мысленно Китти снова и снова повторяла их, потому что ей очень хотелось верить в это, и все же она своими глазами видела, что незнакомец безо всякого возмущения стерпел намеренное оскорбление. Людей убивали еще и не за такое. Конечно, она никому не желала смерти. (Китти в голову не пришло, каким образом он мог постоять за себя и при этом обойтись без кровопролития.
)
Она стояла у окна, глядя ему вслед, но тут открылась боковая дверь и на пороге возник стройный узколицый человек. Китти почувствовала, как в ее душе шевельнулся страх. Она уже не в первый раз видела Ли Данна, и ей всегда было неприятно его появление.
— Кто это был? — настойчиво спросил он. — Что за парень вышел сейчас отсюда?
— Я… я не знаю, — сказала Китти, с удивлением обнаруживая, что это чистейшая правда. Она ничего не знала об этом человеке и видела его всего-то второй раз в жизни.
Ли Данн был худ как хлыст, с горькими складками у рта, который никогда не улыбался, но было в нем что-то приковывающее к себе, так что даже те, кто знал, что он собой представляет, относились к нему с уважением. Он старался казаться учтивым и обходительным, но его старомодные манеры были напрочь лишены изящества. Ходили слухи, что на его совести смерть дюжины людей и что двоих он убил здесь, в Спрингс.
Китти отправилась на вечеринку в повозке вместе с Фредом Хитчем. Танцуя третий по счету танец, она подняла глаза и увидела у стены своего незнакомца. На нем была темно-красная свежевыстиранная рубашка и черный галстук-шнурок, поверх рубахи — короткая куртка из оленьей кожи, какие обычно носят мексиканцы. Черные сапоги начищены до блеска.
Она заметила, что Немец Герлах наблюдает за ним, и ее охватило тревожное предчувствие беды. Но прошло уже два танца — один из них ей пришлось станцевать с Немцем, которого она ненавидела всей душой, но иначе от него не отделаться, а незнакомец отчего-то не подходил к ней. Кто-то упомянул вслух его имя — Мэт Райан… Звучит красиво.
Ли Данн вошел в комнату и остановился рядом с Герлахом. Немец даже не посмотрел в его сторону, но ей показалось, что губы его шевелятся. Но это же глупо… Зачем управляющему «Кей Уай» разговаривать с известным всей округе угонщиком скота?
Когда она оглянулась еще раз, Мэт Райан уже исчез. Он даже не пригласил ее на танец…
И тогда ей показалось, что огни вмиг потускнели и ноги ее потеряли свою легкость. Неожиданно ей захотелось поскорее вернуться домой…
Мэт Райан ехал быстро. Увидев, как в комнату вошел Данн, он тут же повернулся и незаметно выскользнул за дверь. Если уж он решил взяться за дело, необходимо действовать без промедления.
Его огромный гнедой мчался во весь опор, и всего через час после ухода с вечеринки Райан влетел во двор ранчо «Кей Уай» и соскочил на землю. Мельком взглянув на погруженный в темноту дом, в котором жили работники, он направился к крыльцу хозяйского дома и переступил порог.
Он вошел без стука, чем напугал грузную старуху мексиканку, которая сметала со стола.
— Где Том? — требовательно спросил он.
— К нему нельзя. — Старуха встала у него на пути, и на ее заплывшем жиром лице появилось выражение крайнего неудовольствия. — Он болен.
— Он мне нужен. Проводи меня к нему.
— И не подумаю! Уходи, или я…
— Мария! — раздался хриплый голос. — Кто еще там?
Мэт Райан прошел мимо нее и остановился на пороге спальни, глядя на старика.
Когда-то Тома Хитча можно было назвать великаном. Сейчас это был немощный старик, прикованный к постели, и лишь в глазах загорался иногда прежний огонь.
— Хитч, ты меня не знаешь, — с порога заявил Райан, — но пришло время нам познакомиться. У тебя крадут скот.
И прежде чем старик успел заговорить, Райан начал свой рассказ. Он поведал о сорока коровах, уведенных накануне среди бела дня, и о других случаях, когда скот воровали более мелкими партиями. Он говорил о том, что воры наглеют на глазах, что Ли Данн ходит на танцы, а Индеец Келли временами объявляется на станции дилижансов, у Хэнна.
— Они не посмеют! — с презрением заявил старик. — Уж я-то их знаю!
— Ты уже не встаешь с постели, — резко оборвал его Райан.