– В участке меня терпеть не могли…
– И когда же вы перестали быть честным?
– Когда ставка сделалась достаточно большой. – Он самодовольно вздохнул. – Я умел ждать. И знал, что час мой придет. Вот он и пришел. Сто тысяч долларов! От этого у любого может закружиться голова!
– Сколько человек разделит их между собой?
– Только двое. Он и я. Собственно говоря, вы оказали нам услугу, убив Тюрка и Кроя.
Конкэннону вдруг стало жаль этих двоих. Они затратили столько труда, уже будучи вычеркнутыми из списка…
Они достигли бедных кварталов Харви-стрит. Боун локтем подтолкнул Конкэннона к тропинке, ведущей на пустырь; там, недалеко от дороги, стоял какой-то невзрачный домишко.
– Жилище не из шикарных, верно? – произнес сержант. – Как раз по карману честному полицейскому. – Он подошел к двери и постучал. – Это я, Боун! Я привел Конкэннона.
Наступило напряженное молчание. Конкэннон словно слышал, как по ту сторону двери работает человеческий мозг. Затем раздался тихий невыразительный голос:
– Входите.
Боун повернул ключ в замке и открыл дверь. Когда они вошли, он тут же запер дверь на засов. Внутри было темно, как в подземелье, и слышалось чье-то тяжелое свистящее дыхание. Конкэннон почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.
Наконец Боун чиркнул спинкой и зажег фонарь, висевший над дверью. У противоположной стены на старой походной кровати лежал человек. В руках он держал «Кольт» сорок пятого калибра. Ствол был направлен на Конкэннона и едва заметно дрожал.
– Ты его обезоружил? – спросил он у Боуна.
Тот, улыбаясь, показал в ответ «тридцать восьмой». Человек удовлетворенно кивнул и опустил оружие.
– Ты почти не изменился, Маркус, – сказал он с легкой задумчивой улыбкой.
– А ты изменился, Рэй, – ответил Конкэннон.
Глава девятая
Когда-то Рэй Аллард был человеком недюжинной силы; глаза его сияли неизменным весельем, руки и ноги были будто на стальных пружинах. Сейчас он лежал без сил; бледная пересохшая кожа была словно приклеена к черепу, в глазах тускло горел огонек лихорадки.
Боун скрестил руки на груди и прислонился спиной к двери, с интересом наблюдая за встречей двух старых друзей.
– Он сам обо всем догадался, – сказал он Алларду. – Я застал его в тот момент, когда он собирался ехать к Лоусону.
Аллард кивнул и скривил губы в невеселой улыбке.
– Я не сомневался, что ты поймешь, – сказал он Конкэннону. – Что тебя навело на верный путь? Похоронное бюро?
Конкэннон ответил:
– Гробовщик сказал, что церемония проходила с закрытым гробом. А это делается только в тех случаях, когда покойника нельзя показывать людям. – Он отыскал в кармане сигару, отгрыз ее кончик и закурил. – Так кто же был в ящике, Рэй? Миллер, специалист по нитроглицерину?
Аллард качнул головой, не сводя с Конкэннона болезненного взгляда.
– Да. Эйб Миллер. Он был моего роста. И волосы у нас были одного цвета. Карабин, как ты знаешь, не слишком аккуратный инструмент. А если стрелять в упор – тем более. Миллер получил заряд картечи в лицо. Поэтому гроб и не открывали. – Он мечтательно улыбнулся. – Церемония, в общем-то, получилась что надо. Цветы на могиле, важные персоны: Джон Эверс, мэр города и другие. Честно говоря, Маркус, я немного обиделся, что ты не пришел.
– Я был занят, – сухо сказал Конкэннон. – Значит, никому так и не пришло в голову усомниться в личности убитого?
– Какие могли быть сомнения? На Миллере была моя одежда, а в карманах – мои вещи. Кто мог подумать, что это не Рэй Аллард, а другой человек?
– Может быть, твоя жена?
Лицо Алларда не изменилось. Он устало пожал плечами:
– Нет. Атена ничего не заподозрила. Поскольку никто не сомневался, что это я, ее даже не попросили опознать труп. Хотя нет, кое-кто все же понял, что в гробу лежал не Рэй Аллард…
– Я, пожалуй, знаю, кто это понял, – сказал Конкэннон.
– Сержант Марвин Боун.
Боун хмыкнул, стоя у двери в той же позе. Не обращая на него внимания, Конкэннон продолжал:
– Разве Боун не участвовал в ограблении?
– Сначала он вообще ни о чем не знал. Но он бравый полицейский, наш сержант Боун! Он почуял что-то неладное, опросил работников поезда, потом поговорил с Атеной, потом – с хозяином похоронного бюро. Тогда я понял, что он меня вот-вот раскроет. Это было неизбежно.
– Тогда ты предложил ему часть добычи.
Аллард хотел улыбнуться, но побледнел от внезапного приступа боли.
– Чертов почтальон! – тихо пробормотал Рэй. – Он успел вытащить из мешка с письмами револьвер и попал мне в живот еще до того, как Миллер вскрыл сейф. Тюрк через секунду убил его на месте.
– А после того, как сейф открыли, ты застрелил Миллера и надел на него свою одежду.
Аллард развел руками:
– Ему не повезло, что он был похож на меня. Согласись, все было задумано неплохо. Мы скрылись с сотней тысяч долларов. И никто не стал меня искать: все считали, что я погиб.
– Кроме меня.
– Ты не в счет, Маркус. Мы друзья. Где мы только с тобой не бывали вместе…
Он когда-то спас Конкэннону жизнь, и сейчас хотел убедиться, что ничего не забыл.
– Ты ведь не выдашь меня, правда, Маркус?
– Теперь ты преступник.
– Мне приходилось выбирать: Миллер поступил бы со мной точно так же.
– Но ты все продумал заранее: ты спокойно застрелил его, а потом выдал его труп за собственный.
Аллард облизал сухие губы.
– Пусть так. Но ты мне кое-чем обязан, Маркус. Я не хотел об этом говорить, но теперь у меня нет другого выхода. Если бы не я, ты давно был бы мертв.
– Так я и знал, что мы к этому придем, – холодно сказал Конкэннон.
– Как я устал от вашей болтовни, – нетерпеливо вмешался Боун. – Знаю я таких, как он: всегда оставляют за собой последнее слово! Давай я его прикончу прямо сейчас, и дело с концом.
Рэй Аллард криво улыбнулся.
– Видишь, Маркус, Боун знает, что говорит. Ты представляешь для нас опасность, и он убежден, что единственный выход – отправить тебя на тот свет…
– А что думаешь об этом ты, Рэй?
Аллард посмотрел в потолок.
– Боун, оставь нас одних на минутку. Нам нужно поговорить.
– В таком состоянии это рискованно для тебя, – проворчал сержант.
– Выйди, – настаивал Аллард.
– Хорошо. Но мне это не нравится.
– Ты с ним обращаешься, как с дрессированной собачкой, – сказал Конкэннон, когда полисмен вышел. – Несколько дней назад я ни за что не поверил бы своим глазам.
Аллард улыбнулся.
– Деньги могут все… Хочешь денег, Маркус?
– Этих не хочу. На них слишком много крови.
– Не вредничай, Маркус, – сказал Аллард с бледной улыбкой. – У меня в брюхе все горит, а голова гудит, как осиное гнездо. Пообещай мне, что бросишь расследование. Я ведь имею право тебя об этом просить… – Он поднял руку и указал в угол комнаты: – Там, за сумками, есть бутылка виски; принеси-ка ее. Выпьем за старые добрые времена.
Конкэннон взял бутылку, и они по очереди торжественно приложились к ней.
– Что ты решил, Маркус?
– По-твоему, у меня есть выбор?
– Да, о Боуне забывать не нужно, – признал Аллард. – От него всего можно ожидать.
Конкэннон беспомощно развел руками.
– Пожалуй, ты действительно имеешь право меня просить.
На бледном лице Алларда появилась улыбка облегчения.
– Я знал, что смогу рассчитывать на тебя. Тюрк, Крой, потом Боун – все они хотели тебя убить. Они не видели другого выхода. Но я сказал им: «Когда придет время, мы с Маркусом сможем договориться». Я был прав, верно?
– Может быть.
Конкэннон взял соломенный стул и сел у кровати.
– Ты показывал свою рану врачу?
– Да. Тюрк нашел какую-то старую индианку. Она лечит травами, корешками и прочей ерундой. Теперь мне лучше.