Антонио Перес трудился не покладая рук от восхода до заката, гоняя своих трех мулов от мельницы к речной барже, нагрузив их мешками с мукой, и обратно от баржи к мельнице — с мешками зерна. Плата за один прогон была невысокой, но, имея трех хороших мулов и будучи опытным погонщиком, Антонио мог только радоваться — центы быстро складывались в доллары.
— Еще одна такая неделька, — сказал он жене, вернувшись вечером домой, — и я смогу начать возвращать долг Рикардо.
— Тьфу ты! — возмутилась та. — Рикардо никогда не возьмет у тебя этих денег! Душа у него шире, чем небо!
Антонио довольно улыбнулся — ничто не доставляло ему большей радости, чем похвалы его приемному сыну. В семье хорошо знали это, поэтому, если кто-то из других сыновей собирался что-нибудь попросить у отца, он сначала хвалил неродного брата.
Все трое наконец нашли работу. Педро и Винсент трудились на каменоломне за чертой города и возвращались домой поздно вечером, с ног до головы покрытые пылью, с мозолями на руках и глазами, закрывающимися от усталости. Хуан нашел местечко получше — устроился учеником к плотнику, где быстро осваивал новое дело.
Был вечер после жаркого дня. Ужин подошел к концу. Жена Антонио принялась за мытье посуды, а четверо ее мужчин, спасаясь от духоты, расположились поближе к порогу.
Прямо напротив через улицу стоял дом кузнеца. Во всей деревне это был самый сильный человек, если, конечно, не считать Педро Переса, который превосходил его в силе благодаря своей молодости. Уставший после трудного дня кузнец сидел, прислонившись к дверному косяку.
— По-моему, ужин-то ты себе сегодня заработал, приятель, — крикнул ему Антонио.
Тут по улице галопом пронесся всадник, подняв тучу пыли, плотной завесой повисшей в воздухе.
— Ох уж эти молодые дурни! — устало проворчал кузнец. — Никогда шагом не проедут, все-то им надо гнать.
— Молодым нет дела до стариков, — философски заметил Перес.
— Да нет, у тебя-то ребята хорошие, — возразил кузнец.
— У меня-то? Уж какими Господь создал. Надеюсь, не придется за них краснеть.
— Из стройного деревца вырастает стройный дуб, — добродушно польстил соседу кузнец.
— Да, если его бурей не покорежит.
— Ну, твоим это не грозит, уж я-то знаю. А смотри-ка какой денек сегодня выдался! Жара такая, словно солнце и не заходило.
— А ты, я вижу, хлопчатобумажное белье носишь, — сменил тему Антонио.
— Да, в нем не так жарко.
— Фланелевое лучше. Я ношу только фланелевое.
— Да в нем спечешься, Антонио!
— Эй, смотри-ка, еще один удалец скачет!
— А ну-ка стой! — крикнул кузнец. — Да это же мой сорванец! Ишь ты, ленивый балбес.
Всадник остановил коня и спешился.
— Есть новости из Бэк-Крика, — сообщил он.
— Надо же! И кого же там на этот раз пристукнули? Не иначе как опять какое-то злодейство учинили.
— Сами угадайте.
— Да как же мы угадаем? В Бэк-Крике всех подряд можно на виселицу отправлять.
— Что верно, то верно. Только как их оттуда выманишь?
— Да они сами друг дружку потихоньку режут время от времени. Это же как болото, кишащее змеями. Ну и кого же на этот раз?
— Самого отъявленного!
— Да они там все самые отъявленные. Клейма негде ставить. Кого только среди них нет: и грабители, и карманники, и убийцы, и взломщики, и отравители… как там разберешь, кто из них самый отъявленный?
— А тот, который убил того богатого банкира. Чарльз Перкинс!
По обе стороны улицы раздались громкие восклицания.
— И кто же это сделал? Наверняка такой же душегуб? — поинтересовался Антонио Перес.
— А вот и нет. Вовсе не душегуб.
— Но он убил Перкинса?
— Убить-то убил, да только он всего лишь мальчишка. У него рыжие волосы и голубые глаза. Это он убил Перкинса!
— Рыжие волосы и голубые глаза! — вскричал Антонио Перес.
— Хочешь сказать, как у твоего сына?
— Кому же, как не ему, подходит это описание?
— Что правда, то правда, только…
— Так как же он это сделал?
— Он стрелялся с Перкинеом и был ранен в голову.
— И все-таки убил Перкинса?
— Да, прострелил ему башку. Дрались насмерть! Ну да что там теперь говорить, Перкинс мертв. А этот парень, который убил его, — сейчас поймете, что он за птица, — отказался взять хотя бы цент из денег, назначенных за голову Перкинса.
— И сколько же было назначено?
— Поговаривают, пятнадцать тысяч долларов.
— Ух ты! Представляешь, сколько мулов ты мог бы купить на такие деньжищи? — хихикнул кузнец.
— Да уж это точно! Всем моим ребятам по упряжке. И дома бы им купил. Жили бы как короли! Ну да что там, не все рождены для счастья. Некоторым просто везет.
— Да, если они хорошо стреляют, — добродушно прибавил кузнец.
— Это верно. От тяжелой работы руки грубеют. Уж я-то знаю. Но… Рыжие волосы и голубые глаза! А как его зовут?
— Его имя Манкос.
— Что это ты на меня так смотришь, Хуан? — обратился вдруг Антонио Перес к младшему сыну.
— Да нет, ничего, — потупился тот.
— То, что сделал этот парень, очень похоже на моего Рикардо, — заявил Антонио Перес. — Отправиться в самое логово бандитов, выбрать самого отъявленного из них и стреляться с ним. Очень похоже.
— Твой Рикардо не единственный, у кого голубые глаза, — возразил кузнец.
— В один прекрасный день он станет известным, вот увидите! — торжественно пообещал Перес.
— Что ж, может, и я доживу до этого дня, — с мрачной насмешкой в голосе сказал кузнец. — Может, и улица наша станет известной, и люди будут говорить: «Вот в этом доме жил Рикардо Перес, сын погонщика мулов!»
Перес весело рассмеялся:
— Знаешь, что я тебе скажу? Наш Рикардо уже делает великие дела!
— Ну-ка, ну-ка, расскажи, — недоверчиво попросил сосед. — Что-то я пока ничего не слышал об этом!
— Он прислал мне пятьсот долларов, — сообщил Антонио Перес очень серьезным тоном. — Об этом стоит знать, друг мой, да и иметь такие деньги тоже не плохо!
Кузнец даже вскочил со своего места, забыв про жару и усталость.
— Пятьсот долларов?! — изумленно переспросил он.
— А откуда же, по-твоему, у меня взялись три новых мула? Разве эти животные растут на деревьях, как груши?
— Но ведь он еще совсем мальчишка!
— Ну и что? Зато у него есть мозги.
— И чем же он занимается?
— Работает у крупного торговца.
— Неужто счета выводит?
— Что он там делает, я точно не знаю.
— Ах ты не знаешь!
— Нет, не знаю, — пробормотал Антонио.
— Отец, давай сходим к реке, там прохладнее, — предложил вдруг Хуан.
— Смотри-ка, — усмехнулся кузнец, — не иначе как твой паренек знает о своем братце и о его работе побольше твоего. Не зря же он тащит тебя к реке!
— Э-э… Уж не завидуешь ли ты Рикардо, сосед? И деньгам, которые он зарабатывает?
На что кузнец со всей искренностью ответил:
— Знаешь, друг, никогда бы не пожелал тебе такого ленивого сына, как мой бездельник. Хотя, по правде сказать, глядя на твоего Рикардо, я всегда думал, что растет еще один шалопай. Буду рад, если это окажется не так. Только ты ведь знаешь поговорку: «Ленивые руки всегда найдут беду!» Ты бы лучше проверил, чем там твой Рикардо занимается на самом деле.
Издав что-то вроде недовольного ворчания, Антонио Перес поднялся:
— Ты прав, Хуан. У реки прохладнее.
Двое старших братьев хотели было составить компанию Хуану и отцу, но Антонио Перес велел им оставаться дома, а сам вместе с младшим сыном отправился к реке, над которой уже сгущались вечерние сумерки. Подойдя к воде, отец спросил:
— Скажи, Хуан, что тебе известно о Рикардо?
— Мне? — невинным голосом переспросил тот. — Ничегошеньки мне не известно!
— Тогда зачем ты позвал меня сюда? Разве не для того, чтобы избежать расспросов соседа?
— Я думал только о прохладе, — буркнул Хуан.
И тут вдруг Антонио Перес сказал очень серьезно, при этом ни капельки не повысив голоса:
— Хуан, я не думал, что у меня сын — лжец. Ради святого, в честь которого ты назван, расскажи мне всю правду о Рикардо!
Хуан издал слабый стон, но тут же понял, что выдал себя, и стал лихорадочно соображать, что ответить.
— Отец! — воскликнул он. — Ради всего святого, не задавай мне вопросов! Оставим Рикардо в покое, пусть он идет своей дорогой. Ты все равно не сможешь заставить его измениться. Могу сказать тебе только одно: он по-прежнему любит нас.
После недолгого молчания Антонио Перес всплеснул руками, затем обхватил ими голову, однако подавил в себе возглас отчаяния и просто тихо произнес:
— Рикардо встал на дурной путь. Расскажи мне все, что знаешь!
И Хуан, не в силах больше сопротивляться отцу, сообщил, что знал и о чем имел основания догадываться.
Глава 36
ЕСЛИ БЫ БЕНН БЫЛ ЗДЕСЬ!
Попросив у Гуадальвы время на размышление, Рикардо прямиком отправился к доктору за советом.
Скрестив руки на груди, Клаусон спокойно выслушал его, потом сказал:
— Этот парень что-то задумал.
— Да, задумал, — согласился юноша.
— Сейчас не говори ничего, только отвечай на мои вопросы, — велел доктор. — На сколько лет он выглядит?
— Кто? Гуадальва?
— Конечно он. А кто же еще?
— На вид ему около сорока пяти.
— Высокий?
— Ну, где-то моего роста.
— И на лице у него шрам?
— Да.
— Настоящий?
— Что значит настоящий? Думаю, да.
— Ты еще слишком молод, — устало проговорил доктор. — А голос у него какой?
— Глубокий, густой, но довольно приятный.
— Значит, густой и низкий?
— Да.
— А не показалось ли тебе, что голос у него несколько нарочитый?
— Так вы знаете его?! — воскликнул Рикардо.
Доктор вздохнул:
— Кажется, да. Знать-то знаю, да только вот не ведаю, что нам с ним делать! — Он помолчал, затем воскликнул: — Стало быть, пятьдесят тысяч долларов!
— Это не так уж и много, — заметил Рикардо.
— Это для тебя не так много, — проворчал Клаусон. — А для меня так сумма значительная. Кроме того, опасно, что это может быть только началом. Эти деньги лишь раззадорят его. И он снова заявится к тебе. Попробуй тогда ему не дать! Я попытаюсь поговорить с ним. Но как бы мне хотелось, чтобы Бенн был здесь!
— Так, может, послать за ним?
— Не надо, хотя он, конечно, приехал бы, если у него нет других срочных дел. А скажи, ты договорился, чтобы Гуадальва мог остаться в доме?
— Да. Это было нетрудно. Мисс Рейнджер сказала, что рада видеть старинного друга моей семьи.
Доктор улыбнулся:
— Я смотрю, у тебя появляется азарт, Рикардо. Тебе, кажется, начинает нравиться эта игра.
— Наши шансы уменьшаются, вот почему мне это все больше и больше нравится, — пояснил Рикардо. И, помолчав, спросил: — А можно мне пойти сегодня вечером с вами погулять?
— Нет, останешься дома, — приказал доктор. — Будешь ужинать с будущей родней.
Ужин прошел просто чудесно. Гуадальва был сама любезность. Он шутил и много рассказывал о жизни в Мексике, о семье Манкос. Этот человек обладал поистине неисчерпаемым запасом увлекательных и забавных историй, способных развеселить даже чопорную и грубоватую Теодору Рейнджер. После ужина ее муж уединился с гостем и, судя по всему, засыпал его вопросами, которые, как мог догадываться Рикардо, касались в основном его персоны.
Потом он вместе с Мод Рейнджер, ее тетушкой и дядюшкой уселись на веранде и долго любовались закатом, горами, упирающимися прямо в небо. Они почти не разговаривали, лишь изредка Рикардо ловил на себе мимолетный взгляд девушки, отчего сердце его всякий раз подпрыгивало в груди как дикий мустанг.
Чета Рейнджер рано удалилась на покой. Когда они ушли, Мод тихо спросила:
— Ну и как вам нравятся наши дикие края? Мне кажется, вы должны полюбить их, ведь вы выросли в таких же.
— Конечно, — ответил Рикардо, правда, не слишком бодрым голосом.
— Мы разобьем вокруг дома прекрасный сад, — мечтательно произнесла девушка.
Потом Рикардо остался на веранде один, и, пока он сидел там, ему показалось, что где-то вдалеке раздались звуки, похожие на выстрелы. Однако он не был в этом уверен.
Доктор и Гуадальва куда-то удалились еще задолго до этого. Юноша не сомневался, что они ушли подальше, чтобы побеседовать наедине.
Через некоторое время у веранды послышались чьи-то шаги. Он тут же сделал вид, что внимательно разглядывает горизонт. Мимо ограды прошли двое.
Значит, они возвращаются вместе? А Рикардо надеялся, что доктор будет уже один!
Вскоре, оживленно разговаривая, оба поднялись на веранду. И еще немного постояли. Рикардо слышал, как Гуадальва что-то сказал насчет сов и их повадок, после чего с подчеркнутой вежливостью раскланялся. А Клаусон опустился на стул рядом с юношей.
— Оцарапались о кактус? — поинтересовался Рикардо.
— Откуда ты взял? — с недовольством в голосе отреагировал доктор.
— Потому что у вас рука перевязана…
— Да, перевязана, — буркнул Клаусон без дальнейших пояснений.
Понимая, что доктор не желает поделиться с ним о том, что случилось, Рикардо встал и зевнул:
— Ладно, пойду спать. Какие будут распоряжения на завтра?
— Я собираюсь послать за Бенном. Ему обязательно нужно сюда приехать! — ответил доктор.
— Значит, приедет.
— Этот Гуадальва оказался сильнее меня. Он мне не по зубам, Рикардо. — Клаусон сказал это вполне спокойно, но по тому, как дрогнул его голос, Рикардо догадался, что гордость доктора задета и чувствует он себя очень уязвленным.
— Гуадальва превзошел вас только потому, что вы не успели приготовиться, — попытался утешить его юноша.
— Приготовиться? Да неужели же ты думаешь, я пошел бы на разговор с этим мерзавцем не приготовившись? Да это все равно что беседовать с убийцей-головорезом, полузакрыв глаза! — Он помолчал, очевидно предавшись горьким размышлениям, но потом снова заговорил: — Он узнал меня, Рикардо. Тогда я понял, что должен убить его, и сказал ему об этом. Потом у нас было что-то вроде джентльменской дуэли. Мы обменялись любезностями, пожелали друг другу удачи и договорились, что ни один из нас не попытается вытащить оружие прежде, чем снова не прокричит сова. И мне не повезло, Рикардо! Только не вздумай меня утешать. Когда прокричала сова, я выхватил револьвер, но чуть замешкался из-за того, что он застрял в кобуре. Этого времени ему оказалось более чем достаточно. Он мастер своего дела. Опередил меня на какие-нибудь полсекунды, а за это время можно уложить троих! Он отличный стрелок. Даже не целился в меня! Потом объяснил это так: «А зачем мне мертвое тело? Ведь его нужно где-то прятать, не то придется иметь дело с законом». Вот он и решил сохранить мне жизнь.
— Значит, просто прострелил вам руку?
— Он не глупый малый.
— Так вот оно в чем дело! Теперь понятно, — пробормотал Рикардо. — Если бы вы исчезли, ему было бы не избежать расспросов, да и избавиться от мертвого тела здесь не так-то просто.
— Только не думай, что он выступает против нас с Бенном в одиночку, — с явным раздражением в голосе заметил доктор.
— Вот как? Так с ним его люди?
— Не знаю, здесь ли они сейчас, но то, что они есть, это точно. Ручаюсь, их немало, и притом все, как один, головорезы.
— Может, назовете мне его имя?
— Нет, — отрезал доктор, раздражаясь еще больше. — На что оно тебе? Можешь сказать, зачем оно могло бы тебе пригодиться?
— Нет, не могу, — признался Рикардо. — Оно мне ни к чему… пока я могу пользоваться вашей помощью.
— А меня он здорово зацепил! Тонкая работа, — проворчал доктор. — Аккуратненько прострелил запястье, только и всего. Теперь я дней десять не смогу взяться за оружие.
— Ну а, допустим, что было бы, если бы вы его убили? — полюбопытствовал юноша.
— Тогда бы я попросил тебя зарыть его где-нибудь подальше, — холодно отрезал доктор. — Ну ладно, пора идти спать.
Он поднялся со стула, но не отправился к двери, а принялся вышагивать взад-вперед по веранде, что-то бормоча себе под нос. Рикардо понял, что доктору нужно прийти в себя.