Затем,
когда по обстоятельствам Пьетро покинул Палермо и вернулсявПеруджию,он
оставил меня, еще девочкой, с моей матерью и никогда, насколькояслышала,
ни обо мне, ни о ней более не вспоминал. Не будьонмнеотцом,ясильно
попрекнула бы его за то, имея ввидунеблагодарность,оказаннуюиммоей
матери (я оставляю в стороне любовь, которую ему следовалопитатькомне,
как к своей дочери, прижитой не от служанки или негоднойженщины),которая
отдала в его руки все свое достояние и себя самое,незнаядаже,ктоон
такой, и побуждаемая преданнейшею любовью. Но к чемуговоритьотом?Что
дурно сделано, да и давно прошло, то гораздо легче порицать, чемпоправить,
так или иначе, но случилось именно так.Ещедевочкойоноставилменяв
Палермо, и когда я выросла почти такой, как меня видишь, моямать,женщина
богатая, выдала меня замуж за родовитого, хорошегочеловекаизДжирженти,
который, из любви к моей матери и ко мне, переехал на житье в Палермо.Там,
как рьяный гвельф, он завел некии сношения с нашим королемКарлом,очем,
прежде чем онивозымелидействие,доведалсякорольФедериго,этобыло
причиной нашего бегства из Сицилии - втовремя,какянадеяласьстать
знатнейшей дамой, какие только были на том острове. Итак, захватив немногое,
что могли взять (говорю: немногое по отношению к многому, чтобылонашим),
покинув имения и дворцы, мы удалились в этот город, где нашликороляКарла
столь признательным к нам, что он вознаградил отчасти за убытки,понесенные
нами ради него, дал нам поместья и домаипостояннодаетмоемумужу,а
твоему зятю, большие средства, как ты еще увидишь. Таким образом,яздесь,
где по милости божией, не твоей, вижу итебя,моймилыйбратец".-Так
сказав, она снова обняла его и, проливая сладкие слезы, опять поцеловала его
в лоб.
КогдаАндреуччиовыслушалэтубасню,таксвязноиестественно
рассказанную, причем у рассказчицы ни одно слово ни разу не завязло взубах
и не запинался язык; когда он вспомнил, что его отецвсамомделебылв
Палермо, зная по себе нравы юношей, охотно вмолодостипредающихсялюбви,
видя нежные слезы и скромные объятия япоцелуи,онпринялвсе,чтоона
рассказала ему, более чем за истину, и когда она умолкла, ответил: "Мадонна,
вам не должно показаться странным, если я удивлен, потому что всамомделе
мой отец, почему бы то ни было, никогда не говорил о вашей матери, ни о вас,
либо если и говорил, то до моего сведения это не дошло, и я ничего не знал о
вас, как будто вас и не было; тем милее мне было обрести в вассестру,чем
более я здесь одинок и чем менее того чаял. Поправде,янезнаютакого
высокопоставленного человека, которому вы не были бы дороги, не то чтомне,
мелкому торговцу. Но разъяснитемне,пожалуйста,каквыузнали,чтоя
здесь?" На это она отвечала: "Сегодня утром мне рассказала о том одна бедная
женщина, часто ходящая ко мне, ибо, по ее словам, она долгое время былапри
нашем отце в Палермо и Перуджии; и если бы мне не казалось более пристойным,
чтобы ты явился в мой дом, чем я к тебе в чужой, я давно бы пришла ктебе".
После этих речей она принялась подробно и поименно расспрашивать егооего
родных, и Андреуччио о всех ответил; и это еще пущепобудилоегоповерить
тому, во что верить следовало всего менее.
Так как беседа была долгая и жара большая, она велела подать греческого
вина и лакомств и поднести Андреуччио; когда после того он собрался уходить,
ибобыловремяужина,онаникоимобразомнедопустиладотогои,
притворившись сильно огорченной, сказала, обнимая его: "Увымне!Теперья
вижу ясно, как мало ты меня любишь; кто бы мог поверить, чтотыусестры,
никогдатобоюдотоленевиданной,веедоме,гдедолженбылбыи
остановиться по приезде, - а хочешь уйтиотсюдаиотправитьсяужинатьв
гостиницу! Не правда ли, ты поужинаешь со мной? И хотя моего мужа нетдома,
что мне очень неприятно, я сумею, по мере женских сил, учествовать тебя хоть
чем-нибудь". Не зная, что другое ответить, Андреуччио сказал "Я люблютебя,
как подобает любить сестру, но если я непойдутуда,меняпрождутцелый
вечер, и я сделаю невежливость". Тогда она сказала. "Боже мой, точно уменя
дома нет никого, с кем бы я могла послать сказать, чтобы тебя не дожидались!
Хотя большею любезностью с твоей стороны и даже долгомбылобы-послать
сказать твоим товарищам, чтобы они пришли сюда поужинать; а там, если быты
все-таки захотел уйти, вы могли бы отправиться вместе". Андреуччиоответил,
что без товарищей он в этот вечер обойдется и что, коли ей так угодно, пусть
располагает им по своему желанию. Тогда она показала вид,будтопослалав
гостиницу, дабы его не ждали к ужину; затем, после разных других разговоров,
они уселись за роскошный ужин из нескольких блюд, который она хитро затянула
до темной ночи. Когда встали из-за стола и Андреуччио пожелал удалиться, она
сказала, что не допустит этого ни под каким видом, потому что не такой город
Неаполь, чтобы ходить по нем ночью, особливоиностранцам;ичто,посылая
сказать, чтобы его не ждали кужину,онасделалатожеиотносительно
ночлега.Онповерилэтомуи,таккак,вследствиеложногооней
представления, ему было приятно быть с нею, остался.Послеужиназавелись
многие и долгие, не без причины, разговоры, уже прошлачастьночи,когда,
оставив Андреуччио на ночлег в своейкомнатеипринеммальчика,чтобы
указать ему, коли что потребуется,онассвоимислужанкамиудалиласьв
другой покой.
Жарстоялсильный,потомуАндреуччио,оставшисьодин,тотчасже
разделся до сорочки, снял штаны, которые положил у изголовья, итаккаку
негоявиласьестественнаяпотребностьосвободитьжелудокотизлишней
тяжести, спросил у мальчика, где это совершается; тот показал ему в одном из
углов комнаты дверцу, сказав: "Войдите туда". Андреуччио пошел уверенно,но
случайно ступилногоюнадоску,другойконецкоторойоторванбылот
перекладины, на которой он стоял, вследствие чего доска поднялась, авместе
с нею провалился и он; так милостив был к нему господь, что оннепотерпел
при падении, хотя упал с некоторой высоты, что весь выпачкался в нечистотах,
которыми полно было то место.