Он вычерпал все, что натекло, с днища и вылил воду из сапог. Ему не хотелось надевать мокрые сапоги, но ночной воздух был таким сырым и пронизывающим, что он мог простудиться, если бы остался босиком. Уолтер решил примерить завещанные ему отцом сапоги.
Они лежали в мешке вместе с кубком и были прикрыты старой одеждой. Уолтер их достал неохотно, потому что думал примерить сапоги в более подходящей обстановке.
Он надел один сапог и понял, что он ему точно по размеру. Но второй сапог никак не налезал на ногу. Уолтер почувствовал какой-то комок в мыске. Он вытащил этот комок, и оказалось, что это кусок пергамента, сложенный в несколько раз и тщательно обвязанный ниткой. Было слишком темно и поэтому невозможно разобрать, что там написано, но юноша был уверен, что на листке пергамента было для него послание. Что же там написано?
Уолтер позвал Тристрама и сказал ему о находке и своих соображениях по этому поводу.
— Может, это письмо твоего отца. — Тристрам был так занят борьбой с непослушной лодкой, что говорил отрывисто. — Уолтер, люди судачили… что он очень боялся жены… Может, он хочет извиниться за то, что так мало тебе оставил?
Как только небо немного посветлело, Уолтер вытащил пергамент из кармана. На записке значилось: «Моему сыну». Буквы были дрожащими, и их почти невозможно было разобрать. Внутри находилось краткое послание, написанное тем же нетвердым почерком. Граф не был большим грамотеем и очень редко писал письма, поэтому друзьям пришлось немало потрудиться, чтобы понять, что же он желал сказать сыну. Вот что им удалось прочесть:
«Эту записку, дорогой Уолтер, сразу отнеси Джозефу, который живет в Лондоне в доме с вывеской „Меритоттер“. Он мне прислуживал во время крестового похода, и служил хорошо и честно. После нашего возвращения я помог ему заняться… (чем занимался Джозеф, юноши не смогли разобрать), потому что он желал остепениться. Ему повезло в жизни. Мой честный и верный Джозеф единственный человек, которому я могу доверять. Он знает, что следует делать. Твой любящий отецРауф из Булейра».
После оглашения завещания Уолтер находился в ужасном расположении духа. Тут была и уязвленная гордость, и уверенность, что весь мир враждебен к нему. Но сейчас, после того как он прочитал записку отца, настроение начало улучшаться.
— Трис, по-моему, ты прав, — сказал Уолтер дрожащим голосом. — Записка обещает нам лучшее будущее.
Трис тоже повеселел, он улыбнулся другу:
— Я думал о том, как мы будем жить в Лондоне, не имея ни единого пенни. Джозеф из «Меритоттера», наверно, нам поможет или хотя бы приютит и накормит нас.
— О нем хорошо отзываются, — заметил Уолтер и радостно добавил: — Трис, взгляни, как стремительно бегут облака.
99
Вскоре ветер очистит от туч все небо и быстро доставит нас в Лондон. Через час мы увидим солнце. До этого мне казалось, что солнце уже никогда не появится на небе, а сейчас на душе стало полегче.
2
Джозеф торговал зерном. Его дом был высоким и не новым и формой почему-то напоминал рождественскую елку. Спереди на доме было укреплено подъемное устройство, а шаткая скрипучая лестница снаружи позволяла взобраться наверх. Вывеска «Меритоттер» была недавно покрашена и выглядела весьма забавно.
Сам Джозеф был небольшого роста, и у него заметно выделялось круглое брюшко. Волосы были совершенно седыми, но на лице было совсем мало морщин.
Под густыми бровями весело поблескивали живые глазки.
Джозеф встретил друзей у входа.
— Я вас узнал по носу с горбинкой, — сказал он Уолтеру. — Если вы не сын моего хозяина, тогда я не Джозеф Моль.
— Меня зовут Уолтер из Герни.
— Ага, значит, это вы. — Бывший слуга отца начал пристально его рассматривать, вытирая пыльные руки о верхнее платье.
— Юный сэр, я вас не ждал так быстро. Как поживает мой добрый хозяин граф Рауф из Булейра?
— Мой отец умер, — сообщил Уолтер.
Джозеф не сводил с него взгляда, как бы не желая верить услышанному.
— Умер! — воскликнул Джозеф. — Мой граф мертв! Юный сэр, мне это так больно слышать. В последний раз я получил от него весточку месяц назад. Он передал, что приедет в Лондон и повидается со мной. Когда он бывал в Лондоне, он меня всегда навещал. — Старик вытер слезы. — Мастер Уолтер, я был очень привязан к лорду Рауфу, и мне… не хочется верить в то, о чем вы мне рассказали.
— Он умер девять дней назад. — Уолтер поколебался, прежде чем продолжить. — Я собирался рассказать кое-что о том, как погиб отец. И я вам все расскажу, но только не здесь…
— Да, мастер Уолтер. Входите, входите. Меня так расстроили наши новости, что я ничего не соображаю.
Торговец провел их в комнату, занятую ларями с зерном. В ней так приятно пахло хлебом. Он пригласил гостей сесть на стулья, а сам прислонился к ларю. На лице у него застыло выражение грусти и жалости.
Джозеф не мог найти нужных слов и только качал головой.
Он внимательно выслушал рассказ Уолтера о том, как нашли тело отца и что за этим последовало.
— Лорд Рауф никогда не пожелал бы этого! — возмутился Джозеф, когда ему поведали о шестерых повешенных крестьянах. — Миледи очень жестокая и злая женщина. Мне это прекрасно известно. Она не хотела, чтобы милорда окружали англичане. Я бы никогда не оставил милорда, если бы не она! С самого первого дня я старался держаться от нее подальше.
Когда Уолтер рассказал ему о нападении на замок, добрые глаза Джозефа загорелись мстительным огнем.
— Это был храбрый поступок! — воскликнул он. — Я сам из Энгстера, там живут многие мои родственники. И пострадать мог любой из них!
— С нами были в замке люди из Энгстера, — добавил Тристрам.
Уолтер не стал подробно описывать, что они с Тристра-мом принимали самое активное участие в этом нападении. Джозеф быстро взглянул на них.
— Я ждал, когда вы мне об этом расскажете, и не сомневался, что вы оба принимали в этом участие. Молодцы, парни! Вам из-за этого пришлось удрать в Лондон?
Уолтер кивнул головой:
— Мы вынуждены будем на некоторое время покинуть страну.
— В Лондоне вам ничто не грозит, — уверенно заявил Джозеф. — Я обо всем с удовольствием позабочусь. Лондон подобен морю. Если вы попадете сюда, вас никто не сможет найти и многие с радостью окажут вам помощь.
На стене висело множество сувениров со времен крестовых походов. И в том числе его кольчуга. Она была так отполирована, что сверкала, как стекло. Рядом находилась грубая льняная рубаха, которую надевали под кольчугу. Здесь же был острый меч, который боялись сарацины, и железные стремена, и праща. Кроме того, там были развешаны разные интересные предметы, привезенные с Востока, включая изогнутую саблю и защитный нагрудник из красной кожи. Джозеф увидел, что юноша не сводит глаз с его военной выставки. И довольно улыбнулся:
— Это были лихие денечки, когда я следовал за лордом Лессфорда во время войн на Востоке. Мы прислуживали лор-ДУ вдвоем. С нами еще был Уолт Стендер. Он всегда сражался рядом с милордом. О, я, конечно, тоже принимал участие в сражениях, но мне больше приходилось заботиться о пище и ставить палатки. И еще я ухаживал за конями, этими беднягами. Мой храбрый Уолт! Он родился и жил в Лондоне. Он прекрасно владел мечом, не хуже любого посвященного рыцаря.
— Он погиб?
— Точно не знаем. Может, его взяли в плен. Если это так, то я молюсь, чтобы милосердный Бог помог ему быстро распрощаться с жизнью. Мы не были на Востоке до конца крестового похода.