винтовок – грузинским (при том, что в Финляндии и Грузии проживало всего лишь 3-4% населения тогдашней России), в то время как для всей остальной России они планировали передать лишь 8 тыс. винтовок – столько же, сколько для одной крошечной Финляндии ([93] с.192). И это при том, что число активных (но в основном невооруженных) участников революции 1905 г., по оценкам и Н.Рожкова, и О.Платонова было не менее 100 тысяч человек ([93] с.214).
Еще один любопытный факт, подтверждающий высказанный выше тезис, вытекает из данных, приводимых А.Солженицыным, О.Платоновым и В.Кожиновым: в 1905 году самой вооруженной группой населения в России оказались евреи. Судя по приведенным ими данным, у одних только евреев Одессы в 1905 году оказалось значительно больше револьверов и иного оружия, чем у всего населения Москвы во время декабрьского вооруженного восстания 1905 года, а у евреев Киева или Житомира (составлявших незначительное меньшинство местного населения) – этого оружия было, по крайней мере, не меньше ([113] I, с.365, 382, 390, 393). Так, по имеющимся данным, в Киеве в так называемом еврейском «отряде самообороны» было 1,5 тысячи бойцов, а в Одессе – несколько тысяч ([113] I, с.365, 382, 390). Поэтому, например, в Одессе в период с июня по октябрь 1905 г. развернулись настоящие бои между евреями и полицией, с баррикадами и интенсивной перестрелкой, а также между евреями и рабочими. В одном из таких боев, по свидетельствам очевидцев, участвовала «толпа вооруженных евреев, численностью до тысячи человек» ([113] I, с.388, 393).
При этом, если цели, выдвигавшиеся основной массой русских рабочих и крестьян, начиная от гапоновской программы 9 января 1905 г., и кончая программой-минимум социал-демократов и программами эсеров и кадетов, были предельно ясны и в целом между собой совпадали, то с евреями такой ясности не было. Как пишет А.Солженицын, за что именно боролись евреи в 1905 г.: то ли за национальную автономию, то ли за равные права, то ли за полные права, и в какой именно форме, совершенно непонятно; сами еврейские активисты спорили об этом друг с другом и не могли прийти к согласию. Тем более, что до этого, в 1903-1904 гг. права евреев в России были существенно расширены, а прежние запреты на проживание и на занятие должностей были отменены или существенно ослаблены ([113] I, с.354-357, 349). Можно предположить, что многие евреи в 1905 г. выступали за то же самое, за что выступало и основное население страны, то есть поддерживали требования русских рабочих, крестьян и интеллигенции. Но это плохо согласуется с действиями евреев. Так, оба историка (Солженицын и Платонов) приводят примеры массовых провокационных действий евреев, когда они, например, исподтишка убивали полицейских, оскорбляли солдат и рабочих, громили предприятия, склады, государственные учреждения. Между тем, в отличие, например, от массовых забастовок или убийств крупных чиновников и вельмож, которые являлись методом политической борьбы (и достаточно эффективным – см. приведенные примеры), убийства обычных полицейских или разгром складов и госучреждений вряд ли можно вообще считать «революционными акциями», а следует скорее рассматривать как акты бандитизма или вандализма.
Так, согласно отчету сенатской комиссии, приводимому А.Солженициным, в Одессе 14 июня «толпа “человек в 300 пыталась проникнуть в развесочную [чая]… произвела несколько выстрелов в околоточного надзирателя, удерживавшего толпу от вторжения, но была рассеяна” залпом полицейского наряда.
“Вскоре, однако, она снова собралась”, пошла на полицейский участок, перестреливалась с ним, также и из дома Докса “из окон и [с] балкона… было произведено в полицейских чинов несколько выстрелов”… “Довольно большая толпа евреев ворвалась во двор жестяной фабрики, засыпала [городовому] глаза табаком… при появлении полицейского наряда разбежалась, открыв огонь из револьверов, причем, из числа стрелявших, четыре еврея [перечисляются] были задержаны”; еще на одном перекрестке “из собравшейся… толпы евреев [двое] стреляли из револьверов и ранили конного стражника”; “вообще в течение всего дня 14 июня на всех почти улицах города происходили постоянные стычки евреев с нарядами полиции, во время которых евреи пускали в дело огнестрельное оружие и камни”…»; а в результате возникших беспорядков на следующий день 15 июня были частично разграблены нахлынувшей толпой, частично сгорели вследствие поджога склады с товарами в Одесском порту ([113] I, с.385-386). Разгром порта был настолько полный, что, как пишет Н.Стариков, «16 июня одесский порт представлял собой страшное зрелище: обугленные остовы зданий, несколько сгоревших пассажирских пароходов. Между ними обгорелые трупы. Много раненых, искалеченных» ([121] с.158).
18 октября, во время всеобщего ликования в Одессе по поводу царского манифеста, читаем далее в материалах сенатской комиссии (в пересказе Солженицына), «молодежь, и в особенности еврейская, с видимым сознанием своего превосходства стала указывать русским, что свобода не добровольно дана, а вырвана у правительства евреями… открыто говорили русским: “теперь мы будем управлять вами”, и также: “мы дали вам Бога, дадим и царя”. “Большая толпа евреев с красными флагами гналась” долго за двумя городовыми, один через двор и крышу бежал, другого же, Губия, эта толпа, “вооруженная револьверами, топорами, колами и железными палками, ворвавшись во двор, нашла спрятанным на чердаке и так изувечила, что он по дороге в больницу умер…”. Позже были избиты и поранены трое полицейских чинов, а у пяти городовых отобраны револьверы» ([113] I, с.391). А на следующий день, 19 октября, согласно свидетельствам самих евреев, «много оружия было роздано в одной сионистской синагоге» ([113] I, с.390).
Согласно другому сенатскому отчету, в Киеве 18 октября «”евреи, набросив на памятник [Николая I] аркан, старались стащить статую императора с пьедестала”; “на другой улице евреи, украшенные красными бантами, стали оскорблять четырех проходивших мимо солдат: они на них плевали”; на Софийской площади толпа бросала камни в воинский патруль, ушибла шестерых солдат…» ([113] I, с.374). Местные власти накануне по случаю царского манифеста разрешили группе граждан под председательством некоего Шефтеля использовать здание киевской думы для «мирного митинга». Однако как только митинг начался, пишет далее А.Солженицын по материалам сенатского отчета, в думу «подвалила новая многотысячная толпа с красными значками и повязками, она “состояла из студентов и лиц разного звания, возраста, пола и состояния, причем особенно выделялись евреи”… “Мгновенно все национальные флаги, которыми, по случаю Манифеста, была украшена дума, были сорваны, и их места заняли красные и черные знамена”… в думе всю мебель разломали, из разбитых шкафов выбрасывали деловые бумаги и рвали их. Распоряжался в думе Шлихтер, по коридорам ходили “сборщики денег на неизвестные цели”. – Толпа перед думой все возбуждалась… с думского балкона успешнее всего ораторствовали Ратнер и Шлихтер. “Еврей-подмастерье кричал с балкона: «долой самодержавие»; другой, прилично одетый еврей кричал: «валяй на мясо»”; еще “другой еврей, вырезав в портрете Государя голову, высунул свою в образовавшееся таким образом отверстие, и с [балкона] думы кричал толпе: «теперь я государь»”…» ([113] I, с.374-375).
«Что толкало евреев, - спрашивает А.Солженицын, - среди этих невежественно ликующих киевских сборищ, так дерзко предавать осмешке то, что еще свято простому народу?» ([113] I, с.374).