Федор и этому не внимал и не боялся быть от всех покинутым, а рассуждал так, что он худа не делает, храня детскую дружбу с Абрамом, человеком честным, который свою веру держит, а чужой не порочит и даже хорошее в ней хорошим называет.
Глава 11
Абрам пришёл к Федору и сказал без всякого гнева:
— Друг Федор, я узнал, что твои люди на тебя в большом неудовольствии за твоё ко мне расположение. Как бы для тебя от этого худо не вышло.
А Федор отвечает:
— Друг Абрам, я люблю тебя и не могу делать иначе. В отрочьем веке нас с тобою было разбили, но теперь, в возрасте, мы этого над собой не допустим. Только душа моя ослабевает от больших несчастий. Неужели и вправду Бог меня кинул?
— Счастье и несчастье сменяются в жизни, — отвечал Абрам. — Бог, который создал и христианина, и еврея, и тёмного язычника, никому не открыл тайны судьбы их. Люди дерзки, когда они хотят проницать тайну Бога и толкуют по-своему, за что человеку от Бога посылается счастье или несчастье. Это как по нашей, так и по вашей вере совсем не человеческое дело разбирать и раскладывать. Наше человеческое дело — помогать, чем можем, друг другу; к приязни нашей теперь подвален большой камень, а потому и тебе будет трудно, да и мне страшно, если тебя постигнет ещё какое-нибудь бедствие. А потому, прошу тебя, не стесняйся дружбой ко мне и покажи, что ты мною пренебрегаешь, а я в душе моей за это на тебя не обижусь.
В Федоре от этих слов даже сердце заныло.
— Нет, — говорит, — Абрам, ты мне друг от младых ногтей и никогда меня ничем не обидел, и я тебя не могу обидеть таким обхождением.
— Ну, смотри, как знаешь, — отвечал Абрам и, поцеловав Федора, добавил сквозь слезы: — Бог один знает, к чему эти испытания; но будем друг другу верны — и Бог не постыдит нашей верности.
Так друзья днём между собою говорили, а ночью собрались над их городом тучи, ударил с неба гром и спалил в одно мгновение дом Федора и все его амбары и кладовые, где у него лежали товары, которые он только что хотел посылать за море.
Глава 12
После этой беды отшатнулись от Федора все, как от чумного, и стали верить, что с ним и знаться не следует, потому что на нем въяве гнев Божий.
Федор стоит на своём пожарище унылый и думает: «Мне ни от кого не будет помощи».
А знакомый голос кличет его из-за забора.
Федор поднял голову и видит лицо Абрама.
— Что ты тужишь? — говорит Абрам. — В беде надо скорей поправляться.
А Федор отвечает:
— Нечем мне мою беду поправлять: я все дотла потерял и теперь мне не за что взяться.
— Я тебе денег дам взаймы на разживу.
— Ты смеёшься, Абрам!
— Нет, не смеюсь.
— Мне теперь, чтобы поправиться, надо по крайней мере тысячу литр золота.
— А что ты с ними сделаешь?
— Я опять накупил бы цареградских товаров, отплыл бы в Александрию, там бы продал все за тройную цену и долг бы отдал, и себе бы нажил.
— Что же, это хорошо, — приходи и возьми себе у меня в долг тысячу литр золота.
— А кого же я тебе поставлю порукой, что я тебя не обману и долг отдам?
— Не надо мне поруки. Пусть будет нам наша детская дружба порукой.
Федор говорит:
— Как люблю Иисуса Христа, так ручаюсь тебе, что я тебя не обману.
А Абрам отвечает:
— Знаю, как ты Его почитаешь, и потому ещё более теперь верю. Ты Его имя напрасно не скажешь. Иди и бери деньги.
— А если мне будет неудача и ты тогда станешь думать, что я Христом не подорожил?
— Нет, я знаю, что ты человек верный. Иди ко мне и бери скорей тысячу златниц, снаряжай корабль и плыви с товаром в Александрию.
Федор написал Абраму должную расписку и подписал её, а Абрам отсчитал Федору тысячу златниц, и тот накупил нужных для Александрии цареградских товаров, нагрузил все на корабль, распростился и поплыл в Египет.
Все удивлялись, откуда Федор взял столько денег, чтобы так легко справиться, и говорили между собою: «Верно, у него деньги в земле были припрятаны».
А Федор, когда настало время отчалить его кораблю, зашёл к Абраму проститься и, благодаря его ещё раз, сказал:
— Верь же, друг Абрам, что я тебя не обману и не поставлю в фальшь имени Иисуса.
Абрам отвечал:
— Я не сомневаюсь. Добрый человек не может пристыжать того, кого любит и уважает, как своего учителя. Плыви с Богом, и, что бы с тобою ни случилося, я своего доверия не изменю.
А доверию Абрама суждено было выдерживать много испытаний.
Глава 13
Федор благополучно прибыл с цареградскими товарами в Александрию и очень хорошо расторговался. Выручил он столько денег, что мог заплатить весь долг Абраму и себе оставить. Но на обратном пути в Константинополь морская буря разбила его корабль, и сам Федор насилу спасся на бревне, а все его золото погибло.
Мимо шедшие корабельщики взяли Федора из воды, привезли в Константинополь и выпустили, как нищего.
Сошёл Федор на землю, дождался ночи и, согнувшись под лохмотьями негодной одежды, которую дали ему на корабле, потащился к своему пожарищному пустырю, забился в погребичную яму и плачет.
Стыдно ему было даже в лицо Абраму взглянуть и рассказать, какой с его деньгами вышел худой оборот.
А Абрам сам узнал через людей о Федоровом возвращении и сейчас же пролез к нему в яму и говорит:
— Полно, Федор, что ты стыдишься? Беда над всяким может случиться. Не приходи в отчаяние. Я тебе верю и помню, что ты священное для тебя имя во свидетельство произнёс. Ты Иисуса не обманешь, а я вот принёс тебе ещё тысячу златниц. Бери и начинай все дело наново.
Федор ни ушам, ни глазам своим не верил.
— Я, — говорит, — не могу принять.
— Отчего?
— Видишь сам: меня ужасные бедствия преследуют.
— Что же, тут-то тебе и надо мужаться, а друзьям твоим тебе помогать. Иди оденься в мою запасную одежду, бери тысячу златниц и принимайся опять за дело.
Федор отвечает:
— Я боюсь, что я с моею судьбой и тебя изнищу.
— Полно, — говорит Абрам, — что о судьбе спорить? Судьба никому не известна, а то, что ты за меня бит был от своих, — это мне известно, и я тебя не выдам в несчастии, да не презрен будет в людях жид яко раб Еговы, сотворившего небо и землю. Неужели ты за меня умел пострадать, а я будто того же снести не сумею? Бери деньги и ступай опять искать счастия.
Одел Абрам Федора в свою запасную одежду; прежнюю долговую расписку переписали с одной тысячи на две, и Федор пошёл снаряжаться.
Глава 14
В этот раз Федор накупил в Царьграде ароматной смолы и нагрузил ею целый корабль. Привёз смолу в Александрию и с большим прибытком променял её тамошним купцам на олово и поплыл с оловом в Ефес. В Ефесе на ту пору олово было очень надобно и в большом спросе. Федору дали за олово вес на вес красной меди. И стал Федор вдруг богат от этого выгодного промена и поплыл назад к Константинополю, радуясь, что теперь он с Абрамом рассчитается и сам снова будет жить непостыдно.
Но вышло все опять пребедственно: опять Фёдорово судно разбилось, и опять все его богатство потонуло. А из людей он только один спасся, и опять совсем голый, как мать родила, явился домой; добрался он до своего пепелища в Царьграде, сел в уголке тёмной погребной ямы и опять плачет. Опять приходит к нему Абрам и говорит:
— Ну, слушай ты, Федор! Извели мы с тобой денег много, две тысячи златниц, и все понапрасну: надо их вернуть.
Федор отвечает:
— Как ещё вернуть? Бедствия меня так и преследуют. Но что для меня всего тягостнее, ты можешь подумать, что я твои деньги скрыл и теперь притворяюсь бедным.
— Нет, — отвечает Абрам-жидовин, — ты всегда был честный человек, да и Иисусово имя ты не произнёс бы напрасно. Я знаю, что ты Иисуса истинно почитаешь и никогда во лжи Его имя не упомянешь.