— Утешь тебя Бог, Абрам, что ты так обо мне думаешь! Правда твоя: я не помяну имени Иисуса Христа во лжи, хотя бы на меня ещё большие пришли напасти, и рад я, что ты веришь, как я его почитаю.
— Ну и толковать нам не о чем. Вот тебе твоя старая расписка на две тысячи златниц. Сотри её и напиши новую, в три тысячи, и поезжай в-третье.
Федор изумился.
— Благодарю, — говорит, — за твою добродетель, но мне уж и брать неохота. Верно, на мне есть какой особый грех, или в самом деле так надобно, чтобы люди разных вер друг другу не помогали.
— А вот для того-то, — говорит Абрам, — я не хочу, чтобы ты так думал. Един Бог во вселенной, но суды Его разбирать не наше дело, а помогать друг другу есть наша обязанность. Пиши третью расписку на три тысячи литр золота и отплывай в-третье.
Глава 15
Федор, по настоянию Абрама, взял тысячу литр золота, сел на корабль и поехал в Кальварию. Удача ему опять пошла самая счастливая. В Кальварии он накупил пшеницы, по сребренику за решето, и отплыл с нею в Гундалы, а в Гундалах всю пшеницу продал по златнице за решето. Денег стало очень много, но Федор на том не остановился: в Гундалах он накупил хорошего виноградного вина по сребренику за мотру и поплыл с вином в Антиохию. Вино за дорогу переиграло, стало ещё лучше, и Федор продал вино по златнице за мотру, которую купил всего по сребренику.
После атого у Федора стало столько денег, что и девать некуда. Но Федор знал, что он и прежде с Абрамовой руки наживал их легко, да только никогда довезти не мог.
Как бы опять в третий раз того же самого не было.
Надумал Федор лучше самому денег не везти, а послать их с какими-нибудь вольными корабельщиками так, чтобы им неизвестно было, что они везут.
Пошёл Федор ходить по городу, купил для Абрама дар: антиохийский плащ, да седло, чтобы на осле ездить, да крепкий ларец — и сделал из всего этого один свёрток, а ларец завернул в самую серёдку, и положил туда четыре тысячи золотых литр: три тысячи в возврат за взятый у Абрама долг, а четвёртую тысячу за проценты. Завернул это все так, что ларца не видно было, и отдал ехавшим в Царьград корабельщикам, чтоб отвезли Абраму-жидовину. А мало время спустя и сам поехал за ними следом.
Вольные корабельщики не догадались, что они везут в посылке золото, и как дошли до Царьграда, так сейчас и отдали посылку Абраму-жидовину.
Глава 16
Абрам был человек осторожный: он не стал при корабельщиках смотреть, что такое ему от Федора прислано, а отнёс свёрток домой, заперся один и как развернул плащ и седло, то нашёл накрепко заклёпанный ларец, а в ларце деньги — все четыре тысячи златниц полностью: три — в возврат займа, а четвёртая — за проценты.
Абрам пересчитал деньги, спрятал их и молчит, никому ни слова не говорит.
Вскоре затем Федор успел вернуться и сейчас же приходит к Абраму с большими дарами: кладёт перед ним и ткани, и каменья, и золото.
— Прими, — говорит, — от меня; я тебе всем обязан. Без тебя бы пропал я.
А Абрам отвечает:
— Я за дары тебя благодарю и принимаю их, но пора же тебе, Федор, теперь мне и долг отдать. Федор сильно смутился, но отвечал другу:
— Правда, Абрам. Я затем и пришёл, чтобы поднести тебе сначала мои дары в честь, а теперь пойдём со мною на мой корабль, раскроем все, что я имею, сочтём и поделим все поровну надвое: половину мне, а половину — тебе.
Абрам усмехнулся и говорит:
— Нет, Федор, я тебя искушал шуткою, чтобы видеть: не опалишься ли ты на меня и не скажешь ли мне укоризны за моё жидовство. Вижу, однако, что ты воистину кроток, как твой Учитель, Иисус Галилейский. Я от тебя через корабельщиков весь свой долг и проценты получил, и мне больше ничего от тебя не следует. Вот возьми свою должную грамоту.
Но скажи мне только на милость, как ты это так послал мне столь значительные деньги без всякого следа?
— А видишь, — отвечал Федор, — я ужасался моего несчастия на обратный путь и лучше хотел два раза тебе заплатить, чем ещё один раз остаться неисправным за порукой имени моего Спасителя.
Абрам обнял и расцеловал Федора.
— Да, — говорит, — ты Его истинно любишь и прославляешь. Умножь Бог на свете людей, тебе равных и подобных.
— Да, умножь Бог и таких, как ты, Абрам! — отвечал Федор, и сказал, что он желает построить из своего богатства такой дом, где бы был приют и харчи всем бедным детям всех вер без различия, чтоб они с детства друг с другим свыкались, а не разделялись.
Абрам очень обрадовался.
— Хорошо, — говорит, — и я свой процент не беру, а отдаю на этот дом. Пусть дети живут без разбору, как мы с тобой жили в детстве нашем. И пусть будет это дружбе нашей на старости поминанье.
И сделали так: построили дом и назвали его «селением ближних». И, приходя туда, оба одною радостью радовались и, одною равною заботой о «ближних» заботясь, мнили, яко единую и согласную службу приносят всех сотворившему Богу.
Повесть эта не есть баснословие, измышленное досугом писателя. Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая и в давние же годы писанная рукой современного богочтителя и человеколюбца. Ныне она от старых записей взята и в новом изложении подаётся для возможного удовольствия друзей мира и человеколюбия, оскорбляемых нестерпимым дыханием братоненавидения и злопомнения.
1886 г.