Борода еще наверху объяснил, где нужные койки. Без труда их находим и встаем к ним спиной. Слева от меня Череп, справа - судя по фигуре - Кица. Наша задача простая - махать бляхой во все стороны и не давать никому пройти.
В роте начинается шевеление. Поднимаются темные кочаны голов. Откидываются одеяла. Никто не может сообразить, что происходит.
Старые с осенниками подбегают к койкам и расхватывают стоящие возле них табуреты.
Форма МТО-шников летит на пол.
Опрокидывается несколько коек.
Череп наотмашь бьет бляхой по чьей-то чубатой голове. Раздается протяжный вопль. Секунду спустя наши начинают молотить табуретами по мечущимся под одеялами фигурам.
Казарма наполняется визгами и криками.
Некоторым удается вскочить и выбежать в проход. Но все табуретки разобраны или выброшены на взлетку нашими. Безоружную мазуту снова настигают удары.
Борода - я узнаю его по характерным выкрикам - орудует двумя табуретами сразу. Кому-то он даже успевает заехать ногой в лицо. Получивший падает на пол и извивается уже под ударами сапог.
Прямо на меня из темноты выпрыгивает кто-то в белом нижнем белье. Я едва успеваю выставить руку. Угол табуретки врезается в мое предплечье и, еще не осознав боли, изо всех сил бью гада ремнем. Бляха заезжает ему по скуле, но он не падает, а лишь замирает на какое-то мгновение. Этого достаточно для Кицы - тот несколько раз охаживает МТО-шника своим ремнем.
Солдат роняет табурет и, обхватив голову руками, падает на колени. Может, и кричит, но в поднявшемся оре неслышно. .
Толстый рукав бушлата смягчил удар, и левая рука моя почти в рабочем состоянии. Подхватываю табурет и швыряю его в глубь помещения.
Уверен, что в кого-то попал.
Дергаю за бляху, укрепляя на кисти ремень.
Больше желающих пока не находится. Краем глаза замечаю, что слева от меня никого нет. Оглядываюсь на наших, и вовремя - Борода уже стоит на взлетке и машет рукой.
Отходим.
Я вижу как двое наших тащут кого-то долговязого. Без сомнения - Соломона.
Рядом появляется Череп. Без полотенца на лице, со съехавшей на затылок шапкой. Одна из тесемок вырвана "с мясом".
- Уходим! Уходим!! - орет он сквозь шум.
Бежим по взлетке. Вдогонку нам летит несколько табуретов. С грохотом падают позади нас, никого не задев.
Изнутри в дверь канцелярии отчаянно молотит запертый там ответственный по казарме лейтеха. Не повезло ему.
На лестнице мы стягиваем с себя полотенца и каски.
- Что с Соломоном? - орет Борода.
Никто точно не знает. Но у Соломона из бушлата на месте поясницы что-то торчит, какие-то лохмотья.
- Порезали его, - бросает Колбаса на ходу. - Бушлаты в сушилку! И все по койкам!
Дневальный-мандавоха с перекошенным лицом впускает нас. Кивает Бороде и, выглянув на лестницу, закрывает дверь на брусок.
- Все понял? - спрашивает его Борода, стягивая бушлат. - Услышал шум, испугался. Закрыл дверь.
Дневальный кивает, не переставая.
- Звони, вызывай дежурного, - приказывает Борода.
Почти месяц часть шерстили военные дознаватели.
На комполка лица не было.
Замполит Алексеев отменил просмотры кинофильмов и каждый вечер собирал полк в клубе. Читал лекции о воинском долге и дисциплине.
Начмед Рычко старательно опаивал питерских "гостей".
Удивительно, но дело решено было спустить на тормозах. Формально факт драки доказан был - несколько сотрясений и пробитых голов не скроешь. У Соломона - колотая рана, неглубокая, правда. Предположительно отверткой.
На три недели отправили его в госпиталь, к нашей всеобщей радости.
Порешили на том, что драка возникла внутри самой роты. На почве распития спиртных напитков.
Оказывается, почти все старые в роте той ночью были пьяные в хлам. Не слегка выпившие, как наши, а совсем никакие.
Когда прибежал дежурный по части с помощником, а за ними - патруль, никто даже толком не мог рассказать, что произошло.
Много позже, когда Борода уже дембельнулся, я узнал некоторые подробности той операции.
Хитрый Борода через третьи руки загнал в роту банку спирта.
Спирт раздобыли так. Ночью, разумеется, с ведома одного из фельдшеров, влезли в кабинет Рычко. Спирт начмед держал в сейфе, перелитый уже из канистр в стеклянные емкости.
Вскрывать сейф не стали. Просто свалили сейф на тщательно вымытый пол и губкой собрали все вытекшее. Отжали в свою тару, поставили сейф на место и ушли.
Взлом и кражу повесили на роту МТО.
Наказали дневальных, ответственного офицера, замполита роты и самого ротного. Нарядами, лишением отпуска и выговорами.
Рычко пытался привлечь и фельдшера, но тот в момент взлома в санчасти отсутствовал - был вызван на КПП для оказания медицинской помощи сержанту Деревенко, порезавшему руку о консервную банку.
Таким образом, и Борода вышел из этой истории сухим.
На всякий случай наш взвод решили расформировать. Но потом передумали и просто сократили наполовину, до пятнадцати человек.
Кончилось наше особое положение в части.
Теперь на КПП и в караул стали заступать попеременно с другими ротами Правда, слава "отморозков" за взводом закрепилась окончательно.
Из старых ушли от нас Подкова, Быстрицкий и Супрун. Убрали десяток осенников, раскидав их по разным ротам.
Из моего призыва перевели только одного - Черепа. Причем - в роту МТО. Сказать, что Черепу пришлось там нелегко - значит, ничего не сказать. Странно, что его там вообще не убили:
Весна все ближе.
Дикие холода позади. Солнце, все еще маленькое и тусклое, теперь показывается чаще. Пару раз случились уже оттепели.
Небо светлеет. Пролежав всю зиму чуть не на крышах казарм, теперь оно поднимается на положенную ему высоту.
Тревога вперемешку с радостью, смутные надежды и тянущая тоска - все это приносит в душу еще не сама весна, но ее предчувствие.
Весна поменяет многое в нашей жизни. Главное - чтобы она настала.
Для этого имеется ряд мероприятий.
Одно из них - выгон зимы из казармы - успешно выполняют бойцы. Машут полотенцами по всей казарме и гонят зиму к выходу.
Уколов заставляет их не просто махать под койками, а ползти под ними и кричать "Кыш!"
Бойцов, как водится, подбодряют пинками.
Нас уже к этому не привлекают. На нашем счету выгоны лета и осени. Теперь мы лишь наблюдаем. Я волнуюсь за друга Арсена - как отнесется к этому маленький горец?
Но Арсен воспринимает все на удивление легко. Скалит белые зубы и крутит полотенце, как пропеллер.
Завтра - первое марта. До приказа наших старых - шестнадцать дней.
Скорее бы.
Потом еще месяц - другой, и их, наконец, в части не будет. А мы, сидя в столовой, посмотрим на вершину горы, где машет нам рукой маленький человечек, опираясь на длинный черпак.
Но до этого надо еще дожить.
Еще одно сезонное мероприятие носит официальный характер. К нему привлекается весь сержантско-рядовой состав.
Имеется даже название - "приближение весны".
Сигнал к действию - появление грачей. По мотивам картины - уже не помню кого - "Грачи прилетели".
Всем выдаются ломы и штыковые лопаты. На ближайшие несколько дней часть превращается в какой-то странный прииск. Кипит работа. Повсюду тюкают ломы, взметается грязно-серое крошево льда. Лопаты вгрызаются в слежавшуюся по обочинам дорог снежно-льдистую массу. Куски голубоватого снега выбрасываются на асфальт, рубятся, растаптываются сапогами.
От работы не увильнуть никому - руководят командиры подразделений. Никаких тебе перекуров. По дорожкам снует неутомимый Геббельс, он же замполка подполковник Порошенко.
Даже Борода держит одной рукой лопату и тычет ей в снег, ковыряя ямку.
Мне работа нравится.