Он сообщил офицерам те новости, с которыми явилась на "Энтерпрайз" Эл Ай'Мезан Т'Лайлу и в присутствии командования трех кораблей поклялся в том, что все это – истинная правда. Сейчас Спок должен был отвечать на вопрос одного из членов экипажа "Инайу", но капитан Кирк протестующе замахал руками:
– Джентльмены! Ситуация в общих чертах ясна. Нам надо принимать решение!
– Но это полнейшее нарушение всех законов Звездного Флота! – Майк Уолш гневно взглянул на Джеймса. – Допущение врагов в секретную зону, частная связь с иностранными державами, шпионаж.
– У меня есть полномочия, Майк! – нетерпеливо возразил Кирк. – Ты же помнишь ту депешу, которую прислало нам начальство. Там черным по белому сказано: "Предоставляется полная свобода действий".
Майк поморщился. Он прекрасно понимал, что его ожидает в случае, если эта операция провалится.
– Я знаю, что сейчас все мы находимся в невыгодной ситуации, – продолжил Джеймс. – Если мы здесь останемся, ромуланцы, наблюдающие за Зоной, могут заподозрить неладное. Но разойтись, не решив судьбы "Интерпида", мы не можем! Не можем мы и послать сообщение с просьбой о помощи ведь все каналы космической связи прослушиваются! Послать к командованию один из кораблей с секретным сообщением мы тоже не можем. У нас нет времени, мы должны собраться с силами и действовать, действовать, действовать! Я вынужден признать, что в данной ситуации идея Эл – самая лучшая!
Джеймс оглянулся на ромуланку. Та бросила на него сдержанный, признательный взгляд. Обычно так смотрел Спок, когда был очень доволен чем-то.
– Джентльмены, – вдруг заговорил Тав. – Поверьте, нашей главнокомандующей точно так же неприятно предлагать вам весь этот план, как и вам принимать его. К тому же, если операция пройдет успешно, мы с Эл Ай'Мезан Т'Лайлу и все члены экипажа "Бладвинга" будем навечно изгнаны за пределы ромуланской Империи. И не просто изгнаны. Нас будут преследовать до конца наших дней. Совсем не исключено, что в конечном итоге все мы будем убиты тайными агентами родной для нас державы. – Тав помрачнел. – Но мы решили рискнуть. Конечно, не ради себя, а ради нашей любимой Родины. В конце концов, это дело мнхай-захе!
Офицеры зашевелились и с любопытством посмотрели на Дженис Керазус. Компьютерный переводчик не смог адекватно перевести ромуланское слово. Дженис встала и хотела объяснить, что означает это выражение, но Тав опять заговорил:
– Друзья! Я хочу, чтобы вы поняли, насколько наше положение хуже вашего. Если нас захватят на территории ромуланцев, экипаж "Бладвинга" будет умерщвлен. А у вас остается возможность пробиться назад. И если это удастся, при любых осложнениях которые могут возникнуть с руководством Звездной Флота, вас оставят в живых!
– Все понятно, – кивнул Джеймс. – Кроме одного. Лейтенант Керазус, объясните нам, что значит "мнех..." или как его там?
– Мнхай-захе, – улыбнувшись, поправила его Дженис Керазус. – Вы просите меня перевести одно из самых трудных слов в ромуланском языке. Это и не честь, и не преданность, и не ненависть. Я даже не знаю, как объяснить... Скажем, это можно назвать ненавистью, которая требует, чтобы вы отдали последнюю каплю воды своему врагу, а может быть, любовью, из-за которой вы должны будете убить своего друга. Значение этого слова меняется в зависимости от контекста, но даже в конкретном тексте оно трудно уловимо.
– Ну, а каково значение слова в данном контексте? – уточнил Джеймс.
Джеиис Керазус посмотрела на Тава:
– Насколько я поняла, экипаж благодарен главнокомандующей Ай'Мезан Т'Лайлу за то, что она для них сделала. Я знаю, что это звучит довольно-таки странно, но ромуланское понятие "преданность" далеко не всегда включает в себя желание и согласие.
Короче говоря, эти люди согласны идти за ней даже в том случае, если им придется умереть... Конечно, если они смогут... Они согласны с тем, что делает главнокомандующая, и не желают слушать возражения Верховного Командования.
Все замолчали.
– Главнокомандующая, – тихо сказала Ригол, – извините нас за невежество и подозрительность. Думаю, что во всем виноват печальный опыт прошлого. Все мы видели, что ромуланцы ведут бесконечные войны, жестокие и кровавые, но никому из нас не приходилось сталкиваться с представителями ромулан, сражающихся за мир. Поверьте, для нас это – большая неожиданность.
Эл улыбнулась устало и грустно:
– Поверьте, Ригол, кроме искусства войны мы владеем еще многими другими. Правда, наше географическое положение не дает возможности проявить себя в чем-то более высоком. Мы все время должны воевать то с клингонами, то с Федерацией, то с Федерацией, то с клингонами. Ну что ж, пусть мирными искусствами занимаются наши союзники.., или наши подчиненные...
При этих словах лейтенант Керазус резко вскинула голову и хотела что-то сказать, но промолчала.
– Ваши комментарии, лейтенант? – быстро спросил Джеймс.
Керазус встала и заговорила медленно и торжественно. Как и в разговорах со своими подчиненными, Джеймс слышал все тот же перевод на общепринятый федерационный бейсик, но потому, как торжественно звучала речь, он понял, что Дженис говорит на каком-то древнем языке. "Кажется, латынь!" – удивленно подумал Кирк и покосился на доктора Боунза. Тот слушал главного специалиста по ромуланской культуре и согласно кивал головой.
– Жители Федерации давно дали ригганзу прозвище ромулан. Слово это восходит к истории Земли. Было когда-то в незапамятные времена на планете, взрастившей всю людскую расу, такое государство – Рим. Государство ужасное и прекрасное одновременно. Прекрасное своей культурой, ужасное – кровью, беспринципностью политиков и удивительной пристрастностью к войне. Ромуланцы, как и жители Рима, любят войну и красоту, еще они любят государство и чтут законы. Многое они унаследовали от своих древних, давно уже позабытых предков. И гордость, и тщеславие, и высокомерие, и смелость, и ум, и умение побеждать в войне. Но, унаследовав древние законы, ромуланцы забыли их смысл. А еще они забыли суровый приговор истории. Рим пал, и на его руинах расцвели другие народы. Пал потому, что любил разделять и властвовать, властвовать и разделять. Я хотела, чтобы главный принцип политиков древнего Рима не стал ведущим в новом, только что народившемся союзе.
Джеймс посмотрел на Эл. Та следила за лейтенантом Керазус с явным удивлением.
– Это очень хорошо сказано, – наконец-таки произнесла она. – Мне кажется, что сейчас звучал какой-то древний язык.
– Да, – кивнул Кирк, – это латынь. Она давно уже является мертвым языком и все же, будучи мертвой, живет и влияет на живые языки, на наши нравы и обычаи. Римляне были очень талантливым народом.
– Лейтенант сказала, что это древнее государство пало. Таков был суровый приговор истории. Конечно, если эти люди жили по принципу "раздели и властвуй", так и должно было произойти. Разрушение морали всегда ведет к разрушению страны. Вы правы, наши политики действительно чем-то похожи на римлян. Они тоже забыли смысл древних законов, смысл слов честь, совесть, милосердие. Они хотят править всем миром, а вместо этого разрушают собственную империю. Или.., вы имели в виду что-то другое?
Джеймс и Маккой молча кивнули – все правильно.
– Моя империя стоит на пороге катастрофы. Но я не хочу смотреть, как разрушаются основы бытия. На "Энтерпрайзе" я уже рассказывала, что не могу найти поддержки среди своих друзей, а потому обращаюсь к своим врагам. Ваша федерация неоднократно заявляла о том, что хочет мира, толькo мира.