Трещины неторопливо бежали по нему, и, конечно, им не было никакого дела до ребятишек, на головы которых собиралось вывалиться стекло.
Она хорошо запомнила, как хотела закричать: «Всем быстро отойти!», и тут же, перебивая эту мысль, пришло: «Не успеваю…», вместившее в себя много больше этой короткой фразы. Это было осознание нечаянной вины – ведь именно она привела их сюда, именно она построила их так близко к стене, и, значит, именно она была бы в ответе перед своей совестью за их гибель.
И тогда она закричала – телепатически и, как выяснилось потом, настолько громко, что этот крик – адресованный детям, услышали абсолютно все. «Опасность!» – означал этот крик. Повинуясь ему, шеренга, уже обратившая лица навстречу своей смерти, медленно, еле поднимая ноги – так ей казалось, сделала шаг назад, уходя из-под прямого попадания стекол.
Козырек над подъездом принял на себя первою атаку прорвавшегося наконец стекла, и только ухудшил положение – отбрасывая осколки, увеличивая их скорость, измельчая многократно, он сделал их в тысячи раз смертоноснее и опасней.
Она стояла не шевелясь, спокойно наблюдая, как медленно разламываются стекла под ногами детей, покрываясь перед этим многочисленными трещинами, как пролетают осколки, очевидно, калеча – ноги, руки, тела. Только не было звука, словно его выключили зачем-то и поэтому никто не кричал. А потом – прорвался звук, время вернуло свой бег, и – все кончилось. Площадка перед школой была усыпана осколками стекла так плотно, что практически не виден был асфальт. И – посреди этого безумия, стояла молчащая шеренга детей. Им некуда было ступить, потому что вокруг их ног плотным слоем лежали осколки – большие, маленькие, средние…
Она рванулась к ближайшей к себе девочке, стала ощупывать ее, трясти, поднимать платье, бесконечно спрашивая: «Тебе больно? Где больно?» Ребенок смог говорить через несколько минут, едва оправившись от шока и странно заглядывая в ее лицо. «Ты знаешь? Знаешь, что случилось? Ты – ЗНАЕШЬ? Меня – не должно быть, а я есть. Я – запомню. Никогда не забуду!» – говорили глаза ребенка. А она молча отвечала – «Молчи, только молчи. Никто и никогда…» – «Никто и никогда из нас не расскажет. Но мы – будем помнить. Всегда. Всю жизнь. Как ты спасла нас,» – подхватывали глаза, устремленные на нее. Ей хотелось кричать: «Нет! Я – едва не погубила вас. Неосторожностью, недодумала…» – «Ты – спасла нас!» – спорили глаза.
Подбегали другие вожатые, из подъезда выбежала завуч, воспитатели. А она – уже все поняла. Потому что, когда девочка сделал шаг, осколки ровным слоем лежалиподееногами!Словно и не было над ними никаких ног. Четырнадцать ребятишек сошли с места и – не осталось на асфальте – никаких следов…
Когда завуч, довольная и счастливая, подошла к ней и сказала, что никто не пострадал – она нисколько не удивилась.Ниоднойцарапинынебылонинаодномребенке.Так и должно было быть.
***
– Сколько бы пострадало тогда детей? Ты знаешь? – спросила женщина Мальгрума.
– Ну, наконец, вы соизволили заговорить! Восемь бы из них погибли…
– Та девочка?
– Осталась бы инвалидом. Ей бы перерезало осколком ногу.
– Спасибо. Спустя столько лет могу тебе это сказать.
– Не за что. Вы бы не смогли этого пережить. Такая вина искалечила бы вас навсегда. Моя задача – чтобы вы излишне не страдали.
– И именно поэтому ты убил меня так не вовремя, когда все было хорошо, чтобы не причинять лишних страданий? – спросила она с иронией.
– Много часов я пытаюсь вам объяснить, почему это необходимо, но вы не желаете слушать.
– Я слушаю. – Она покорно наклонила голову.
– Я начну издалека.
– А вот этого – не нужно.
Уже несколько часов ты морочишь мне голову! Почему именно сейчас? Много раз мне не хотелось жить, много раз я могла погибнуть, если бы ты не вмешивался. И вдруг – теперь?
– Вы же ничего не поймете!
– Я постараюсь понять, – выделяя каждое слово, сказала женщина.
– Несколько суток назад я разговаривал с вашим братом.
– У меня есть брат? – изумленно спросила женщина.
– Я же говорю – вы ничего не поймете.
– Хорошо, – сдалась женщина. – Рассказывай как хочешь, только не тяни, ладно?
– Вы должны прежде узнать, кто вы и что вы. Только потом вы сможете понять, что нужно делать. Вы – потомок двух древнейших во Вселенной цивилизаций – Тийомцев и Ранитов. Ваша мать – королева Тийомы…
– У вас есть короли? – спросила женщина с насмешкой. – То есть власть переходит по наследству, от отца к сыну?
– Нет. Власть на Тийоме переходит к существу с наибольшей степенью сложности организма.
– Тогда это – не монархия. – Она мысленно пожала плечами.
– Много тысячелетий только в одном роду на Тийоме рождаются дети самой высокой степени сложности. Поэтому главу планетарного содружества можно назвать королем. А его жену – королевой.
– Понятно. Значит, я – принцесса Тийомы? – она улыбнулась. – Все это ужасно глупо, Мальгрум, ты не находишь?
– Мне это не кажется глупым. И я не говорил, что вы – принцесса Тийомы, потому что ваш отец не был королем. Ваш отец, Суперг, был Векторатом Времени Вселенной ВD-Дигма, в которой мы и имеем честь находиться.
– Кто такой Векторат Времени? Мне это ни о чем не говорит.
– Векторат или Распорядитель Времени – высшая должность во Вселенской иерархии. Существо, обладающее правом и обязанностью – помогать другим цивилизациям, способствуя их выживанию. Теперь эту должность должны будете занять вы, как самое сложное существо нашей Вселенной в данный момент времени.
– Та-а-ак, – протянула женщина. – Ты меня окончательно запутал. Как я могу занять такую должность, если пока имею представление только о Земле? Да и то – не сказать, чтобы очень полное. Прожить тридцать шесть лет – это немало, но и не много.
– Не могу сказать, чтобы вы тратили время даром.
– Что это меняет? – Она мысленно пожала плечами, потом задумалась. – Ладно. Давай, я буду задавать вопросы, а ты – коротко и понятно отвечать.
– Допрос? Это входило в одну из ваших специальностей на Земле?
– Ты же все знаешь. Итак, я – дочь Вектората Времени и королевы Тийомы. Почему мои родители погибли при рождении?
– Потому что ваш отец не имел необходимых органов для того, чтобы принять роды у тийомской женщины. По законам Тийомы, в такой ситуации, это должен бы был делать король Тийомы. Но вариант этот исключался, так как ваша мать сбежала с Тийомы и вышла замуж за Вектората Времени.
– Неужели ее никак нельзя было спасти?
– Стайолы, существа, к типу которых вы относитесь, при своем рождении забирают огромное количество энергии. Это выбрасывает мать, а иногда и отца, на более низкий энергетический уровень. Для нас – они просто растворяются в пространстве.
– Понятно. Никогда не буду иметь детей. Что было дальше, когда я родилась?
– Дальше, ваш отец приказал мне искать ближайшую населенную планету – это оказалась Земля, – и внедрил вашу сущность в тело мертвого земного ребенка.
– Какой ужас, господи! Никогда не замечала у себя раздвоение личности. Но кое-что это объясняет.
– Патологическую ненависть вашей земной матери к вам?
– Это была не ненависть. Просто мы не могли находиться рядом. Ее во мне абсолютно все раздражало. Скажу честно, это сильно отравило мне детство.
– С другой стороны, вы очень рано стали задумываться об отношениях между людьми. А это было хорошо. Вас назвали в честь вашей матери – Линорь. Но обращаться к вам я так не могу. Есть определенные нормы обращения, диктуемые вашей должностью.