1870
и тогда благородного
крепко обнял
владыка Скильдингов
на прощание,
лобызая воителя, —
и сбежала слеза
по щеке седовласого,
ибо старец,
гадая надвое,
не надеялся
1875
вновь увидеть
в своем чертоге
и услышать вождя,
так ему полюбившегося,
что не смог он сдержать
в сердце бурю слез;
и не раз потом
грустью полнилась
грудь правителя —
вспоминался ему
1880
воин избранный.
Вышел Беовульф
из хором на луга,
славным радуясь
золотым дарам
(а уж конь морской
ждал хозяев,
корабль на якоре);
шли герои,
расхваливали
1885
подношения Хродгаровы:
он воистину
вождь безупречный —
только старость
его и осилила,
как и всякого смертного.
Шла дружина
мужей доспешных
к побережию,[110]
и сверкали на воинах
1890
сбруи ратные,
кольцекованые.
Страж прибрежный
следил с утеса,
как и прежде;
дивясь на воинство
потрясал он копьем,
не грозя, но приветствуя
вот идет на корабль свой
рать сверкающая,
1895
гордость гаутов!
И взошли они
на корму круто выгнутую,
нагрузили
ладью на отмели
и казною, и конями,
и припасами воинскими,
и дарами бесценными
из сокровищниц Хродгара
переполнили.
1900
Корабельного Беовульф
одарил караульщика
золоченым мечом,
дабы этим отличием,
древним лезвием,
страж гордился
в застольях бражных.
И отчалили корабельщики,
и отплыли, покинули
землю данов;
1905
взвился на мачте
парус, плащ морской,
к рее крепко привязанный,
древо моря
скользнуло по волнам —
и помчалось;
ни разу над водами
непопутного не было
ветра плавателям,
и летел через хляби соленые
1910
прочно сбитый борт
по равнине бурь;
скалы гаутские
показались вблизи,
берег знаемый, —
быстро к пристани,
подгоняемый ветрами,
побежал корабль!
А уж там их
встречал дозорный
1915
страж, высматривавший
в океанской дали
возвращающихся
морестранников;
привязал он
широкореброго
вервью к берегу,
чтобы дерево плаваний
в хляби водные
не увлек отлив.
1920
Повелел тогда
людям Беовульф,
благо путь недалекий,
на плечах снести
золотую кладь
к дому Хигелака,
сына Хределя, —
на приморском холме
вождь с дружиной
сидел в хоромах.
1925
Был дворец тот обширен,[111]
владыка могуч,
а жена его, Хюгд,
и юна, и разумна,
и ласкова,
хоть и мало зим
провела она
в этом доме,
дочь Хереда,
наделяя без робости
1930
гаутских воинов
драгоценностями
от щедрот своих.
Ни гордыней, ни хитростью
не подобилась Хюгд
Трюд-владычице,[112]
той, на чье лицо
заглядеться не осмеливался
ни единый
из лучших воителей,
1935
кроме конунга,
ибо каждый знал:
страшной каре
повинный подвергнется,
смертным узам,
и меч, не мешкая,
огласит над злосчастным
приговор Судьбы —
и без жалости
смертоносное лезвие
1940
сокрушало жизнь.
Не к лицу то властительнице,
не пристало то женщине,
даже лучшей из жен,
прях согласья,[113]
по злобе, наветами
лишать жизни
мужей неповинных!
Родич Хемминга[114], Оффа,
укротил ее;
1945
и за чашей медовой
люди сказывали,
что смирилась,
притихла злочинная
с той поры, как взял
юный вождь
деву златоукрашенную
в жены за море,
конунг Оффа
в свои чертоги,
1950
там по воле отцовской,
за желтыми водами,
зажила она,
с той поры добронравная,
многовластная
благоденствовала,
и была ей ниспослана
доля радостная,
и любил ее
вождь дружинный,
1955
герой досточестный,
из сынов земли
всеизвестнейший, —
так я слышал, —
от моря до моря
Оффа славился
и победами ратными,
и подарками щедрыми
копьеносцам-дружинникам,
и в державе своей
1960
мудровластием;
и таким же, как он,
был внук Гармунда,
родич Хемминга,
в битвах яростный Эомер,
покровитель воителей.
Предводитель шел,
и дружина за ним,
от приморских песков
по знакомой дороге,
1965
прочь от берега, —
светоч небесный,
солнце с полдня
тропу озаряло.
Ускоряя шаг,
поспешала рать
ко дворцу, где сидел
юный конунг,
хранитель державы,
щедросердый вождь,
1970
победитель Онгентеова.[115]
Прежде них добежала
весть до Хигелака
о пришествии Беовульфа:
он вернулся
живой, невредимый
с бранных игрищ, —
уже приближается
ко дворцу друг щита,
к дому отчему!
1975
Тотчас было
владыкой поведено
во дворце чертог
приготовить для странников,
и воссели там
родич с родичем,
вождь с героем,
из похода вернувшимся,
и, как должно,
хозяина доброго