На полу лежал мальчик-индеец, на вид ему было лет четырнадцать. На нем были грязные белые брюки и сандалии. Майка пропиталась кровью, кровь
запеклась и на лице. По его широко открытым остекленевшим глазам было ясно, что он мертв.
- Взгляни сюда, - позвал меня Лепски и направил фонарь в темный угол.
Прислонившись к стене, сидел Пит Левински, сжав в руке пустую бутылку виски. Его лицо представляло собой кровавое месиво. Над переносицей я
рассмотрел дырку от пули.
- Найди телефон и дай знать в полицию, - скомандовал Лепски. - Я останусь здесь.
Выбежав из дверей и пересекая двор, я с величайшим облегчением думал только об одном: бедняга Пит Левински уже ничего не сможет рассказать
Лепски.
***
Было уже больше десяти вечера, когда я отпер дверь своей квартиры, зажег свет, повернул ключ в замке, закрыл дверь на засов, прошел в
комнату и рухнул в кресло. Я купил по дороге сандвичи с мясом, но есть мне не хотелось. Надо было подумать.
Пит говорил, что приставит к Джошу шайку знакомых мальчишек. Мальчик-индеец с простреленной головой, очевидно, был одним из них. Вероятно,
Джонс его заметил, выследил, пришел вместе с ним к Питу и застрелил обоих. Этот вывод меня не вполне устраивал, но что поделаешь, за неимением
другого приходилось довольствоваться им. Во всяком случае, вид убитых яснее ясного доказывал, что, как и утверждал Колдвэлл, Джонс и Поффери
смертельно опасны.
Но в моем мозгу, словно большой вопросительный знак, торчала Нэнси-Хэмел. Каким образом она оказалась связанной с Поффери? Я не сомневался,
что она ему помогала.
Затушив сигарету, я закурил следующую. Я так и сделал, ломая голову, не в силах ничего понять, когда кто-то позвонил в дверь.
Я вышел в прихожую открыть дверь. На пороге стоял Лу Колдвэлл, я посторонился, приглашая его войти.
- Увидел у вас свет, - пояснил он. - Что вы думаете об этих убийствах? Они вам о чем-нибудь говорят?
- Ни в малейшей степени. Как насчет выпить?
- А почему бы и нет?
Он вышел в гостиную и уселся, вытянув длинные ноги:
- На набережной поднялся такой переполох, что я о Поффери уже и расспрашивать не стал. Завтра, когда все немного затихнет, отправлю в порт
на разведку нескольких наших ребят.
- По-моему, если Поффери и был здесь, то смылся, - сказал я, наливая Колдвэллу неразбавленное виски.
- Я все же порасспрашивал в порту, пока туда не примчалась чуть ли не вся городская полиция. Никто Поффери не видел. Может, завтра сообщат
что-нибудь из Нассау.
- Ручаюсь, что он там.
Колдвэлл отпил полстакана, вздохнул, потом осушил стакан до дна.
- Как вам показались эти двое убитых, Барт? Я их хорошо рассмотрел. Это дело рук профессионала. Два выстрела - два трупа. Почерк - Поффери.
Вот я и думаю, какая тут связь? Вам ничего в голову не приходит?
- Нет, скорей всего кто-то затаил на Пита обиду, - предположил я. - Он же в свое время раскрыл банду торговцев наркотиками. Вот, наверно,
они и свели с ним счеты.
- А мальчишка при чем? Я пожал плечами:
- Свидетель?
Колдвэлл подергал себя за нос и зевнул:
- Ладно, пусть Лепски разбирается, это его забота.
Мое дело - Поффери.
Мне до смерти надо было выпытать у него хоть какие-то сведения:
- А что известно о его жене? Давайте-ка я плесну вам еще.
- Нет, спасибо. Мне сегодня еще работать. Ну что сказать? Я и сам хотел бы узнать о его жене хоть что-то. Попросил Вашингтон прислать мне
ее фото из досье. Я вам его покажу. Вы все равно здесь толчетесь, вдруг увидите ее, а может, и на него налетите.
- А дело-то на нее есть?
- Почти никаких данных. Пока она не вышла за Поффери, она называла себя Лючия Ламбретти. Итальянские полицейские проверили и установили,
что это имя вымышленное. Она появилась на горизонте внезапно, примерно полтора года назад, - никто не знает откуда - и тут же снюхалась с
Поффери. В Италии их поймали, когда они пытались ограбить банк. Он удрал. Ее продержали некоторое время, успели сделать фотографию, снять
отпечатки пальцев - и все: она сбежала. Кто-то передал ей в камеру револьвер, она прикончила двух караульных - и только ее и видели. - Колдвэлл
посмотрел на часы. - Ну, мне пора. Пока. - И он ушел.
Заняться мне вроде было нечем, оставалось только лечь спать. Договариваться о встрече с Бертой было уже поздно. Так что я дожевал свои
сандвичи с мясом, не переставая думать о Пите Левински: неужели его пристрелил Джош Джонс?
Мне было жаль Пита, я ему симпатизировал. Налив себе еще, я отправился в спальню. Кровать казалась такой одинокой! Я подумал было, не
пригласить ли все же Берту составить мне компанию, но тут же решил, что слишком поздно. Хотя, может быть, и стоило попробовать. Я вернулся в
гостиную и уже взялся за телефон, как вдруг тихонько звякнул дверной звонок.
Как раз перевалило за полночь. Я подошел к дверям, накинул цепочку и слегка приоткрыл дверь так, чтобы меня не было видно. В прошлом месяце
в нашем доме притаились грабители, и кое-кому из жильцов досталось. Мой сосед до сих пор лежал в больнице.
- Кто там? - спросил я.
- Я - помощник Пита, - ответил мальчишеский голос, и по мягкому акценту я понял, что мой посетитель - индеец.
Закрыв дверь, я снял цепочку и впустил гостя. В прихожую, обогнув меня, прошмыгнул худенький мальчонка лет тринадцати, с густой гривой
черных волос. На нем был белый тренировочный костюм. Лицо блестело от пота, и он едва переводил дыхание. Я запер дверь и велел ему пройти в
комнату. Он с любопытством оглядывал гостиную.
- Как тебя зовут, сынок? - спросил я, опускаясь в кресло.
Все еще озираясь, паренек пожевал нижнюю губу и обратил на меня черные глаза:
- Джой. Я работаю на Пита.
- Ты слышал, что с ним стряслось?
Джой сглотнул, и его грязные руки сжались в кулаки.
- Просто не верится, - сказал я. - Ну садись.
Он заколебался, потом примостился на краешек стула напротив меня.
- Почему ты пришел сюда, Джой?
- Мы с Томом братья...
- Том - это тот парнишка? Он снова сглотнул и кивнул.
- Сочувствую тебе, Джой. Всей душой сочувствую, поверь мне.
Лицо у него затвердело, глаза сузились.
- Сочувствием не поможешь, - выдавил он хрипло.
- Это я понимаю. Так зачем же ты пришел? Джой провел кончиком языка по пересохшим губам:
- Вы ведь заплатили Питу двадцать баксов, чтобы он следил за Джошем Джонсом.