– Нечто невероятное, немыслимое!
– Но что же все-таки?
Господин Тузенпуп наклонился к уху господина Пепперминта и прошептал:
– Представьте себе, мне показалось, будто из конторы выбежала рыжая обезьяна в водолазном костюме. Не правда ли, ужасно?
– Ужасно, ужасно! – согласился господин Пепперминт.
Господин Тузенпуп пошел спать, а господин Пепперминт завернул за угол, где его уже поджидал Субастик.
– Хорошо ты себя ведешь, нечего сказать! – укоризненно проговорил господин Пепперминт.
– Очень хорошо! – весело поправил Субастик. – Среда, четверг и пятница – три свободных дня! А сегодня ты с полудня уже свободен! И мы можем гулять до самого вечера!
– Не возражаю! – сказал господин Пепперминт и взял Субастика за руку.
– Как тебе понравились мои стихи? – спросил тот.
– Слишком нахальные!
– Значит, хорошие! Слушай внимательно, папочка. Я же сочинил продолжение!
– Опять такие же нахальные стихи?
– Вовсе не нахальные! – заверил его Субастик и начал распевать так громко, что прохожие стали оборачиваться:
Нам контора не нужна,
Надоели вожжи!
Тузенпуп лишился сна
И покоя тоже.
Целых три свободных дня –
Наш хозяин болен.
Это праздник для меня,
Папочка доволен!
– Не один только папочка доволен! – вставил господин Пепперминт.
– Конечно, – согласился Субастик. – Я так сочинил потому, что больше ничего не умещается в строчке. Однако слушай дальше!
– Как, еще стихи?
– На сегодня последние! – заверил его Субастик и опять громко запел:
Наша дружная семья
Отдохнет по праву.
Тузенпупа нынче я
Обманул на славу!
– Что правда, то правда, – пробормотал господин Пепперминт.
Больше Субастик стихов не сочинял. Они пошли гулять и гуляли весь день до позднего вечера.
5.
СРЕДА
В среду Субастик снова разбудил господина Пепперминта громким пением:
Наш хозяин Тузенпуп, Тузенпуп,
Как известно, очень глуп, очень глуп!
А мой папа молодец, молодец,
Пусть проснется наконец, наконец!
Господин Пепперминт приподнялся на кровати и стал бранить Субастика:
– Ты уж лучше сразу крикни: “Я здесь, госпожа Брюкман!” Пусть услышит весь город! Вчера мы с тобой прокрались сюда так, что никто даже не заметил, а сейчас ты воешь, как сирена.
– Я, папочка, нечаянно запел так громко, – начал оправдываться Субастик.
– Ты пел не нечаянно громко, а отчаянно громко! – продолжал отчитывать его господин Пепперминт. Он слез с кровати и запер дверь изнутри.
Спустя секунду в комнату уже ломилась госпожа Брюкман.
– Господин Пепперфинт! Почему у вас до сих пор живет этот негодник Робинзон? – кричала она. – Немедленно отоприте дверь!
– Если человек платит за комнату, он имеет право запереться в ней! – храбро прокричал в ответ господин Пепперминт.
– Прекрасно! – прошептал Субастик. – Ты, папочка, делаешь успехи!
– Я еще рассчитаюсь с вами за все, господин Пепперфинт! За все рассчитаюсь! – пригрозила ему госпожа Брюкман и удалилась в свою комнату.
– Вот, видал? – сердито буркнул господин Пепперминт. – Приспичило тебе петь!
– Все дети поют, – защищался Субастик.
– Да, но не в такую рань! Они и не могли бы распевать в такую рань, потому что в это время все дети в школе! – объяснил ему господин Пепперминт.
– Бэ-э-э! – заблеял Субастик и высунул язык чуть ли не до самого подбородка. – Не хочу в школу! Бэ-э-э!
– Совершенно незачем показывать язык! – строго продолжал господин Пепперминт. – Школа пошла бы тебе только на пользу. Там тебе объяснили бы, когда можно петь, а когда нельзя.
– Я пою, когда хочу, – заявил Субастик. – А когда не хочу, меня петь не заставишь! И это правильно, потому что мне так нравится!
– Прошу тебя, Субастик, сходи-ка ты хоть разок в школу. Тогда ты заговоришь по-иному!
– Вот еще дурацкая просьба! Ну совсем дурацкая просьба! – заворчал Субастик, но все же оделся, привел себя в порядок и помчался в школу.
Когда господин старший преподаватель Стуккенкрик вошел в класс, там царило небывалое оживление.
– Тихо! – громовым голосом рявкнул он и хлопнул книжкой по столу.
Все ученики мгновенно смолкли, рассыпались по своим местам и замерли у парт.
– Что за шум? – грозно спросил учитель.
– У нас новенький! – ответил один из учеников.
– Он такой смешной! – крикнул другой.
– На нем водолазный костюм! – заявил третий.
– А лицо в чернильных пятнах! – добавил четвертый.
– Тихо! – снова рявкнул господин Стуккенкрик. – Говорите по очереди!
Сурово оглядев всех учеников подряд, он начал медленно прохаживаться между партами, дошел до стены, резко обернулся и медленно зашагал назад. Затем он сел за стол и выложил на него свои книги.
– Садитесь! – приказал он.
И, облегченно вздохнув, ученики сели на свои места.
Только теперь он уставился на новичка, который все это время невозмутимо восседал за первой партой.
– У тебя что, ноги отнялись? – спросил учитель.
– Нет, ноги у меня в полном порядке! – вежливо ответил новичок и встал.
– Почему ты сидишь за первой партой? – продолжал допрашивать его учитель.
– А я вовсе не сижу за первой партой, – ответил новичок.
– Что-о-о?
– Я стою за первой партой, – серьезно произнес новичок.
– Не смей грубить! Сядь! – закричал учитель. – Я тебя спрашиваю: кто тебя туда посадил?
– А я сам сюда сел!
– У нас нельзя садиться куда хочешь! Все места в классе распределяю я! – прикрикнул на него учитель. – Немедленно убирайся с этого места!
Новичок вышел из-за парты и встал в проходе.
– Клаус Фридрих Подлизанцер! – гаркнул старший преподаватель. – Какие места в классе свободны? – И взглянул на Клауса поверх очков.
Подлизанцер, первый ученик, вскочил.
– Только одно место свободно, господин старший преподаватель! – отбарабанил он. – На первой парте!
– Хорошо, – изрек старший преподаватель. – В таком случае, пусть новый ученик сядет за первую парту.
И новичок сел на прежнее место.
Старший преподаватель Стуккенкрик грозно шагнул к нему.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Робинзон, – весело смеясь, ответил новичок. Это был Субастик.
– Отставить смех! – приказал господин старший преподаватель Стуккенкрик, сердито нахмурив лоб.
– Почему? – удивился Субастик.
– Потому что здесь нельзя смеяться! – заявил старший преподаватель.
– Да что ты! Очень даже можно! – возразил Субастик. – Вот, смотри. – И он улыбнулся так широко, что рот расплылся у него до ушей.
И все ребята тоже заулыбались, а потом начали хохотать – очень уж заразительно смеялся Субастик.
– Тихо! – в ярости закричал старший преподаватель Стуккенкрик. – И не смей обращаться ко мне на “ты”. В твои годы давно пора знать такие вещи!
– А как же надо к тебе обращаться? – удивился Субастик.
– Мне надо говорить “вы”. Понял?
– “Вы”? “Вы” говорят, когда обращаются к большой компании людей. Разве ты компания?
– Нахал! – накинулся на него Стуккенкрик. – Смешать меня с какой-то компанией! Наглость!
– А разве компания – это плохо? – спросил Субастик.
– Да нет, ничего плохого, в сущности, нет, если только, разумеется, это не дурная компания! – решил сострить старший преподаватель. – Однако...
– Отчего же ты тогда ругаешься? – спросил Субастик.
– “Вы”! – уже не владея собой, поправил его господин Стуккенкрик.
– Мы ругаемся? – удивленно переспросил Субастик и оглянулся вокруг. – Нет, ребята не ругаются. Во всяком случае, я их не вижу...
– Кого?
– Да тех ребят, которые ругаются.
– Кто сказал, что ребята ругаются?
– Ты сказал.
– “Вы”! – дрожа от ярости, рявкнул господин Стуккенкрик.