Моул”).
7. Пара шлепанцев.
8. Электробритва.
9. Шикарный махровый халат (как у отца Пандоры).
1. Комиксы “Бино”.
2. Коробку шоколадок-“сигарет”.
3. Дюжину фломастеров.
4. Дурацкие клоунские очки с пластмассовым носом и усами-щеткой.
Моему отцу наплевать, что его лишают законных прав на воспитание родного сына, а папаше Максвелла наплевать, что Стрекоза Сушеная обзавелась еще одним дитем, пока он болтался на своем Ближнем Востоке. Совсем озверели эти взрослые. Дурдом какой-то. Похоже, мне придется блюсти мораль британского общества в полном одиночестве.
Стрекоза Сушеная собирается выскочить замуж за мистера Тревора, как только он получит развод. Дурдом! А еще удивляются, почему страну сотрясают кризис за кризисом. Лично я серьезно подумываю о возвращении в лоно церкви. (Вовсе не для того, чтобы заявиться на венчание Стрекозы Сушеной.) Договорился о встрече с одним викарием, преподобным отцом Силвером. Нашел его в “Желтых страницах”.
Увидел меня, поднялся с коленей и руку мне пожал, крепко так, по-мужски. Потом повел к себе в кабинет и спросил, зачем я пришел. Я сказал, что “обеспокоен падением морали в современном обществе”. Викарий трясущимися руками зажег сигарету.
– А к Господу, – говорит, – обращался за советом, сын мой?
Я ответил, что в Бога больше не верю. А он:
– Боже мой, Боже мой! Еще один! За что, Господи? – И в проповедь ударился.
Вечность целую талдычил, как заведенный, что человеку обязательно нужно веру иметь. Ну нет у меня веры, где ж ее взять? Так у него и спросил. А он опять свое заладил:
– Должна быть вера, сын мой!
Заклинило святого отца, как заезженную пластинку. Тогда я решил с другого боку подъехать:
– Если Бог есть, как же он разрешает войны, голод и аварии на дорогах?
– Не знаю, сын мой. Сам не сплю, все этим вопросом мучаюсь.
Тут миссис Силвер зашла с двумя чашками “Нескафе” и коробкой леденцов “Причуды Киплинга”.
– Дерек, – говорит, – ты не забыл, что у тебя через десять минут занятия в Открытом университете? ()
Я спросил у преподобного Силвера, что он изучает в университете.
– Микробиологию. Сам знаешь, сынок, что с нами микробы творят.
Я попрощался и пожелал святому отцу успехов в новой профессии, а он сказал, что главное – не отчаиваться, и выпроводил меня обратно в этот безумный, безумный мир. Там было холодно и темно; какие-то придурки на улице чипсами швырялись. В общем, после встречи с преподобным Силвером мне стало совсем паршиво.
Пока об этом знаю только я. Больше никто не заметил.
Берту так и сказал:
– Нервный срыв у меня.
– Со мной, шпингалет, тоже такая пакость однажды стряслась, еще в Первую мировую. А как же иначе-то? Я ведь тогда целые горы мертвяков видел. И каждый день сам мог в ящик сыграть. Тебе-то чего не хватает, а?
– Порядочных людей не хватает, Берт. Общество тонет в безнравственности!
– А-а, понятно! – фыркнул Берт. – Вожжа тебе под хвост попала, вот что я скажу. Горя, видать, еще не хлебнул. И мозоли работенкой не натер. Эту напасть мы скоренько выправим. Прямо сейчас и начнем. Глянь, какую грязищу мы в доме развели, срамота одна. Давай-ка приберись, глядишь, твой нервный срыв и того. Для начала можешь посуду помыть.
Пришлось мне рукава засучить да за посуду взяться. Потом Квини меня чаем и бутербродами с крабовым паштетом угощала, а я смотрел по телику “Гимны во славу”. В церкви полно людей, у всех лица радостные, и видно, что они не просто так поют, а от души.
Ну почему у них вера есть, а у меня нет? Вечно одно и то же. Сплошная невезуха.
В шесть утра встал, прослушал по Радио-4 программу для сельских жителей. Какой-то пень трухлявый скрипел про разведение гусей в Сассексе. В полдевятого зашел к маме попросить денег на обед, а Рози с ней вместе в постели дрыхнет! Это же против всех правил воспитания ребенка. Я знаю, в книжках читал.
Проверил, дышит ли Рози, взял у мамы из кошелька три фунта и пошел в школу, где изо всех сил старался вести себя как человек, которому неведомо, что такое нервный срыв.
Я даже не заплакал, когда мама сообщила мне эту печальную новость. Понятия не имею почему, но я чуть не расхохотался. Слезы потекли, только когда я коробку с румянами Квини на ее тумбочке увидел. Я плакал в одиночестве, потому что не хотел позориться перед Бертом, а он плакал в одиночестве, потому что не хотел передо мной позориться. Но он точно ревел, я знаю. В шкафу ни одного чистого платка не осталось.
Берт понятия не имеет, как оформлять свидетельство о смерти, хоронить и все такое, поэтому отец Пандоры пообещал помочь.
22.00.Трясусь жуть как. Не написал ни строчки. Нахожусь в творческом кризисе.
23.30.Вышел из кризиса. Поэма готова.
СоставленоАдрианом, с любовью и по поручению мистераБертрама Бакстера.
С болью утраты, твой сын Натан, невестка Мария и внуки Джоди и Джейсон.
Твои друзья из “Эвергринз”.
У Берта единственный выход – взять ссуду и устроить Квини похороны в рассрочку.
Берт жутко расстроился: Хотел, говорит, “мою девочку по-хорошему проводить”!
Я весь вечер висел на телефоне, звонил всем, кто Квини знал, и просил для нее денег. Меня назвали святым четыре раза.
Я врубил “Тойю” () на всю катушку и засел в ванне с открытой дверью.
22.02.По телику показывали митинг в Гринэм Коммон “Матери против вооружения!”. Женщины детские пинетки на колючую проволоку цепляли, которая вокруг военной базы натянута, а потом все взялись за руки. По телику сказали, там 30 тысяч матерей собралось. Наш пес весь день хандрил из-за того, что мама уехала. Ни фига не соображает, что она подвергает свою жизнь опасности ради его мирного будущего!
Все вернулись в порядке, целыми и невредимыми. Завалили к нам в гостиную с разговорами насчет женской солидарности. Я чай разносил и бутерброды с тунцом. Моего мнения никто и не спрашивал, так что я скоро спать пошел.
2.00.Мистер Сингх и мистер О'Лири тарабанили в дверь и орали, что им нужно к нам по срочному делу. Я сказал, что в гостиную и так уже двадцать человек набилось, больше не поместится. Мистер О'Лири как рявкнет:
– Позови Кэтлин! Скажи, чтоб немедленно возвращалась. Пижаму никак не найду!
А мистер Сингх потребовал вызвать его Зиту:
– Пусть скажет, как включается электрочайник.
Я посоветовал им разойтись по домам, пока дамы не разозлились.
Оставили Рози у миссис Сингх и пошли к Берту. Во всех домах шторы задернуты в знак уважения к Квини. Соседи высыпали на улицу и считали корзины с цветами, выставленные на дорожке перед бунгало Берта. Сам Берт в свадебном костюме сидел перед дверью в своем кресле. Штык сидел рядом. Мама наклонилась и поцеловала Берта, а он сказал:
– Не нравится мне, что моя девочка в гробу на холоде лежит. Она любила, чтоб тепло было.
Никто из родных Квини не пришел, поэтому маме пришлось хозяйничать. (Квини с родней поругалась из-за Берта: не хотели они, чтобы старики женились.