Но даже утеплившись как полярные медведи, они, должно быть, отморозили себе задницы.
– Давай пойдем пешком, – сказал Роберто. Большей глупости за сегодняшний день Брэнди еще не слышала.
– Пешком? – У нее уже онемели губы. – Ты что, выжил из ума?
– У тебя уже и так сложилось обо мне такое мнение. Я могу его подкрепить. – Роберто снял шарф и, обмотав им ей шею и уши, улыбнулся, несмотря на ее страшное раздражение. – Пойдем скажем Ньюбаю. Он будет следовать за нами в машине.
– Отсюда до офиса несколько миль! – воспротивилась Брэнди. Окутавшая ее мягкая кашемировая ткань сохранила его тепло, его запах и передавала его уверенность в себе.
– Мы не пойдем в офис. Мы пойдем в ресторан. Я еще ничего не ел.
Брэнди сердито сверкнула глазами.
– Это недалеко, – заверил ее Роберто. – Всего несколько кварталов.
Шел бы один. Брэнди ужасно хотелось сказать ему, что она с удовольствием понаблюдала бы за ним из машины. Но судья Найт был так зол на него за то непочтительное обращение, что распространил свой гнев также на «Макграта и Линдоберта». И на нее – особенно. Пока Роберто отсутствовал в туалете, судья очень дотошно интересовался, что произойдет с ней и с ее перспективной карьерой, если подследственный не оправдает доверия своей поручительницы. Поэтому покинугь его сейчас ей не хватало духа. Не перед зданием суда. Возможно, пока не закончится дело.
– Ладно, – сказала Брэнди. – Идем.
Роберто переговорил с Ньюбаем, потом присоединился к ней на тротуаре, взяв быстрый темп.
Брэнди шагала, опустив голову, и бормотала:
– Ненавижу. Это не зима. Зима – это горячий шоколад и зефир. Зима – это катание на санках. Даже снег и тот не может идти в эту проклятую погоду. Делать мне больше нечего, кроме как гулять по Чикаго в этот леденящий холод, чтобы замерзнуть до смерти.
– Постой. – Роберто приобнял ее за плечи. – Дай я помогу тебе сберечь тепло.
Брэнди отпихнула его.
Он, похоже, не обиделся… Хуже того – ему, кажется, не было холодно.
Лишь немногие горожане обнаружили достаточное желание выйти на улицу, чтобы бороться с ветром и холодом. Большинство людей предпочитали ждать теплой погоды и лета. Даже для тех двух парней на площади у памятника, очевидно, было слишком холодно, потому что они прошли около одного квартала и поплелись назад.
Один из них сильно кашлял. Должно быть, в городе сейчас ходила какая-то респираторная инфекция.
– Зачем было ехать сюда, если ты так ненавидишь зиму? – спросил Роберто. – Можно подумать, Чикаго скрывает свою репутацию. Чикаго – город ветров.
– Я приехала сюда из-за моего жениха, – сердито сказала Брэнди, чтобы он не думал, что ему простился тот трюк в суде. Ее гнев был единственное, что не давало ей замерзнуть.
– Ты приехала сюда, чтобы уйти от него? – продолжал Роберто.
– Я приехала сюда, потому что он живет здесь. – Брэнди понимала, чем вызваны эти вопросы, но не хотела говорить начистоту. Отвергнутая Аланом, она вырвала оставшееся жало, найдя себе шикарного итальянского любовника. Но после того как выяснилось, что ему инкриминируются кражи драгоценностей, она столкнулась с целым рядом унижений. – Как далеко еще до ресторана? – спросила она.
– С квартал. – Роберто посмотрел назад, на автомобиль, потом снова на нее. – Ньюбай едет прямо за нами. Можешь сесть в машину.
Брэнди тоже оглянулась. Ньюбай следовал за ними с такой же скоростью, как они, блокируя уличное движение, но удобство других водителей его, казалось, ничуть не заботило.
– Нет уж, – сказала Брэнди. – Только я поверну спину, как ты набросишься на меня.
Роберто засмеялся. Действительно засмеялся.
– Если я захочу это сделать, интересно, как ты меня остановишь? Повиснешь у меня на лодыжке, чтобы предотвратить мой бросок?
– Ты будешь удивлен, – мрачно сказала она.
Вообще балерина Брэнди могла брыкнуть его прямо в затылок, но ему незачем было это знать. Возможно, когда-нибудь ей придется это сделать. Или по крайней мере у нее возникнет такое желание. – Где твой ресторан? – Брэнди не видела впереди ничего похожего, кроме единственной, хорошо знакомой типично американской забегаловки. На ее фасаде флюоресцирующими огнями сверкала реклама «Будвайзера» и «Старого Милуоки».
– Вот и он, – сказал Роберто. – «Собачья голова». [13]
Так и есть. Захудалая закусочная. Это не то место, чтобы его мог посещать весь из себя итальянский граф.
– Выглядит не очень подходяще для тебя.
– Ты будешь приятно удивлена, – сказал Роберто и продолжил тему переезда. – Так… ты приехала сюда на прошлой неделе и теперь уже не помолвлена?
Ох! Он был наподобие бумеранга.
– Совершенно верно.
– И кто расстроил вашу помолвку? – спросил Роберто.
Брэнди повременила с ответом, пока он открывал дверь.
– Его жена.
Пол в помещении был покрыт черно-белым линолеумом, кабины обиты войлоком, по стенам – собачьи чучела, обтянутые полиэтиленовой пленкой. Головы пуделей, чау-чау, немецких овчарок, золотистой охотничьей поисковой собаки, желтого Лабрадора. И кроме этого – покрашенные лаком деревянные столы на металлических ножках, разносортные кресла, выщербленный прилавок и божественные ароматы.
Брэнди не ела со вчерашнего вечера, когда она рассталась с Роберто. Под стремительным натиском ароматов у нее потекли слюнки, а внезапные громкие жалобы, вырвавшиеся из ее желудка, выдали голод.
– Садитесь, дорогая, пока вы не упали. – Седоватая официантка помахала им в сторону кабинки, потом пригляделась к Роберто. – Послушай, а ты не тот ли парень из газет? Это ты украл те огромные драгоценные камни у светской дамы?
Как?! О нем писали газеты? Его все знают? Роберто переключил все внимание на пухлую, усталого вида женщину.
– Те камни – это подарок, – сказал он, ослепляя ее улыбкой.
Официантка приложила руку к груди. Лицо ее залила краска. Вероятно, первый раз за сорок лет.
– Я верю, – сказала женщина, отвечая ему столь же пламенной улыбкой.
Да. Роберто своей улыбкой осветил весь ресторан. Несомненно, с его талантом можно было выманить драгоценности у любой женщины.
Роберто посмотрел в дальний угол, где за длинным столом, наклонившись над своими тарелками, сидели какие-то мужчины. Они ели, курили, разговаривали – все вперемежку. Из других посетителей поблизости от них никого не было.
Из-за табачного дыма, предположила Брэнди.
– Я вижу, что друзья мои здесь, – сказал Роберто. – Сейчас мы к ним присоединимся.
Официантка начала было возражать, но потом бросила на Роберто долгий взгляд и только сказала:
– Это будут твои похороны.
Брэнди было знакомо это чувство – его выказывали ей, когда ее держали за простофилю. За последние три дня ей приходилось ощущать это достаточно часто.
– Так это ради них ты хотел перекусить здесь? – спросила Брэнди.
– Этот ресторан славится своими хот-догами, – ответил Роберто.
Но для нее это был вовсе не ответ.
– Что это за друзья?
– Старые друзья семьи.
Мужчины уже успели заметить их и, увидев, что они с Роберто направляются к их столу, поднялись. Вообще, кроме Брэнди, здесь не было ни одной женщины, и то, что на нее смотрели, как будто она была… любовницей гангстера, вызвало у нее ощущение своей неуместности.
Человек лет пятидесяти пяти, широкоплечий, с круглым животом, вышел из-за стола, держа тарелку, на которой лежали два хот-дога с огромной горкой картофеля-фри. Он двинулся к ним, широко расставив руки.
– Бобби! Бобби Бартолини! Как я рад тебя видеть! Ты – совсем взрослый.