– У этого мужчины по сравнению с Роберто был более выраженный итальянский акцент, и его рокочущий голос резонансно усиливался благодаря его широкому остову.
У Брэнди приподнялись брови. Если мужчина осмеливается называть Роберто Бобби, значит, эти люди действительно старые друзья семьи. Правда, другой и еще один, по правую руку от него, были приблизительно того же возраста, что Роберто. Обоим под тридцать и оба в хорошей физической форме. Их мускулистые руки были хорошо видны из-под закатанных рукавов.
– Моссимо Фоссера! Какой приятный сюрприз! – Роберто сердечно обнял мужчину. – Мог ли я подумать, что встречу тебя здесь и сейчас?
«Ara. Так и есть. Мы специально шли сюда, чтобы встретиться с ними».
– Мы, Фоссера, бываем здесь постоянно, – сказал Моссимо.
Роберто похлопал его по животу.
– Да, я вижу. Грег, это ты, дружище? – Он обменялся рукопожатием с ним. Парень был почти такой же красивый, как он сам. – Привет, Данте. Ты все еще встречаешься с той красивой девушкой, Флоренцей?
Данте засиял.
– Нет, я перестал с ней встречаться… после того как женился на ней.
Мужчины засмеялись.
Данте с Роберто обменялись шутливыми тумаками.
– Привет, Фико! Твое лицо наконец очистилось. Рики, когда ты успел потерять все свои волосы? Дэнни, какая великолепная наколка! Ну и сукин сын этот твой татуировщик! Должно быть, тебе было чертовски больно. – Роберто утерял свой слабый итальянский акцент, и сейчас его голос был неотличим от голоса любого американца, И держался он тоже как американец. Сама уверенность и пустословие. Хотя, возможно, Брэнди это только казалось из-за предубеждения к сильному полу. И все благодаря Алану!
– Кто это? – спросил Моссимо у Роберто, кивнув в сторону Брэнди.
– Брэнди, позволь мне взять твое пальто. – Роберто размотал шарф с ее лица.
– Bay! – вырвалось у Фико, будто увидеть что-то подобное он даже не представлял.
Роберто стянул с Брэнди «Лондонский туман» и повесил на крючок.
Мужчины беззастенчиво уставились на нее. Поэтому Брэнди очень быстро поняла, что ее бюстгальтер не приплющивает грудь как надо. И ее консервативный костюм тоже не скрывал фигуру, как она надеялась.
Роберто быстро обнял ее за талию и притянул к себе.
– Это – Брэнди Майклз, мой адвокат.
За этим представлением последовало много смешков и толчков локтями.
– Aгa…
– Ну конечно.
– Брось, Роберто! Ну кто это?
– Его адвокат. Теперь это так называется.
Мужчины смеялись Брэнди прямо в лицо, как будто ее там вовсе не было. Они принимали ее за какую-то ветреную блондинку. Или за такую женщину, как Тиффани.
Брэнди двинула Роберто локтем в ребра, так что у него вышибло дух. После этого она выступила вперед и протянула Моссимо руку:
– Меня зовут Брэнди Майклз. Я работаю у «Макграта и Линдоберта» и являюсь адвокатом Роберто. И не только. Суд передал его мне на поруки.
Те мужчины, что помоложе, перестали хихикать, разинули рты и только смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
Моссимо наклонился к ее руке.
– Этого следовало ожидать. Конечно же, у Бобби в качестве адвоката должна быть самая красивая бизнес-леди. – Мужчина вещал одной стороной рта, подобно Попи [14] . Брэнди была удивлена, что он еще не жует шпинат и не трескает хрящики. – Присаживайтесь, мисс Майклз.
Дэнни выдвинул для нее кресло.
Брэнди села. Роберто тотчас проторил путь к столу и плюхнулся рядом с ней. Чуть ли не прямо ей на колени, точно самец, защищающий свою территорию. Брэнди так захотелось снова толкнуть его локтем, но тут официантка шлепнула на стол меню и встала перед ними с блокнотом наготове.
Брэнди было достаточно беглого взгляда, чтобы решить, что заказывать.
– Кока-колу и польскую колбасу с чесноком. – Последний как раз считался средством, охраняющим от вампиров. Может быть, от итальянских любовников тоже.
– Жареный лук и квашеную капусту? – спросила официантка.
– О да. – Брэнди посмотрела на Роберто и приторно улыбнулась. – И чипсы. Много чипсов.
– Мне то же самое, – сказал он.
По тому, как он смотрел на нее, складывалось впечатление, что его не волнует, если от нее будет пахнуть чесноком и капустным рассолом. И это было плохо для ее плана держаться от Роберто подальше, учитывая его слишком льстивые повадки.
– Ну, как твой дедушка, Бобби? – Моссимо криво ухмыльнулся, под стать его артикуляции одной половиной рта. – Серджо что-то не очень дает о себе знать. Я давно его не видел.
– Для человека, которому пошел восемьдесят первый год, он чувствует себя неплохо. Немного беспокоит ломота, немного – боли. В холодную погоду болит рука. Но, – Роберто постучал себя по лбу, – ум по-прежнему острый.
– Ладно. Хорошо. А что касается руки, – Моссимо сделал скорбную мину, – это было слишком неприятно. Но это нужно было сделать.
Разговор затих, когда мужчины посмотрели друг на друга, потом на Брэнди.
Можно подумать, они никогда не обедали с женщиной.
– Вы из Чикаго, мисс Майклз? – спросил Моссимо.
– Нет, я только что переехала сюда. – На это никто ничего не сказал, и Брэнди добавила глупо: – Здесь холодно.
Парни Фоссера зашаркали ногами под столом. Роберто откинулся в кресле, явно расслабленный и совсем не заинтересованный довести беседу до конца.
Зачем было так стремиться на этот ленч, если он не хочет с ними разговаривать?
Но Тиффани привила Брэнди понятие о ее женских обязанностях, поэтому она спросила:
– А вы здесь живете всю жизнь, мистер Фоссера?
– Я родился в Италии, но приехал сюда с моим братом Рики, когда мне было одиннадцать. А эти ребята все родились здесь. – Моссимо поспешно закрыл рот, словно по невнимательности выдал государственную тайну.
Вести светский разговор с этими парнями было самым тяжелым бременем, какое Брэнди когда-либо помнила. И когда зазвонил ее телефон, она тут же вытащила его из сумочки, возблагодарив счастливый случай.
Потом она увидела на дисплее номер – и больше уже никого не благодарила.
– Извините. Я должна ответить на звонок. Это из «Макграта и Линдоберта». – Брэнди отодвинула свое кресло и вышла из-за стола. Когда она удалялась, за спиной у нее загудели голоса. Но едва ли для нее было так уж важно, что станут говорить о ней эти парни, по сравнению с тем, что ей собирались сказать коллеги из «Макграта и Линдоберта». Она ответила на звонок и затаила дыхание.
Это был Гленн, и его холодный тон заморозил Брэнди не хуже чикагской погоды.
– Что у вас там произошло?
– Я как раз собиралась вам звонить. У нас с судьей Найтом возникли небольшие трудности? – мягко говоря.
– Судья Найт сказал мне совсем не то. Я только что закончил с ним разговор.
Она должна была это предвидеть и учесть. И непременно учла бы, не будь она так расстроена недавней метаморфозой Роберто. Из очаровательного любовника он превратился в похитителя драгоценностей, Роберто-аристократ оказался обыкновенным пройдохой. В мозгах у нее все перепуталось.
– Его честь оскорбило поведение мистера Бартолини, – сказала Брэнди.
– Мисс Майклз, из уважения к вашей неопытности я поручил вам самую легкую часть в этом деле. Ваша задача была познакомиться с судьей Найтом и поговорить с ним, так чтобы его честь расположился к мистеру Бартолини. А вы провалили задание.
Вот напыщенный плешивый пустозвон! Может, она и виновата, что имела глупость спать с иностранцем, а не с Гленном, но она не несет ответственности за поведение Роберто.
– Мистер Сильверстейн, – сказала Брэнди, – в том, как вел беседу мистер Бартолини у судьи Найта, едва ли есть моя вина.