Теперь Стерлинг взял шприц и аккуратно ввёл иглу в вену над предплечьем человека. С необходимыми старанием и терпением он вытянул жидкость из вены. Застоявшаяся кровь не поддавалась, но давления вакуума хватало, чтобы втянуть её в цилиндр шприца, который медленно наполнился темно-красной жидкостью.
Стерлинг отнес полный шприц на второй стол, уставленный приборами. Здесь заранее были приготовлены три запечатанных стеклянных цилиндра с кровью, количество которой варьировалось от четверти пинты до кварты, к каждому подходила пара электродов, соединенных изолированными проводами с медными сульфатными батареями. Стерлинг осторожно сцедил взятую у Адама Глинна кровь в четвертый подобный цилиндр, откачал воздух насосом и запечатал емкость. Он предусмотрительно проверил, чтобы этот цилиндр тоже был подключен к батарее, прежде чем отойти посмотреть на мертвеца. Он снова взял скальпель и задумчиво осмотрел тело.
Люк просто смотрел на него и ждал, но мысли Дэвида унеслись вперед, он размышлял, как может подействовать ранение. Восстановится ли поврежденная ткань?
Стерлинг, видимо, слишком нервничал, чтобы попытаться. После небольшой паузы он отложил скальпель. Он сдвинул тяжелую крышку, которая лежала около гроба, со стола и опустил её на пол.
— Помоги мне вынуть его из гроба, — сказал он Люку. — Берись за бедра, я возьмусь за плечи.
Люк неуверенно двинулся, чтобы сделать то, что ему сказали. Только когда он поднял обнаженное тело, он и Дэвид поняли, каким легким и хрупким оно было. Адам Глинн никогда не был ни высоким, ни плотным, и он был достаточно худощав, чтобы казаться почти истощенным.
Когда тело положили на деревянную поверхность, Люк убрал гроб со стола, волоча его по полу в один из немногих пустых углов в лаборатории. Он осмотрелся вокруг, также без интереса, как и раньше, его взгляд бездумно скользил по стеклянным банкам, расставленным у стены.
Дэвид хотел, чтобы Люк сосредоточился на содержимом банок, потому что ему было сложно самому рассмотреть то, на что не обращал внимания его носитель, но он не мог повлиять на него. Дэвида очень интересовали обитатели банок, но он мог уловить только неясное впечатление, которое их природа производила на Люка.
Там были стеклянистые насекомоподобные существа, которых Люк называл клещами, были большие черви разных видов, там были жутковатые гротескные создания, вроде человечка, выведенного из жабьей икры, которого он уже видел, — но для Люка эти существа уже не были странными или удивительными. Он привык к ним за годы, хотя уже не мог выбросить из головы то, что это были монстры, — неестественные существа, созданные человеком, а не Богом. Но это лишь придавало ему желание не приглядываться к ним.
Когда Люк вернулся к столу, Стерлинг уже прикрыл наготу Адама Глинна саваном и растирал тонкое запястье человека между своими ладонями, словно пытаясь восстановить циркуляцию крови.
— Вы можете разбудить его? — спросил Кэптхорн с тревожным любопытством.
— Надеюсь, — с сомнением ответил Стерлинг. — Следует быть осторожным, так как я могу нечаянно повредить его способность к пробуждению. Но он, кажется, довольно мягко перешел в это состояние сна, подобное смерти, и ускорить пробуждение должно быть не сложно. Попроси миссис Тролли вскипятить немного супа из бычьих хвостов, прежде чем она отправится спать. Не стоит говорить ей, зачем. Принеси также немного бренди.
— Может быть, вам не стоит пытаться разбудить его прямо сейчас, — поколебавшись, сказал Люк. Дэвид чувствовал смятение и тревогу юноши и знал, насколько нерешительным сатанистом тот был.
Из всех людей, чье сознание ему приходилось занимать, Люк был наиболее разумным, и Дэвида удручала невнимательность и нерешительность ума, которые делали его таким жалким орудием.
— Почему бы и нет? — вкрадчиво спросил Стерлинг. — Чего нам бояться?
— Не знаю, — медленно ответил Люк. — Но я знаю, что Джейкоб Харкендер чего-то боялся, и его это не спасло от уничтожения, когда он слишком сильно забрался в материи, которые ему не стоило бы трогать.
— Харкендер был всего лишь колдуном, — сказал помощнику Стерлинг. — Я из лучшей породы, какие бы слухи ни ходили о том, что я продал кому-то свою душу. Ты видел, чего я добился, развлекаясь с Творением. Этот человек — всего лишь ещё один игрок, которому от природы дано то, чего я должен добиться искусственно. Он не демон, а человек, и то, что его природа прочнее нашей, не означает, что нам не дано в ней разобраться.
— Харкендер тоже так думал, — несколько обиженно ответил Люк. — Но в конце все обратилось в ничто, в огонь и пепел. Это опасно, я знаю.
Однако Дэвид хорошо видел, что почтительные предостережения Люка питались надеждой на более чем одно вознаграждение.
— Ты боишься, что он будет разгневан, когда пробудится, и проклянет нас? — поддразнил слугу Стерлинг. — Сомневаюсь. Возможно, он будет благодарен. По крайней мере, он будет заинтригован.
— У него есть друзья, которым вряд ли понравится его похищение, — пробормотал Кэптхорн. — Вы читали книгу и знаете, кто они такие. Я никогда их не видел, но я знаю, что это были оборотни, которые прокляли Харкендера, похитив его чудо-ребенка.
Говоря это, Люк уже знал, что для отступления было слишком поздно. Он был рад получить признание своего господина, рассказав ему о книге и о похороненном человеке, и доволен верой в то, что одновременно послужил другому господину: он отлично знал, что с порога нельзя отступить назад. Он также знал, что Джейсон Стерлинг не из тех людей, кого можно запугать сказками об оборотнях Лондона. Дело было не в том, что Стирлинг в них не верил, а просто в том, что его любознательность была гораздо сильнее любых суеверных страхов, которые гнездились в глубине его души. Если бы оборотни явились и стали завывать поблизости, Стерлинг вышел бы, чтобы увидеть их и попросить образец их крови, а также поинтересовался, не мог бы он сфотографировать процесс их перевоплощения.
Дэвид подумал, что из этих промелькнувших мыслей он многое узнал о господине Кэптхорна, но он до сих пор хотел бы, чтобы Люк обращал больше внимания на темные углы лаборатории и заключенные в ней существа. Он также хотел бы точно выяснить, что тут происходит и почему он был отправлен сюда охраняющим его божеством. Если Стерлинг был инструментом познания, как он сам, то чего он пытался добиться от Глиняного Человека? И почему это было так важно?
— Если ты сказал мне все, что знаешь, — ответил Стерлинг, — то ты знаешь как максимум половину истории. Я не знаю, от чего загорелся огонь, пожравший дом Джейкоба Харкендера — но я до сих пор не уверен, что это была месть Бога или Сатаны тому, кто притязал на слишком многое. Если бы ты действительно боялся проклятия такого рода, ты бы ни за что не отправился со мной в Чарнли. Ступай к миссис Тролли и принеси бренди. И какую-нибудь одежду из моего гардероба.
Люк пожал плечами и пошел выполнять указания. Он высказал свои страхи вслух и успокоился, но его спокойствие было не удивительно. Дэвид безмолвно выругался, когда нелюбопытный взгляд скользнул мимо стекол, не заглядывая внутрь. «Создатель монстров является ключевым персонажем, — подумал он, — также как и уродливая проститутка. Баст боится их обоих, иначе бы она не послала меня шпионить за ними. Что-то назревает, но я не могу сказать, что именно. Это явно то, зачем я ей нужен, и зачем она просит меня в полной мере использовать мою любознательность и мои знания.