Я не ошибусь, не приведу тебя снова к Толстяку, не разузнав прежде, что же это такое, но яразведаю . Хозяин делает порой промахи, и, по-моему, ты — один из них. — Начальник сердито заворчал. — Каков бы ни был твой секретец, я его из тебя выжму. Пока что твоя жалкая шкура останется в целости. Ступай сюда!
Растерзяк вытянул уродливую лапу, указывая на ближайшую к Фритти дыру.
Собрав все свое мужество, — видимо, он еще немножко поживет! — Хвосттрубой спросил:
— Где мои друзья?
— В животах у Клыкостражей, если я тотчас не вернусь. Не суйся! С тебя хватит забот о спасении твоей собственной поганой шкуры! Ну, пшшел!…
Начальник-яростно толкнул Фритти — он оступился в яму позади себя. Поскользнулся на покатом гравии и обнаружил, что катится вниз, в глубокую тьму. Скатившись до упора, он услышал позади скрипучий голос Растерзяка:
— Я довольно скоро вернусь проведать тебя, не бойся. — Кашляющее хихиканье рассыпалось внизу, в проходе.
Несколько мгновений Фритти привыкал к почти полному отсутствию света. Он был в каменном помещении; различал темные фигуры других котов, теснившихся в дальних его углах. Каменные стены пещеры запотели от сырости: воздух был горяч и влажен.
Вокруг него лежали соплеменники с угасшими глазами, на последней стадии истощения. Большинство, поглощенные своими муками, даже и не взглянули на вновь прибывшего. Когда Хвосттрубой пробирался вдоль стен, ища другого выхода или местечка, где прилечь, некоторые коты слабо ворчали на него, будто он вторгался в их владения, — но то было только внешнее сопротивление. Мысль о Племени, втиснутом в это крохотное помещение, вынужденном жить задыхаясь от жары, чуть не на головах друг у друга, еще раз воспламенила гневом дух Фритти.
Когда Хвосттрубой переступал через распростертые тела, его вдруг остановили звуки знакомого голоса. Он пристально вгляделся в морды и фигуры, но никого не узнал. Не сумел и вызвать в памяти имя. Хотел было уже пересечь пещеру, но тут взгляд его упал на кота, лежавшего у его ног.
Этот кот был морщинист, тощ, как хорек. Его опущенные затуманенные глаза беспомощно поднялись на Фритти. Это и было то бормочущее видение, чей голос остановил его, и теперь Фритти от удивления глубоко втянул в себя воздух — его озарило: это был молодой Верхопрыг, один из делегатов от клана Стены Сборищ ко Двору Харара. Он, по-видимому, был на грани смерти!
— Верхопрыг! — сказал Фритти. — Это я, Хвосттрубой! Помнишь меня?
Какое-то мгновение Верхопрыг непонимающе глядел на него, потом взгляд его медленно сосредоточился.
— Хвосттрубой? — пробормотал он. — Хвосттрубой из… дому? — Фритти ободряюще закивал. — Ох! — Верхопрыг, ослабев, закрыл глаза и на миг умолк. Когда он их открыл, в них мелькнула искра сознания.
— Не понимаю, — сказал он. — Но… тебе больше повезло бы, если бы ты умер.
Глаза Верхопрыга снова закрылись, больше он ничего не сказал.
Созерцая мельтешение снега, Мимолетка прижималась к земле под укрытием нависшей скалы. Голова у нее кружилась от холодного воздуха. Ей отчаянно хотелось выйти — побежать, да так и бежать, пока не убежит из этого страшного леса, подальше от ужасного сотрясающегося холма, источника всех бед.
Когда той ночью на них напали, о чем их туманно предупредило появление помешанного лохматого кота, она помчалась вместе с друзьями — что было сил помчалась. Перепуганная и взбешенная, как никогда, за все свои охотничьи вылазки, вместе взятые. В какой-то миг она, в безумном желании спастись, на бегу чуть не сбила с ног маленького Шустрика. Стыд все еще мучил ее — больше, чем раны.
Когда они бежали, ее что-то схватило, чуть не опрокинув, придавило чем-то огромным, но она, извиваясь и царапаясь, ухитрилась освободиться.
Удрав глубоко в чащу, на некоторое время залегла там, слушая звуки бегства и погони, продолжавшейся чуть не до утра. Далеко не при первых лучах Раскидывающегося Света принудила себя выползти и поискать убежища от холода.
Она была ранена существом, которое схватило ее: задняя нога очень болела, она не могла опереться на нее и долго хромала по замерзшей земле, прежде чем нашла защиту от ветра. В укрытии она целых двое суток и пролежала — больная, в лихорадочном жару, слишком слабая, чтобы охотиться.
Ее спутники пропали, вероятно взятые в плен или убитые, и сейчас все, чего ей хотелось, — уйти подальше: укрыться в южных лесах и никогда больше не думать об этом жутком месте. Но сразу она никуда не могла идти. Инстинкты приказали ей остаться. Надо было вылечиться.
Мысль о Фритти и Шустрике на миг встряхнула ее, она подняла голову и понюхала воздух. Тут же ее мордочка искривилась от жгучей боли, и она снова уткнулась подбородком в холодную землю, обернув хвостом нос и глаза.
Глубоко под землей, в лабиринтах Закота, Фритти Хвосттрубой изучал некоторые секреты Холма. Верхопрыг, его знакомец времен котячества, был слишком слаб, чтобы долго говорить, но с помощью юного кота по имени Лапохват сумел объяснить Фритти некоторые загадочные вещи.
— Понимаешь, Когтестражи в большинстве своем только драчуны. Они довольно свирепы, Харару ведомо, — скорчив гримасу, сказал Лапохват. — Но они не принимают никаких решений. Я не думаю, чтобы даже их начальники многое могли решать.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Хвосттрубой.
— Они даже не охотятся, пока им кто-то не прикажет. Клянусь усами! Ни один из них даже не перекуситмррязью ?в этом страшном муравейнике, пока кто-то не разрешит.
— И ты говоришь, есть другие? Другие существа? — Фритти подумал о призрачных Костестражах и нервно отряхнулся.
— Кровосос и его Клыкостражи, — дрогнувшим голосом шепнул Верхопрыг. И закашлялся.
— Они скверные, спору нет, — согласился Лапохват. — Они даже безобразнее и ещенеправильнее — если ты понимаешь, что я под этим разумею, — чем Когти. Кажется, они только прячутся за чужой спиной да следят, как себя ведут все остальные. Даже большинство Когтей, кажется, запугано ими.
Хвосттрубой был озадачен.
— Но все-таки откуда они взялись? Я никогда не видывал да и не слыхивал о таком Племени.
Верхопрыг тряхнул головой, а Лапохват ответил:
— И никто не видывал. И никто не слыхивал. Но ты-знаешь-кто… — Тут кот-юнец понизил голос и огляделся. — Ты-знаешь-кто… нет такого, чего он не может создать. Зрелые коты и Рычатели? Да здесь бывает и похуже… — Лапохват многозначительно вытянулся.
Расстроенный напоминанием о Живоглоте, чей громадный ужасающий образ его память еще и преувеличивала, Фритти встал и потянулся. Подошел к выходу камеры, выглянул в проход.
— А зачем они роют? — негромко спросил он.
Позади него приподнялся на передних лапах Верхопрыг — и покачнулся от слабости.
— Коты не собирались рыть, — сказал он с неожиданной силой. — Убили Остроуха. Убили Перескока-Через-Поток… — Верхопрыг печально покачал головой.
«Он выглядит древнее, чем старый Фуфырр, — подумал Фритти. — Как это случилось? Он только чуточку старше меня…» — Они всегда роют… или, вернее, мы роем, — сказал Лапохват. — Надо думать, на нынешний день у них хватает этих мерзких туннелей.
— Тогда зачем же? — настойчиво спросил Фритти.
— Не знаю, — откликнулся Лапохват, — но если они не перестанут рыть, как сейчас, все эти туннели соединятся. В ямы провалится весь мир.
— Убили Перескока, — скорбно пробормотал Верхопрыг.