Но я уже подбежал к двери, но распахнуть ее не успел. Она распахнулась сама - более того, слетела с петель, сбив меня с ног. Я рухнул, едва не расшибив затылок о столешницу, а из темного закутка комнатки повеяло ледяным, нездешним ветром, и выкатился на середину кабинета какой-то тряпичный ком размером с округлую снежную глыбу, которую ставят в основание снеговика. Я ахнул - в уши мои одновременно с изумленными матросскими матюгами ударился вопль комиссара Огонькова - и понял, что тряпичный ком не что иное, как собственной персоной экзекутор Сашка, но смятый и сдавленный, совершенно потерявший человеческие очертания; будто великан, обладающий чудовищной силой, положил Сашку на ладонь и сжал пальцы, придав телу несчастного матроса шарообразную форму.
-…Мать, - закончил витиеватое коленце Карась.
-Мама… - простонал товарищ Огоньков. Поднявшись на ноги, я подошел к темному провалу. Никакого барона в чуланчике не было. Крохотное оконце, и впрямь напоминающее корабельный иллюминатор, было выбито вместе с рамой. Края пролома обуглились и слегка дымились…
-Утек, паскуда! - рявкнул Карась, появившийся за моей спиной. - И как он пролез сюда?.. Ну отселя он гро-охнется… Третий этаж ведь - не шутка.
-Мама… - стонал комиссар, морща лицо, юношеский румянец на котором снова сменился синеватой трупной бледностью. - Распрямись немедленно… Рас… раскатайся обратно… Что за цирковые трюки!
Я оглянулся - тряпичный ком не шевелился больше и никак не думал распрямляться или раскатываться. А комиссар, сжимая обеими руками разряженный маузер, отступал прочь из кабинета - пока не ткнулся спиной в закрытые дверные створки.
-Шпангоут в глотку до потрохов… - озадаченно выговорил Карась, извлекая свою 1 олову из пролома. - Слышь, братишки, а ведь барона-то нет! Я высунулся глянуть, как он по мостовой распластается, а… Нет его. Не мог же он комариком упорхнуть, в самом деле?
-Мог, - едва не ляпнул я, но вовремя опомнился. Я и не понимал еще - повезло мне или нет. В том, что мой клиент Черный Барон живехонек, сомневаться не приходилось. Но где его искать?!
-Помогите… - придушенно прохрипел кто-то.
Карася рядом со мной уже не было. Он суетился вокруг закатанного в аккуратный колобок приятеля, приговаривая:
-Сейчас, братишка, потерпи… Сейчас мы тебя в порядок приведем. Сейчас… Не мычи! Не мычи, говорю, а лучше подскажи, где у тебя здесь рука, а где нога. Эка скрючило бедолагу…
Комиссар товарищ Огоньков стоял у двери, бледненький, синенький и колеблющийся, словно пламя зажигалки. Он то закрывал, то открывал глаза: наверное, не в силах решить - рухнуть в обморок сейчас или немного погодя.
Вокруг нас загудело, точно самопроизвольно включился где-то в недрах громадного дома гигантский трансформатор. Карась все еще возился с покалеченным Сашкой, товарищ Огоньков балансировал на пороге сознания и бессознания, а я уже все понял.
-Вниз! - гаркнул я, первым показывая пример. Дверные створки заклинило. Чтобы комиссар не мешал мне, я просто подхватил его под мышку и несколькими сильными ударами ноги вышиб обе створки. Что-то хрустнуло, дверь с дверным косяком рухнула на пол, открыв проход. Я выбежал в чащобу колонн, повернулся - Карась, отчаявшись привести приятеля в порядок, спешил из кабинета. Сашку он катил перед собой как свернутый матрас.
-Пустите, товарищ, - пискнул комиссар.
Я поставил его на ноги. Товарищ Огоньков немедленно шлепнулся на задницу, тяжело дыша, сжимая обеими руками бесполезный маузер.
Товарищ Огоньков немедленно шлепнулся на задницу, тяжело дыша, сжимая обеими руками бесполезный маузер.
-Бежим! - толкнул я его.
-Прекратите панику, - слабо вякнул он. - Именем революции… Комиссару не пристало спасаться бегством непонятно от чего…
Карась притормозил возле нас, приткнул Сашку к колонне, чтобы тот случайно куда-нибудь не укатился. Кажется, этот детина, привыкший к морским штормам, не особенно и был напуган.
-Шквал надвигается? - прислушавшись к нарастающему гудению, осведомился он.
-Еще какой! - крикнул я. - Скорее!
Да что же они возятся? Ну люди, ну ограниченные создания.. . Да. впрочем, откуда им знать о такой штуке, как система самоуничтожения колдовского жилища? Мне и самому это открылось только на курсах повышения квалификации - незамедлительно после того, как колдун навсегда покидает свои владения, все подведомственное ему хозяйство должно вспыхнуть и сгореть в пламени так, чтобы ни малейшего следа не осталось.
-Вниз! Вниз! - еще раз крикнул я.
Карась кивнул, поплевал на руки и, уверенно петляя между колоннами, быстро побежал дальше. Сашка резво катился впереди. Мне приходилось волочь за собой товарища Огонькова. У комиссара, судя по всему, вследствие чрезвычайного волнения отказали ноги. Такая вот открылась у юного организма революционера досадная физиологическая особенность. К чести комиссара надо добавить, что, устав колотить кулаками по бессильным коленям, он не разрыдался и не стал умолять о помощи, а принялся уговаривать оставить его здесь как ненужный балласт и спасаться самим:
-Товарищ Адольф! Товарищ матрос! Всем вместе не уйти! Зачем вам погибать? Вы еще отплатите мировой буржуазии за гибель комиссара Огонькова. Сбросьте меня с корабля современности и бегите налегке…
Кабинет уже пылал. Трещали и рушились книжные полки. Объятые пламенем фолианты, словно бабочки-исполины, порхали между огненных языков. Огонь шел дальше, стлался по паркетным полам как желто-багровая поземка, облизывал мраморные колонны (колонны чернели, обугливались и кренились, хотя по всем законам физики и просто здравого смысла поддаваться горению вроде бы не должны).
«Это хорошо, - подумал я, поднимая комиссара на вытянутых руках над головой, чтобы ноги его не путались в моих и не мешали бежать, - это хорошо, что барон превратил Сашку в шар, а не, скажем, в куб или треугольник. Шар - фигура наиболее транспортабельная из всех, что я знаю. И еще хорошо, что я молодой и здоровый бес, а не какой-то там человек. Мне по силам пятерых товарищей комиссаров из огня вынести, не то что одного худенького…»
Лестница с третьего на второй этаж была пуста. Пролетом ниже все еще копошились перепуганные мужички, один за другим повторяя:
-Что же это такое? Сколько добра ни за грош гибнет! - но, когда на них вполне откровенно дохнуло жаром, позабыв о своей природной хозяйственности, прыснули наружу.
Третий этаж рухнул с оглушительным треском. Опоры второго дрогнули и заскрежетали… И, конечно, рухнули тоже. В общем, когда мы вылетели из входных дверей на мостовую, дом Черного Барона прямо как карточный домик - вот уж тут не уйти от банального сравнения, точнее не скажешь - сложился и обрушился под землю. В подвал то есть. Мне осталось только пожалеть несчастных тамошних обитателей. А впрочем, что им сделается-то? Нежить и есть нежить. Закоптятся немного, оклемаются и вылезут на поверхность. Будут шляться по ночам, пугать суеверных граждан. А скорее всего - попросту найдут себе новое место жительства. Мало ли в Петрограде старинных домов с просторными подвалами?
Я опустил товарища Огонькова в сугроб.